Агрессивность

Агрессивность

Невозможно представить себе такую газету, журнал или программу радио- или теленовостей, где не было бы ни одного сообщения о каком-либо акте агрессии или насилия. Статистика красноречиво свидетельствует о том, с какой частотой люди ранят и убивают друг друга, причиняют боль и страдания своим ближним.

• Около трети состоящих в браке американцев обоего пола подвергаются насилию со стороны своих супругов.
• От трех до пяти тысяч детей в США умирают ежегодно в результате жестокого обращения с ними их родителей.
• 16% детей сообщают, что их избивают братья или сестры.
• Ежегодно в США совершается свыше миллиона преступлений с применением насилия, среди которых более 20 тысяч убийств.

Хотя чаще всего, взаимодействуя с другими людьми, мы не ведем себя жестоко или агрессивно, наше поведение все равно нередко оказывается источником физических и душевных страданий наших близких. Не исключено, что под впечатлением приведенных выше статистических данных у кого-то возникнет мысль о том, что именно на современном этапе исторического развития человечества "темная сторона" человеческой натуры как-то необыкновенно усилилась и вышла из-под контроля. Однако сведения о проявлениях насилия в другие времена и в других местах говорят о том, что в жестокости и насилии, царящих в нашем с вами мире, нет ничего из ряда вон выходящего. Почитайте в неадаптированном варианте какой-нибудь эпос  многовековой древности. После этого "Техасская резня бензопилой" покажется невинным детским утренником.

·         При взятии Трои в 1184 году греки-триумфаторы казнили всех лиц мужского пола старше десяти лет, а оставшиеся в живых, то есть женщины и дети, были проданы в рабство.

• В годы наивысшего подъема испанской инквизиции (1420-1498) многие тысячи мужчин, женщин и детей были сожжены заживо на кострах за ересь и другие "преступления" против церкви и государства.
• У бушменов племени Кунг, живущих на юге Африки, процент убийств в несколько раз превышает таковой же в США и, судя по сообщениям, часто жертвами убийств становятся ни в чем не повинные люди.
• Более 45% смертей среди представителей народности , живущей на востоке Эквадора, составляют летальные исходы в результате копьевых ранений, полученных в ходе внутриплеменных стычек.

Конечно, даже и в тех случаях, когда люди увечат и убивают друг друга с помощью копий, луков, стрел, духовых ружей и другого примитивного оружия, их действия деструктивны и ведут к ненужным страданиям. Однако подобные побоища, как правило, происходят на ограниченной территории и не представляют угрозы для человечества в целом. Применение же современных, несравненно более мощных видов вооружения может привести к глобальной катастрофе. Сегодня некоторые государства имеют возможность смести с лица земли все живое. К тому же производство оружия массового уничтожения в наше время обходится довольно дешево и не требует особых технологических познаний.

В свете этих тенденций невозможно не признать, что насилие и конфликт относятся к числу наиболее серьезных проблем, перед которыми сегодня оказалось человечество. Мы должны также задаться вопросом: почему люди действуют агрессивно и какие меры необходимо принять для того, чтобы предотвратить или взять под контроль подобное деструктивное поведение?

Эти вопросы занимали лучшие умы человечества на протяжении многих веков и рассматривались с различных позиций - с точки зрения философии, поэзии и религии. Однако только в нашем столетии данная проблема стала предметом систематического научного исследования, поэтому неудивительно, что не на все вопросы, возникающие в связи с проблемой агрессии, имеются ответы. В сущности, изучение этой темы часто порождало больше вопросов, чем ответов. Тем не менее налицо явный прогресс, и сегодня мы знаем уже довольно много об истоках и природе человеческой агрессии, во всяком случае, гораздо больше, чем даже десятилетие назад.

К сожалению, количество данных об агрессии так велико, что было бы неблагоразумно, если вообще возможно, рассмотреть сейчас весь имеющийся материал, поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

Агрессия: рабочее определение

Берковиц обратил внимание на то, что одна из главных проблем в определении агрессии в том, что в английском языке этот термин подразумевает большое разнообразие действий.

Когда люди характеризуют кого-то как агрессивного, они могут сказать, что он обычно оскорбляет других, или что он часто недружелюбен, или же что он, будучи достаточно сильным, пытается делать все по-своему, или, может быть, что он твердо отстаивает свои убеждения, или, возможно, без страха бросается в омут неразрешенных проблем.

Таким образом, при изучении агрессивного поведения человека мы сразу же сталкиваемся с серьезной и противоречивой задачей: как найти выразительное и пригодное определение основного понятия.

Агрессия - это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения.

Агрессия как причинение ущерба или нанесение оскорбления

Из представления о том, что агрессия предполагает или ущерб, или оскорбление жертвы, следует, что нанесение телесных повреждений реципиенту не является обязательным. Агрессия имеет место, если результатом действий являются какие-либо негативные последствия. Таким образом, помимо оскорблений действием, такие проявления, как выставление кого-либо в невыгодном свете, очернение или публичное осмеяние, лишение чего-то необходимого и даже отказ в любви и нежности могут при определенных обстоятельствах быть названы агрессивными.

Ввиду того, что проявления агрессии у людей бесконечны и многообразны, весьма полезным оказывается ограничить изучение подобного поведения концептуальными рамками, предложенными Бассом. По его мнению, агрессивные действия можно описать на основании трех шкал: физическая - вербальная, активная - пассивная и прямая - непрямая. Их комбинация дает восемь возможных категорий, под которые подпадает большинство агрессивных действий. Например, такие действия, как стрельба, нанесение ударов холодным оружием или избиение, при которых один человек осуществляет физическое насилие над другим, могут быть классифицированы как физические, активные и прямые. С другой стороны, распространение слухов или пренебрежительные высказывания за глаза можно охарактеризовать как вербальные, активные и непрямые. Эти восемь категорий агрессивного поведения и примеры к каждой из них приведены в таблице.

Таблица. Категории агрессии по Бассу

Враждебная агрессия в противоположность инструментальной агрессии

Помимо этого рассмотрим еще один вариант деления агрессии - агрессию враждебную и инструментальную.

Термин враждебная агрессия приложим к тем случаям проявления агрессии, когда главной целью агрессора является причинение страданий жертве. Люди, проявляющие враждебную агрессию, просто стремятся причинить зло или ущерб тому, на кого они нападают. Понятие инструментальная агрессия, наоборот, характеризует случаи, когда агрессоры нападают на других людей, преследуя цели, не связанные с причинением вреда. Иными словами, для лиц, проявляющих инструментальную агрессию, нанесение ущерба другим не является самоцелью. Скорее они используют агрессивные действия в качестве инструмента для осуществления различных желаний.

