: Русское искусство 18 века

: Русское искусство 18 века

Русское искусство 18 века.

В самом начале 18 века на краю государства, на земле, которая была только что

отвоёвана у шведов начали строить город. Для новой жизни, для утверждения

новых порядков и обычаев нужно было новое искусство. Приходилось переучивать

старых художников или искать других. Например, старые русские архитекторы

умели строить пока только церкви и боярские сводчатые палаты, а Петру нужны

были большие залы для ассамблей, праздников, балов и пиршеств, с колоннами на

европейский манер. Русские живописцы писали только иконы, а нужны были и

торжественные баталии, прославляющие военные победы, и портреты царя и его

приближённых. Русские граверы умели делать иллюстрации к церковным книгам, а

нужны были виды строящегося Петербурга, изображения побед на суше и на море,

гравюры к учебникам архитектуры, морского и артиллерийского дела.

Всё это не было, конечно, прихотью царя. Русская культура должны были

высвободиться наконец из-под власти церкви, догнать наконец ушедшие вперёд

европейские страны. Поэтому и пригласи- ли из Европы в Россию архитекторов,

живописцев, граверов, скульпторов, а способные к искусству русские молодые

люди отдавались им в ученики. Но так как ехать в далёкую Москву, почти

незнакомую тогдашней Европе, соглаша-

лись далеко не лучшие художники, то наиболее способные из русских учеников

быстро обгоняли своих учителей.

Но Пётр не только приглашал иностранных мастеров в Россию, но и русских

художников посылал в другие страны. Он очень гордился художниками, которые

учились за границей. Об одном из них – портретисте Иване Никитиче Никитине

он писал своей жене в Данциг:

“Попроси чтоб велел свою персону ему списать.дабы знали, что есть и из нашего

народа добрые мастера.” Никитин действительно был “добрым мастером.” С

портретов, которые он написал, смотрят сильные, резко очертанные лица царя и

его приближённых. Вот канцлер Головкин. Откудато из темноты выдвигается

вперёд его длинное лицо, суженное свисающими локонами парика. Чуть мерцают в

полутьме на красноватом кафтане драгоценные орденские знаки. Но не ордина, не

эффектный жест полководца – обычные тогда средства возвиличить – делаю лицо

Головкина значительным. Художник изобразил канцлера в упор, прямо и остро

глядящим в глаза зрителю, и он смотрит на нас, как на противников в словесном

поединке, зоркими глазами дипломата.

До 18 века развитию скульптуры в России мешали церковные запреты. Более всего

была распространена плоская резьба по камню и дереву. Пётр пригласил в Россию

скульпторов, ему посчастливилось привлечь одного действительно крупного мастера

– итальянца Карло Бартоломео Растрелли.

Гораздо скромнее эффектных скульптурных компазиций Карло Растрелли были

произведения живописца Алексея Петровича Антропова

Но зато люди в его портретах живее и проще. Художник не заставляет нас смотреть

на них снизу вверх, он не умеет и не хочет льстить своим моделям. Лицом к лицу

видим мы в его портретах полных достоинства пожилых дам, важных архиепископов.

Даже в торжественном парадном портрете молодого царя Петра 3 среди

тяжёлых драпировок, колонн, позолоты стоит в эффектной позе не грозный

самодержец, а болезненный узкоплечий юноша с вялым, лишённым всякой

значительности лицом.

Другой талантливый портретист 18 века – Иван Петрович Аргунов

был крепостным графа Шереметева. Его портреты изящнее, легче антроповских,

позы его героев свободнее и подвижнее, сама живопись мягче, воздушнее. Но и

он показывает людей точно и просто, не склонен льстить им.

Художники второй половины 18 века начинают больше интерисоваться личными

достоинствами человека, его моральными качествами, его внутренним миром. В

искусстве они видят средство воспитания и потому стремятся сделать его

разумным, ясным, логичным.

И как величавая высокопарноть от Ломоносова сменяется в это время более

простыми, более близкими к живому разговорному языку одами Державина, так в

архитектуре пышное великолепие стиля барокко сменяется спокойной простотой и

строгим величием стиля классицизм.

Представителями классицизма в России в 18 веке были архитекторы Баженов,

Казаков, Кваренги, Камерон, Старов.

К простоте, естественности, человечности стремились и другие виды искусства. В

скульптурных портретах замечательного русского мастера Федота Ивановича

Шубина нет пышности портретов Карло Растрелли. Он видит

человека, умеет подчеркнуть в каждом главные, существенные для него

черты. Конечно, герои Шубина – знатные люди, и это ощущается не только в

надменности графини Паниной или самодовольстве графа Орлова, но и в энергичном

Завадовском, первый портрет - в Третьяковской галерее в Москве, два других в

Русском музее в Петербурге. Все они уверены в себе, полны достоинства, и это

придаёт таким разным не только по внешности, но и по характеру людям что-то

общее.

В историю искусств вторая половина 18 века вошла как время портретов,

особенно живописных. Портреты были нужны всем - от царицы до небольшого

провинциального чиновника. В художественных или краеведческих музеях многих

городов нашей страны вы можете увидеть портреты того времени – важных господ

в цветных кафтанах, задумчивых или кокетливых дам с высокими причёсками, с

волосами напудренными до седины. Иногда эти портреты написаны легко и живо,

тающими серебристыми краскам, иногда – грубоватой рукой крепостно –

го живописца-самоучки.

Три имени знаменуют вершину русского живописного портрета 18 века: Рокотов,

Левицкий и Боровиковский.

Портрет неизвестной молодой женщины с задумчиво прищурен – ными глазами, в

лёгком розовом платье (Неизвестная в розовом), написанный Фёдором

Степановичем Рокотовым, привлекает тонкостья, душевным богатством. Рокотов

пишет мягко, воздушно. Полунамёком, ничего не вырисовывая до конца, передаёт

он прозрачность кружев, мягкую массу напудренных волос, светлое лицо с

затенёнными глазами.

Поэзия душевной жизни, внутренняя, часто скрытая от других красота человека

привлекает Рокотова, и он находит средства передать её на холсте.

В портретах написанных Дмитрием Григорьевичем Левицким, нет поэтической

дымки, окутывающей образы Рокотова. Он зорче, трезвее смотрит на своих героев,

его интересует разнообразие характеров, и он умеет их показать даже в

торжественных парадных портретах. Известный богач и самодур П. Демидов

изображён им во весь рост, на большом холсте, на фоне величавой архитектуры, в

пышных складках алого одеяния. Но если присмотреться – это складки не мантии, а

домашнего халата. Ведь Демидов не состоит ни на какой государственной службе,

он не сановник, не полководец, он опирается не на саблю, а всего лишь на

садовую лейку, и торжественный жест указывает не на дым сражения, а всего лишь

на цветочные горшки знаменитой демидовской оранжереи. И уж совершенно ничего

величественного нет в его хитром немолодом лице, любезном и скаредном

одновременно.

Владимир Лукич Боровиковский работал уже в конце 18 века и в первой

четверти 19 века. В его портретах задумчивые девушки, написанные прозрачными,

светлыми красками мечтают на фоне зелени сада. Чувственность повестей

Карамзина, появившихся в эти годы, отразилась и в образах их читательниц,

которых писал Боровиковский к его лучшим произведениям относятся портреты: В.

И. Арсеньевой, М. И. Лопухиной, А. Г. и В. Г. Гагариных.

Русские художники 18 века сумели воплотить в красках и мраморе облик, характеры,

духовный мир своих современников. Именно в портрете создало искусство этого

времени свои лучшие произведения.