Цели, не предполагающие причинения ущерба, стоящие за многими агрессивными действиями, включают принуждение и самоутверждение. Яркий пример инструментальной агрессии представляет собой поведение подростковых банд, которые слоняются по улицам больших городов в поисках случая вытащить кошелек у ничего не подозревающего прохожего, завладеть бумажником или сорвать с жертвы дорогое украшение. Насилие может потребоваться и при совершении кражи - например, в тех случаях, когда жертва сопротивляется. Однако основная мотивация подобных действий - нажива, а не причинение боли и страданий намеченным жертвам. Дополнительным подкреплением агрессивных действий в этих случаях может служить восхищение ими со стороны приятелей.

Агрессия как инстинктивное поведение:
врожденное стремление к смерти и разрушению

Самое раннее и, возможно, наиболее известное теоретическое положение, имеющее отношение к агрессии, - это то, согласно которому данное поведение по своей природе преимущественно инстинктивное. Согласно этому довольно распространенному подходу, агрессия возникает потому, что человеческие существа генетически или конституционально "запрограммированы" на подобные действия.

Агрессия как инстинктивное поведение: психоаналитический подход

В своих ранних работах Фрейд утверждал, что все человеческое поведение проистекает, прямо или косвенно, из эроса, инстинкта жизни, чья энергия (известная как либидо) направлена на упрочение, сохранение и воспроизведение жизни. В этом общем контексте агрессия рассматривалась просто как реакция на блокирование или разрушение либидозных импульсов. Агрессия как таковая не трактовалась ни как неотъемлемая, ни как постоянная и неизбежная часть жизни.

Пережив опыт насилия первой мировой войны, Фрейд постепенно пришел к более мрачному убеждению в отношении сущности и источника агрессии. Он предположил существование второго основного инстинкта, танатоса - влечения к смерти, чья энергия направлена на разрушение и прекращение жизни. Он утверждал, что все человеческое поведение является результатом сложного взаимодействия этого инстинкта с эросом и что между ними существует постоянное напряжение. Ввиду того, что существует острый конфликт между соВхранением жизни (то есть эросом) и ее разрушением (танатосом), другие механизмы (например, смещение) служат цели направлять энергию танатоса вовне, в направлении от "Я".

Взгляды Фрейда на истоки и природу агрессии крайне пессимистичны. Это поведение не только врожденное, берущее начало из "встроенного" в человеке инстинкта смерти, но также и неизбежное, поскольку, если энергия танатоса не будет обращена вовне, это вскоре приведет к разрушению самого индивидуума. Единственный проблеск надежды связан с тем, что внешнее проявление эмоций, сопровождающих агрессию, может вызывать разрядку разрушительной энергии и, таким образом, уменьшать вероятность появления более опасных действий. Этот аспект теории Фрейда (положение о катарсисе) часто интерпретировался следующим образом: совершение экспрессивных действий, не сопровождающихся разрушением, может быть эффективным средством предотвращения более опасных поступков.

Взгляд на проблему с позиций эволюционного подхода

В этом разделе мы рассмотрим три взгляда с позиций эволюционного подхода на человеческое агрессивное поведение. Данные в поддержку этих теорий были получены прежде всего в результате наблюдений за поведением животных. Три подхода, о которых пойдет речь, сходятся в признании того, что предрасположенность человека к агрессии является следствием влияния естественного отбора. Утверждается, что агрессия обеспечивала биологические преимущества нашим доисторическим предкам.

Этологический подход. Лоренц, лауреат Нобелевской премии, выдающийся этолог, придерживался эволюционного подхода к агрессии, демонстрируя неожиданное сходство с позицией Фрейда.

Согласно Лоренцу, агрессия берет начало прежде всего из врожденного инстинкта борьбы за выживание, который присутствует у людей так же, как и у других живых существ. Он предполагал, что этот инстинкт развился в ходе длительной эволюции, в пользу чего свидетельствуют три его важные функции. Во-первых, борьба рассеивает представителей видов на широком географическом пространстве, и тем самым обеспечивается максимальная утилизация имеющихся пищевых ресурсов. Во-вторых, агрессия помогает улучшить генетический фонд вида за счет того, что оставить потомство сумеют только наиболее сильные и энергичные индивидуумы. Наконец, сильные животные лучше защищаются и обеспечивают выживание своего потомства.

Несмотря на то что Лоренц, как и Фрейд, считал агрессию неизбежной, в значительной степени являющейся следствием врожденных сил, он более оптимистично смотрел на возможность ослабления агрессии и контроля подобного поведения. Он полагал, что участие в различных действиях, не связанных с причинением ущерба, может предотвратить накопление агрессивной энергии до опасных уровней и таким образом снизить вероятность вспышек насилия. Можно с некоторым преувеличением сказать, что угроза всплеска насилия у человека может быть предотвращена посредством тысячи других действий. Лоренц утверждал также, что любовь и дружеские отношения могут оказаться несовместимыми с выражением открытой агрессии и могут блокировать ее проявление.

Охотничья гипотеза. Ардри, сценарист из Голливуда, "археолог-любитель", написал несколько книг, благодаря которым многие люди познакомились с популярной версией эволюционной теории. Ардри утверждает, что в результате естественного отбора появился новый вид - охотники: "Мы нападали, чтобы не голодать. Мы пренебрегали опасностями, иначе перестали бы существовать. Мы адаптировались к охоте анатомически и физиологически". Эта охотничья "природа" и составляет основу человеческой агрессивности.

Социобиологический подход. Социобиологи доказывают, что индивидуумы, скорее всего, будут содействовать выживанию тех, у кого имеются схожие гены (то есть родственников), проявляя альтруизм и самопожертвование, и будут вести себя агрессивно по отношению к тем, кто от них отличается или не состоит в родстве, то есть у кого наименее вероятно наличие общих генов. Они будут пользоваться любой возможностью, чтобы навредить им и, возможно, ограничить возможности последних иметь потомство от членов собственного клана.

Критика эволюционных подходов. Во-первых, сторонники эволюционного подхода не представляют прямых доказательств в пользу тех концепций, на которых базируются их аргументы. Например, не обнаружено генов, напрямую связанных с агрессивным поведением. Другая сторона проблемы доказательств связана с тем, что доводы основываются на наблюдениях за поведением животных. Критике подвергается и опыт обобщения наблюдений за теми живыми существами, чей мозг устроен более примитивно и на которых менее, чем на людей, влияет общественный и культурный контроль.

Некоторые критики упрекали этологов и социобиологов в том, что в своих теоретических построениях они склонны забывать об изменчивости человеческого поведения. Гоулд утверждает, что наша биологическая наследственность составляет потенциальную основу для весьма широкого спектра поведенческих проявлений, который включает в себя агрессию и насилие, но не сводится исключительно к ним.

"Почему предполагается наличие генов агрессии, доминирования или злости, когда известно, что необычайная гибкость мозга позволяет нам быть агрессивными или миролюбивыми, доминирующими или подчиняющимися, злыми или великодушными? Насилие, сексизм и повсеместная распущенность имеют биологическую природу, поскольку представляют собой одну подсистему широкого ряда поведенческих моделей. Но уж миролюбие, равенство и доброта точно биологического происхождения. Таким образом, моя критика выдвигает концепцию биологической потенциальности в противовес концепции биологического детерминизма - мозг осуществляет регуляцию широкого диапазона человеческого поведения, и он не обладает исключительной предрасположенностью к какой-то одной из форм поведения..."

Агрессия как инстинктивное поведение: итоги и выводы

         Ни удовлетворение всех материальных потребностей, ни устранение социальной несправедливости, ни другие позитивные изменения в структуре человеческого общества не смогут предотвратить зарождения и проявления агрессивных импульсов. Самое большее, чего можно достичь, - это временно не допускать подобных проявлений или ослабить их интенсивность. Поэтому, согласно данным теориям, агрессия в той или иной форме всегда будет нас сопровождать. И в самом деле, агрессия является неотъемлемой частью нашей человеческой природы.

Агрессивное побуждение: заключительные комментарии

Теоретики, занимающиеся проблемой мотивации, достаточно оптимистично рассматривают возможности предотвращения агрессивного поведения или контроля над ним, так как приписывают агрессию скорее влиянию особых условий окружающей среды (то есть фрустрирующих, аверсивных или возбуждающих событий), нежели врожденной предрасположенности к совершению насильственных действий. Другими словами, они предполагают, что устранение всех внешних источников возбуждения или аверсивной стимуляции из окружающей среды не приведет к мгновенному исчезновению опасных случаев человеческой агрессии. К сожалению, аверсивные условия в той или иной форме встречаются настолько часто и повсеместно, что их тотальное устранение совершенно нереально. Поэтому и теории, посвященные агрессивным побуждениям, подразумевают действие неиссякаемого и, в общем, неизбежного источника агрессивных импульсов. И хотя подобные влияния предположительно имеют большей частью внешнее, а не внутреннее происхождение, они все еще слишком распространены, и потому у нас нет оснований для особого оптимизма.

СОЦИАЛЬНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ АГРЕССИИ

Чикаго. Две чикагские девушки, 13 и 15 лет, фигурируют в обвинительном заключении по делу об убийстве из огнестрельного оружия их 50-летнего отца. Власти, как и девушки, сначала выдвигали предположение, что его убил грабитель, но позднее сестры признались, что планировали убийство с того самого дня, когда Томас их якобы избил... (по данным агентства "Assosiated Press")

Хьюстон. В полицейских отчетах встречается упоминание о троих мальчиках - 9, 11 и 12 лет, заявивших, что "Паршивец" был плохим, поэтому они били его кулаками, ногами и ремнем, пока он не умер. "Паршивец" - это 4-летний Роберт Хиллард Бэттлз. Его нашли в воскресенье; причиной смерти, как показало вскрытие, оказались удары в голову, грудь и живот. По словам детей, драка в субботу вечером началась из-за того, что "Паршивец" сломал игрушечную машинку (по данным агентства "Assosiated Press").

Лафейетт, Индиана. 1 апреля 1965 года Гэйл, 29-ти лет, жена Нила, находящаяся с ним в напряженных отношениях, была убита выстрелом в голову из пистолета 45-го калибра; муж предстал перед судом за убийство. По его показаниям, когда они занимались любовью, жена приставила пистолет к его голове, возмущенная его обвинением, что она спит с другими; в последовавшей борьбе за пистолет она была случайно убита...

Бентон, Аризона. Шелнат, отец старшеклассника из школы Боксита, расстроенный тем, какие меры дисциплинарного воздействия были предприняты по отношению к его сыну, подрался с директором школы Сэмми Хартвиком, - сообщили власти округа Сэлин. По словам драчунов, Хартвик получил удар в голову керамической уткой и ударил Шелната кулаком в лицо. "Мы, разговаривали, а потом разговор перешел в ссору", - сказал Хартвик. Как заявил Шелнат, он убежден, что меры, принятые против его сына, несправедливы.

Какие силы движут людьми в этих случаях? Большинство людей полагают, что агрессия в этих и аналогичных эпизодах - результат душевной дисгармонии или эмоциональной неустойчивости. Это кажется логичным: в конце концов, немногие становятся участниками подобных инцидентов, значит, они должны обладать какими-то специфическими особенностями? Тщательный анализ подобных происшествий показывает, однако, что это предположение отражает лишь то, что лежит на поверхности. Рассмотрим вышеприведенные примеры. Разве решились бы на жестокое убийство своего отца девушки, если бы не сильная предварительная провокация (избиение)? Вряд ли. Забили бы до смерти дети своего товарища по играм, если бы он не вел себя вызывающе и не сломал их любимую игрушку? Сомнительно. А молодая женщина - нашла бы она свой безвременный конец, если бы они с мужем не обменялись серией взаимных обвинений? И снова напрашивается отрицательный ответ. И наконец, стал бы отец старшеклассника спорить с директором школы и бить его, если бы не ощущал, что исключение его сына из школы - несправедливость? Это тоже выглядит маловероятным.

Очевидно, что агрессия не возникает в социальном вакууме. Скорее, на наше агрессивное поведение влияют присутствие и действия других людей из социального окружения. Например, слова, поступки или внешность жертвы могут провоцировать, фрустрировать или раздражать нападающего. Окружающие могут принуждать или подстрекать нас к совершению актов насилия. Даже простое присутствие других людей может влиять на проявление агрессивных реакций. Эта глава посвящена влиянию социальных факторов на возникновение и развитие агрессивного поведения. Мы рассмотрим следующие четыре специфические предпосылки агрессии: 1) фрустрацию; 2) вербальное и физическое нападение; 3) характеристики жертвы; 4) подстрекательство со стороны окружающих.

Фрустрация: препятствия на пути к желаемому как предпосылка агрессии

Наиболее пристальное внимание психологов привлекает такая социальная предпосылка агрессии, как фрустрация, то есть блокирование происходящих в настоящее время целенаправленных реакций. Пресечение одним индивидуумом целенаправленного поведения другого может оказаться детонатором агрессии. Отношение к фрустрации как к одной из предпосылок агрессии является следствием приверженности теории "фрустрация - агрессия", которая в своем чистом виде предполагает, что фрустрация всегда приводит к какой-то форме агрессии, а агрессия всегда есть результат фрустрации.

Эта гипотеза считается чересчур обобщенной. Фрустрация не всегда приводит к агрессии, а последняя часто вызывается какими-то иными факторами, часть из которых мы рассмотрим ниже. Итак, оба данных предположения в настоящее время не встречают широкой поддержки среди исследователей. Тем не менее отказ от этих довольно полярных утверждений никоим образом не означает отказа от реального взгляда на проблему - предположения, что фрустрация есть просто одна из важных детерминант агрессии и иногда способствует этому типу поведения.

Свидетельства того, что фрустрация способствует агрессии

Тезис о том, что фрустрация усиливает агрессивность, до такой степени утвердился в нашем интеллектуальном наследии, что сделался само собой разумеющимся, и на него часто ссылаются в масс-медиа как на бесспорно установленный факт. Соответственно, было бы вполне естественно, если бы столь распространенное мнение имело убедительные эмпирические подтверждения. На первый взгляд, так оно и есть: большое количество экспериментов, проведенных в течение нескольких десятилетий на разнообразных выборках и с помощью всевозможных методик, свидетельствуют, что фрустрация действительно является важной предпосылкой агрессии. В этих исследованиях испытуемые, у которых вызывали ту или иную форму фрустрации, зачастую демонстрировали повышенную агрессивность по отношению к источнику фрустрации, а иногда и к другим людям. Но, к несчастью, и в этой гипотезе не обошлось без ложки дегтя.

Как отмечено Бассом, Тейлором и Пизано и другими, при тщательном анализе методик, используемых экспериментаторами (особенно в исследованиях, проводившихся много лет назад), возникает ряд важных вопросов. В частности, нередко бывало так, что фрустрации сопутствовали другие факторы или обстоятельства, которые тоже могли повлиять на поведение испытуемых. Рассмотрим, например, хорошо известный эксперимент, проведенный Маликом и Мак-Кэндлесом. В этом эксперименте детям из первой группы (вариант с фрустрацией) незнакомый ребенок не давал закончить серию простых заданий и получить за это денежное вознаграждение; детям из второй группы (вариант без фрустрации) он не мешал. Получив позднее возможность выплеснуть злость на этого ребенка, дети, которым он мешал, действительно были более агрессивны, чем те, кто имел возможность закончить работу. Кажется, что полученные данные явно свидетельствуют о возрастании агрессивности из-за фрустрации. Но, к несчастью, интерпретацию, казалось бы, очевидных результатов затрудняет одно существенное обстоятельство: когда юный ассистент экспериментатора мешал испытуемым, он отпускал в их адрес ряд саркастических замечаний, которые вполне могли вызвать ярость. Итак, необходимо определить, что послужило причиной более высокого уровня агрессивности испытуемых из первой группы - то, что им мешали, едкие замечания или же оба этих фактора?

К сожалению, такое смешение фрустрации с другими возможными предпосылками агрессии нередко встречалось в самых первых экспериментах, исследующих воздействие этого фактора. В результате эмпирические данные, которые должны были доказать утверждение, что фрустрация является важной предпосылкой агрессии, оказались далеко не такими впечатляющими, как представлялось на первый взгляд. Тем не менее, даже исключив все исследования, уязвимые для подобной критики, у нас остается несколько искусно разработанных экспериментов, результаты которых подтверждают предположение, что фрустрация иногда усиливает агрессивность. He оставляющие сомнений данные получены также в исследовании, осуществленном Джином.

В этом эксперименте четырем группам мужчин-испытуемых предлагали в качестве первой части сложной процедуры сложить деревянную головоломку. В варианте, где фрустратором была задача, головоломка была неразрешима. В варианте, где в качестве фрустратора выступал человек, головоломка была разрешима, но испытуемый трудился в присутствии другого человека , который вмешивался в его действия, мешая уложиться в заданное время. В варианте "оскорбление" испытуемый трудился над разрешимой головоломкой без помех, но после окончания работы другой человек оскорблял его, осуждая за низкий уровень интеллекта и недостаточную мотивацию. И наконец, в контрольной группе испытуемых не оскорбляли и не мешали им. Затем испытуемые смотрели короткий киносюжет со сценами насилия (о важности этой части эксперимента мы поговорим позже), после чего им представлялась возможность проявить агрессию по отношению к помощнику экспериментатора в рамках разработанной Бассом парадигмы "учитель-ученик". Испытуемые, находящиеся в условиях фрустрации, выбирали для наказания ток более высокого напряжения, чем в контрольной группе. Кроме того - как, впрочем, и ожидалось, - подвергнутые прямому словесному оскорблению также проявили больше агрессии, чем участники из контрольной группы. Эти результаты и аналогичные им, полученные в других экспериментах, подтверждают мнение, что при некоторых условиях фрустрация все же может способствовать дальнейшей агрессии.

Свидетельства того, что фрустрация не способствует агрессии

Достаточно большому количеству исследователей, проводивших эксперименты независимо друг от друга, не удалось найти подтверждений для теории "фрустрация-агрессия". В качестве примера рассмотрим эксперимент, проведенный Бассом, в котором мужчины-испытуемые играли роль учителей в его смоделированной системе "учитель-ученик". Когда ученик (помощник экспериментатора) делал ошибку, испытуемые должны были наказывать его ударом тока, напряжение которого, по их мнению, менялось от низкого до довольно высокого.

В одном из вариантов эксперимента, испытуемым (группа "ноу-хау") сообщали, что, если они постараются, ученик усвоит экспериментальный материал за 30 попыток. Другой группе (вариант "оценка") говорили то же самое, добавляя, что об их успехах на поприще преподавания будет сообщено администрации колледжа и это, возможно, повлияет на их аттестат. И наконец, контрольной группе ничего не сообщалось ни о количестве попыток, обычно необходимом для усвоения экспериментального материала, ни о возможном влиянии успешности преподавания на годовые оценки. Во время эксперимента ученик отвечал по заранее подготовленному образцу, усваивая учебный материал лишь с 70-й попытки. Поскольку испытуемые в группах "ноу-хау" и "оценка" ожидали, что они обучат своего подопечного за 30 попыток, им не удавалось достичь своей цели, проявив себя способными педагогами, и они были фрустрированы действиями ученика. Более того, поскольку эта неудача могла неблагоприятно повлиять на их собственные оценки, испытуемые в группе "оценка" переживали большую фрустрацию, чем в группе "ноу-хау". Участники контрольной группы, не имевшие точного представления, какое количество попыток соответствует понятию "успешное обучение", не должны были испытывать фрустрацию во время эксперимента - насколько им было известно, они были хорошими учителями.

Если, как часто считают, фрустрация вызывает публичные проявления агрессии, следовало бы ожидать, что испытуемые из двух экспериментальных групп ("оценка" и "ноу-хау") будут выбирать ток более высокого напряжения для наказания, чем испытуемые из контрольной группы. Далее, если предположить, что чем сильнее фрустрация, тем выше уровень результирующей агрессии, можно дать прогноз, что ток, выбранный для наказания испытуемыми в группе "оценка", будет более высокого напряжения, чем в группе "ноу-хау". Но ни одна из этих гипотез не подтвердилась: участники всех трех групп выбирали для ученика ток примерно одинакового напряжения. Фрустрация никоим образом не повлияла на агрессивность испытуемых. Этот отрицательный результат покажется еще более впечатляющим, если мы примем к сведению, что другие переменные (например, пол помощника экспериментатора, мимика и жесты, оповещающие, насколько болезнен был удар) также оказали значительное воздействие на поведение испытуемых, то есть на выбор напряжения влияла не только фрустрация.

При всей внешней эффектности результатов, полученных в эксперименте Басса, они носили бы лишь вспомогательный характер, будь они единственным примером фрустрации, не вызвавшей агрессию. Но, как мы уже говорили, в нескольких других экспериментах, при самом широком разнообразии процедур и характеристик испытуемых, также были получены отрицательные результаты. Например, в хорошо известном опыте Кун и другие создавали ситуацию, в которой детям были обещаны конфеты в качестве награды за просмотр короткого кинофильма. После сеанса одну группу просто лишали обещанной награды, а вторую группу не подвергали такому фрустрирующему воздействию. Затем в унифицированных условиях наблюдали игровое поведение детей из обеих групп; заметных различий обнаружено не было - фрустрированные малыши не вели себя более агрессивно, чем малыши из контрольной группы, которые фрустрированы не были. (Кстати, как и следовало ожидать, в конце эксперимента обещанные конфеты получили дети из обеих групп.) Результаты этого и других экспериментов поколебали убеждение в том, что фрустрация, как правило - или хотя бы иногда, - вызывает прямую агрессию. Однако в результате нескольких экспериментов родилось еще более удивительное предположение, что сильная фрустрация может иногда ослаблять, а не усиливать дальнейшую агрессивность. Например, в исследовании, проведенном Джентри, мужчины, фрустрируемые экспериментатором (он постоянно мешал им дорешивать задачи в тесте на интеллектуальные способности, из-за чего они получали невысокий балл), наносили затем помощнику экспериментатора меньшее количество ударов током, чем испытуемые из контрольной группы.

На основе этих и аналогичных экспериментов некоторые исследователи пришли к выводу, что фрустрация не является ни основной, ни существенной предпосылкой агрессии. Они отвергли даже усовершенствованную формулировку гипотезы "фрустрация - агрессия", утверждая, что в качестве социальных детерминантов агрессивности другие факторы имеют гораздо больший вес, чем различные формы межличностных трений. По словам Басса, "можно заключить, что фрустрация не ведет к физической агрессии... очевидно, что... фрустрация в своем первозданном виде является сравнительно малозначительной предпосылкой физической агрессии".

От фрустрации к агрессии: опосредующие факторы

Итак, мы столкнулись с набором неоднозначных и противоречивых эмпирических результатов. С одной стороны, некоторые эксперименты наводят на мысль, что фрустрация повышает вероятность возникновения агрессии, с другой же стороны, принимая во внимание убедительные результаты, полученные в ходе тщательных исследований, хочется сделать вывод, что влияние фрустрации на возникновение агрессивного поведения невелико или вообще отсутствует. Есть ли выход из этого тупика? Мы убеждены, что есть. На основании уже имеющихся данных можно заключить, что фрустрация иногда способствует агрессии, однако проявляется ее влияние или нет, зависит от нескольких опосредующих факторов. В данном разделе мы рассмотрим четыре таких фактора: 1) уровень фрустрации, испытываемой потенциальным агрессором; 2) наличие посылов к агрессии; 3) степень, в которой фрустратор непредвиден или неожиданен; 4) эмоциональные и когнитивные процессы фрустрированного агрессора.

Уровень фрустрации

Интенсивность агрессивных реакций в причинно-следственной паре "фрустрация - агрессия" зависит от уровня фрустрации. Большинство исследователей, получивших данные, не подтвердившие факт влияния фрустрации на агрессию, в качестве фрустратора выбирали мелкие неприятности, в то время как ученые, получившие подтверждение гипотез, создавали экспериментальные условия таким образом, чтобы уровень фрустрации оказался высоким.

Рассмотрим, например, остроумный полевой эксперимент, осуществленный Харрисом. Помощники экспериментатора - как мужчины, так и женщины - в буквальном смысле слова влезали без очереди в ресторан, в билетную кассу, в кассу магазина и т.п. В первом варианте они пытались пристроиться перед вторым (от начала) человеком в очереди, а во втором варианте - перед двенадцатым. Поскольку близость цели в момент помехи считается значимой детерминантой уровня фрустрации, испытуемые в первой группе должны были переживать более сильную фрустрацию и реагировать более агрессивно, чем во втором случае. Как и следовало ожидать, влезавшие в самое начало очереди попали под интенсивный "огонь" вербальной агрессии. Более того, в соответствии с предположением, что для индуцирования агрессии уровень фрустрации должен быть довольно высок, "двенадцатые" чаще предпочитали сделать вежливое замечание или промолчать, а не осыпать "нахалов" бранью. Аналогичные результаты, полученные в других экспериментах, дают возможность предположить, что низкий уровень фрустрации либо вообще не приводит к проявлениям агрессии, либо порождает агрессивные реакции малой интенсивности.

Посылы к агрессии

Берковиц предположил, что фрустрация вызывает только готовность к агрессивному поведению. Посылы к агрессии - это стимулы, провоцирующие появление чувства гнева и агрессивности. Они "могут усиливать... агрессивные реакции на препятствия на пути к цели". Исходя из определения, возникновение явно выраженной агрессии возможно даже при относительно невысоком уровне фрустрации, но в присутствии достаточно интенсивных посылов к агрессии. В уже рассмотренных нами исследованиях можно найти некоторые подтверждения этой точки зрения.

Густафсон проанализировал роль посылов к агрессии как промежуточного звена между фрустрацией и агрессией. В этом эксперименте первая группа испытуемых смотрела сюжет об уличных бандитских разборках (вариант "посылы к агрессии присутствуют"); второй группе показывали автомобильные гонки ("посылы отсутствуют"). Затем обе группы подвергались дополнительной фрустрации ("ученик" делал ошибки, что лишало испытуемых крупного денежного вознаграждения), и только испытуемые из группы с посылами к агрессии реагировали более агрессивно (выбирали для удара ток более высокого напряжения), когда уровень фрустрации повышали. Остальные же испытуемые постоянно назначали фрустрирующему "ученику" удар сравнительно небольшой силы. Посылы к агрессии могут быть важным промежуточным звеном в зависимости "фрустрация - агрессия".

Непредвиденность фрустрации

Еще одно промежуточное звено в цепи "фрустрация - агрессия" - степень, в которой помеха кажется человеку случайной или неожиданной. Многие исследователи сообщают, что для людей характерен гораздо более высокий уровень раздражения и агрессии, если фрустрация непредвиденна и неожиданна.

С другой стороны, прогнозируемая и ожидаемая фрустрация не всегда вызывает возбуждение на физиологическом уровне, как и последующее нападение на фрустратора. Последнее подтверждается одним из экспериментов Уорчела, где испытуемым за участие предлагали на выбор один из трех поощрительных призов - зачет одного часа практикума, 5 долларов наличными или флакон мужского одеколона. В начале процедуры каждый испытуемый ранжировал призы в порядке их привлекательности. Иерархия призов позволяла экспериментатору манипулировать в дальнейшем уровнем фрустрации. После выполнения нескольких заданий все испытуемые в первой группе получили желаемые вознаграждения, так что они практически не испытывали фрустрации. Испытуемые во второй группе получали призы, отнесенные по привлекательности на второе место, то есть уровень их фрустрации можно было охарактеризовать как средний уровень. И наконец, в третьем варианте испытуемые получали наименее желаемые призы и поэтому достигали самого высокого для данного эксперимента уровня фрустрации. Дополнительно в данном эксперименте определялось, до какой степени возникающая фрустрация характеризуется как непредвиденная или неожиданная. Чтобы манипулировать этой переменной, первую треть участников в каждой из трех групп убеждали, что помощник экспериментатора раздаст им призы по своему выбору (подгруппа "ожидания отсутствуют"). Второй трети говорили, что позднее они получат призы, которые оценили как самые привлекательные (подгруппа "наличие ожиданий"), а остальным обещали, что они смогут выбрать любые призы из имеющихся (подгруппа "выбора"). Считалось, что фрустрация будет неожиданной только для последних двух подгрупп и только в них появление внешних причин, препятствующих достижению цели, приведет к повышению уровня агрессивности.

Чтобы оценить точность этого прогноза, исследователи предоставляли испытуемым возможность проявить вербальную агрессию по отношению к ассистенту - высказаться о качестве выполненного им задания. Результаты в общем и целом совпали с ожидаемыми: только испытуемые в подгруппах "наличие ожиданий" и "выбор" продемонстрировали усиление агрессии при усилении фрустрации. Таким образом, в подтверждение гипотезы, фрустрация вела к агрессии, только когда была непредвиденной или неожиданной.

Эмоциональные и когнитивные процессы

Все рассмотренные нами к настоящему моменту промежуточные звенья являлись внешними по отношению к потенциальному агрессору - они были связаны либо с природой самой фрустрации (то есть с ее уровнем и характером), либо с посылами к агрессии, предполагаемыми ситуацией. Исследуя, каким образом фрустрация приводит к агрессивному поведению, Берковиц предположил, что психические процессы потенциального агрессора тоже предопределяют его реакцию на фрустрацию.

Чтобы человек стал вести себя агрессивно, степень аверсивности фрустрационной ситуации должна оказаться достаточной для актуализации отрицательных эмоций. Если же фрустрация не вызовет негативных чувств, то агрессии не будет. Например, Берковиц указал, что невозможность добиться желаемого результата сама по себе не является предпосылкой агрессии. Если же человек предвкушает удовольствие при достижении какой-либо цели, препятствия, возникающие на пути к ней, могут расстроить его до такой степени, что подхлестнут к агрессивным действиям. Представьте себе, например, что начальник обещал вам прибавку к жалованью и значительное продвижение по службе. В течение двух месяцев вы планировали, как замечательно проведете отпуск, и мечтали о том, как вас будут уважать коллеги. А потом начальник сообщил, что погорячился: на увеличение жалованья денег нет, и ваше повышение "еще не созрело". Вообразите свои чувства в этот момент. Наверняка вы расстроитесь, а возможно, и разъяритесь. В этом случае фрустрация обусловливается невозможностью достижения давно ожидаемого и страстно желаемого результата, что, весьма вероятно, подтолкнет вас к агрессивным поступкам.

Берковиц утверждает, что, когда фрустрация действительно вызывает отрицательные эмоции, другие психологические процессы, в том числе размышление по поводу пережитого (когнитивный процесс), будут влиять на реальное поведение. Человек может подбирать объяснения переживаемым эмоциям, анализировать свои чувства и/или пытаться контролировать эмоции и поведение. Если, например, негативной эмоцией является страх, то наиболее вероятными реакциями будут бегство или стремление уклониться от ситуации. Если переживание интерпретируется как гнев, вероятно возникновение агрессивных тенденций. Таким образом, эмоциональные и когнитивные процессы фрустрированного индивидуума ответственны за то, приведет ли фрустрация к агрессии.

Если конкретизировать высказывание, то исследователи установили, что запоминание агрессивных действий из фильма было необходимым условием возникновения агрессивного поведения. Данный эксперимент, следовательно, подтверждает тезис, что когнитивные процессы являются важным промежуточным звеном в зависимости "фрустрация - агрессия". Предварительная фрустрация повышает вероятность того, что люди будут обращать внимание на агрессивные действия, запоминать их и, как следствие, осуществлять.

Заключительный комментарий к фрустрации.

Если говорить образно, то фрустрационную теорию агрессии в ее современном виде можно представить в виде зонта, под которым можно собрать все рассмотренные нами факторы - "промежуточные звенья" цепочки "фрустрация - агрессия". Уровень и непредвиденность фрустрации порождают негативные эмоции, наличие которых Берковиц считает необходимым для возникновения агрессивных намерений. Посылы к агрессии могут усилить (или подавить) побуждение к агрессии, проистекающее из обусловленных фрустрацией негативных эмоций. Таким образом, повлечет ли фрустрация за собой агрессию или нет, зависит от интерпретации индивидуумом множества ситуационных факторов (таких как интенсивность фрустрации и связанные с агрессией стимуляторы) и от его эмоциональной реакции на них.

Вербальное и физическое нападение: реальная и
кажущаяся провокация как предпосылки агрессии

Как вы отреагируете, если в магазине продавец вдруг беспричинно начнет оскорблять вас, издеваясь над вашим вкусом и критикуя ваш выбор? Вероятно, сильно рассердитесь и, если продавец не слишком большой и внушительный, сумеете ему ответить. Теперь представьте, что продавец вышел из-за прилавка и начал вас толкать и пихать; как вы отреагируете на это? Допустим, вы будете отвечать ему тем же - угрозой на угрозу и толчком на толчок. Дело может быстро принять крутой оборот, и вскоре вы обнаружите, что обмениваетесь уже не угрожающими жестами и выкриками, а пинками и затрещинами. Приведенный ниже любимый провокационный ритуал подростков из гетто - "забавы толпы" - ярко иллюстрирует природу этого опасного процесса:

Разумеется, далеко не каждое оскорбление или угроза приводят к таким последствиям. Люди часто реагируют на подобное отношение попытками примирения, капитуляцией или просто бегством. Провокационные нападения, подобные описанному выше, отнюдь не редки: прямая провокация, вербальная или физическая, часто вызывает агрессивную реакцию.

Ответная агрессия

Вербальная провокация тоже способна актуализировать агрессивные действия, словами пользуются гораздо чаще, чем кулаками, ногами или оружием. Как все мы знаем из личного опыта, "убийственные" комментарии и едкие замечания могут ранить едва ли не больнее, чем прямое физическое воздействие. Когда такие комментарии делает человек, чье мнение мы ценим, или когда с их помощью нас унижают в присутствии других людей, это может оказаться чрезвычайно неприятным переживанием. То, что такие действия часто вызывают мощную контратаку, было продемонстрировано во многих лабораторных экспериментах, в которых испытуемые, оскорбленные другим человеком, готовы были наказать его электрическим разрядом высокой мощности или каким-то другим образом.

"Представляется, что именно месть не дает погаснуть и, более того, разжигает конфликты, в которых агрессивные действия обеих сторон и вероятность смертельного исхода потерпевшей стороны сплетаются в единый узел". Данные Фельсона подчеркивают также важнейшую для данной главы мысль: агрессия есть процесс взаимодействия по меньшей мере двух людей. Как мы утверждали ранее, агрессия возникает не в социальном вакууме, но в ответ на реальные или воображаемые действия и намерения других людей.

Почему люди мстят

Вряд ли вас удивит высказывание, что большинство людей агрессивно реагируют на нападение: в конце концов, принцип "око за око" - очень древний. Но просто сказать, что это старая истина - не значит объяснить, почему люди склонны отвечать на нападение нападением. Нельзя сказать, что такую реакцию можно отнести к роду адаптивных, напротив, она нередко приводит к эскалации конфликта и дальнейшему ущербу. Итак, почему же именно месть является наиболее вероятной реакцией на нападение?

Месть как защита

Давая простое объяснение нашей склонности реагировать на атаку контратакой, мы говорим о защитной реакции - эквивалентными действиями мы обороняемся от возможного причинения нам вреда.

По данным экспериментов, уже одна мысль о том, что другой человек хочет причинить нам вред, может оказаться адекватным стимулом агрессии. Восприятие враждебных или миролюбивых намерений другого человека может оказаться так же важно, как его реальные намерения. Если мы считаем, что некто хочет тем или иным образом причинить нам зло, мы скорее всего приготовимся к контратаке. Представьте себе, например, что вы проснулись среди ночи и обнаружили, что кто-то с пистолетом в руке крадется вдоль стены вашего дома. Увидев, что незнакомец приблизился к дверям, вы лихорадочно начнете искать подходящий предмет, чтобы защититься. Когда "злоумышленник" позвонит в вашу дверь, вы усомнитесь в его намерениях. Тем не менее у дверей вы вооружитесь зонтиком. К счастью, прежде чем вы успеете нанести удар, незнакомец вытащит из кармана полицейский жетон и представится детективом, проверяющим сообщение, что в окне соседнего дома промелькнул незнакомец. Какое облегчение выяснить, что человек, которого вы уже считали своим убийцей, на самом деле преисполнен благих намерений! Этот пример показывает, что восприятие ситуации или ожидания являются существенными детерминантами агрессии.

Люди реагируют агрессивно при наличии малейших признаков агрессивных намерений у другого человека, даже если их в действительности не атакуют. Одной мысли о том, что другие имеют враждебные намерения, зачастую достаточно, чтобы вызвать неприкрытую агрессию.

Месть как способ не уронить свое достоинство в глазах других

Мы начали этот раздел о вербальных и физических нападениях с описания гипотетической ситуации, где продавец довел вас до белого каления тем, что оскорблял вас и критиковал ваш вкус. Предположим теперь, что несколько людей стали свидетелями этой сцены. Что вы почувствуете в этом случае? Вероятно, в таких обстоятельствах инсинуации продавца будут еще обиднее, а ваша реакция станет для вас еще важнее. Вы, вероятно, захотите доказать и продавцу и покупателям, что ваш вкус не плох и что критика была несправедливой. Подоплекой вашего ответа на оскорбления продавца, видимо, будет стремление не уронить свое достоинство в глазах других и восстановить образ человека с хорошим вкусом. Ряд исследователей утверждает, что такое желание восстановить или произвести благоприятное впечатление часто является той силой, которая подвигает отомстить в ответ на вербальные или физические выпады.

Желание произвести или сохранить благоприятное о себе впечатление может породить разные способы агрессивного реагирования. Во-первых, как в вышеприведенном примере, человек может проявлять мстительность исключительно в присутствии других людей, то есть когда есть на кого произвести впечатление. Во-вторых, жертва, для которой отрицать факт причинения морального или физического ущерба не имеет смысла, но которая не хочет оказаться в роли проигравшего, может попытаться вернуть свое доброе имя с помощью возмездия. И наконец, стремление произвести впечатление может рассматриваться как общая тенденция отвечать на нападение эквивалентной реакцией. Отвечая "ударом на удар", человек будет выглядеть в глазах окружающих справедливым и честным, а это позитивный образ.

Характеристики объекта агрессии:
пол и раса объекта как предпосылки агрессии

Мы уже знаем, как поведение и намерения потенциального объекта агрессии могут влиять на поведение агрессора. Ничего удивительного нет в том, что люди склонны мстить, считая, что кто-то причинил им вред или хотел это сделать. Но верно также и то, что агрессивные намерения нападающего могут быть обусловлены простейшими физическими характеристиками потенциальной жертвы. В этом разделе мы рассмотрим результаты экспериментов, показывающих, как пол и раса объекта могут влиять на актуализацию агрессивных реакций.

Пол объекта агрессии

В большинстве случаев данные исследований, в которых манипулируемой переменной был пол объекта, подтверждают широко распространенное мнение, что женщины подвергаются физическому нападению реже мужчин, а если и подвергаются, то интенсивность физического воздействия будет ниже. Такие результаты были получены во многих экспериментах, использующих различные процедуры, методы измерения агрессии и разные выборки испытуемых. Тенденция к меньшему проявлению агрессии по отношению к объектам женского пола часто интерпретируется как "рыцарство", как отражение социализированного запрета причинять вред женщинам. То есть от женщин не ждут ответных агрессивных действий, считают их менее опасными, и поэтому им скорее всего не будут мстить так жестоко, как мужчинам".

Хотя лабораторные эксперименты неизменно свидетельствуют о сдерживании агрессивных действий по отношению к женщинам, случаи изнасилований и грубого обращения с женами указывают на тот факт, что женщины часто становятся жертвами насилия. Исследователи, пытавшиеся объяснить расхождения между полицейской статистикой и экспериментальными данными, сообщают, что мужчина склонен "спускать тормоза", когда угроза, исходящая от женщины, воспринимается однозначно. В эксперименте, поставленном для выявления факторов, увеличивающих вероятность агрессии мужчин против женщин, Ричардсон, Леонард, Тэйлор и Хэммок сталкивали мужчин-испытуемых с двумя вариантами страха. Узнав, что цель эксперимента - изучение влияния утомления на время реакции в условиях соревнования, испытуемые выполняли задание, предназначенное для измерения их физической силы (сжимание ручного динамометра) в присутствии ассистентки экспериментатора, которая регистрировала "показания". Одну половину испытуемых уверяли, что их показатели близки к зарегистрированной норме (которую женщина называла вслух), - группа средних показателей. Показатели силы у другой половины испытуемых оказывались значительно ниже установленной нормы - группа низких показателей. Внутри этих групп реакция женщины в соответствии с условиями эксперимента менялась. В половине случаев ассистентка отпускала о показателях испытуемых (как низких, так и средних) пренебрежительные реплики типа "я-то думала, что мужчины должны быть сильными" или "может быть, у меня это получится" - вариант "вербального унижения". При работе с другой половиной испытуемых женщина просто записывала их результат, объявляя вслух норму и воздерживаясь от дальнейших комментариев, - вариант "без вербального унижения". Когда испытуемые позднее получали возможность проявить агрессию по отношению к ассистентке в процедуре Тэйлора, их ничто не сдерживало от того, чтобы осуществить агрессивные действия по отношению к женщине, пренебрежительно отзывавшейся об их показателях, особенно если эти показатели были очень низкими. Страха выглядеть "хуже других" в глазах женщины, а также страха от высказанного ею пренебрежения оказалось достаточно для появления необычайно высокого уровня агрессивности мужчины по отношению к женщине. Очевидно, рыцарство проявляется только по отношению к безобидным объектам.

Раса объекта агрессии

Большинство исследований по влиянию расовой принадлежности объекта агрессии на агрессивность нападающего основано на двух распространенных предположениях. Первое: люди склонны быть более агрессивными по отношению к лицам, чья раса отличается от их собственной, чем к лицам одной с ними расы. Более комплексное предположение: люди с расовыми предрассудками будут вести себя более агрессивно по отношению к расе, против которой имеют какое-либо предубеждение, чем по отношению к собственной расе. Данные исследований не подтверждают однозначно ни одно из этих предположений.

Скорее представляется, что ситуационные факторы, такие как анонимность и раздражение, являются промежуточными звеньями в цепи зависимости между расой объекта и агрессивностью. Люди, кажется, более склонны к дискриминации чужой группы, когда оскорблены, ощущают угрозу и/или свободны от общественного осуждения.

Подстрекательство со стороны окружающих как предпосылка агрессии

До сих пор мы рассматривали то, каким образом поведение и характеристики жертвы предопределяют агрессивную реакцию. В этом разделе мы продолжим изучать влияние социального окружения, а также рассмотрим социальное влияние других людей, а не потенциальной жертвы.

Третья сторона - люди присутствующие, но не являющиеся ни агрессором, ни жертвой - может повлиять на агрессивные взаимодействия множеством способов. Например, третья сторона может обладать властью и приказать одному человеку причинить вред другому. Менее авторитетная третья сторона может влиять на агрессию простым подстрекательством или "подначиванием" агрессора или его жертвы. Как это ни удивительно, даже простое присутствие другого человека, который не распоряжается и не подстрекает, может повлиять на взаимодействие конфликтующих.

Приказ есть приказ: подчинение власти

Вообразите, что вы идете по улице, но вдруг вас останавливает абсолютно незнакомый человек и вручает вам заряженный пистолет, требуя выстрелить в кого-то, поставленного с завязанными глазами к стенке. Что вы сделаете? По всей вероятности, откажетесь: действительно, пока незнакомец будет требовать и убеждать, вы запросто сможете убежать и позвать на помощь, чтобы задержать этого явно сумасшедшего гражданина. Но теперь представьте себе несколько иные обстоятельства. Вы солдат, а тот, кто дает вам пистолет, - генерал в мундире со всевозможными регалиями. Как вы поступите в этом случае? Вполне вероятно, что подчинитесь и расстреляете человека, которого никогда прежде не видели.

Эти гипотетические примеры заставляют обратить внимание на то, как прямые приказы представителя власти могут влиять на развитие и течение агрессивного поведения. Совершение большого количества агрессивных действий - особенно полицейскими, солдатами, моряками и летчиками - является следствием приказов начальства, а вовсе не провокаций жертвы и фрустраций. Такое деструктивное и бездумное повиновение никого не удивляет. В конце концов, за приказами скрывается весомость служебного положения и вся мощь государства. Более неожиданно, однако, то, что даже лица, не облеченные реальной властью и просто использующие некоторые ее внешние атрибуты, зачастую способны заставить других вести себя жестоко и разрушительно. Наиболее систематические и сенсационные исследования по этой теме были проведены Милграмом и его коллегами в серии широко известных экспериментов. Для изучения способности не самого авторитетного представителя власти побудить индивидуумов к антисоциальным жестоким действиям Милграм разработал простую, но хитроумную процедуру. Испытуемым говорили, что они участвуют в исследовании, посвященном влиянию наказания на обучаемость. Затем им предлагали наказывать ударом тока "ученика" (на самом деле - помощника экспериментатора) каждый раз, когда он допустит ошибку в учебном задании. Мощность разряда устанавливалась посредством переключателей, и участников инструктировали следовать простому правилу: после каждой ошибки "ученика" увеличивать мощность разряда на один пункт. Тридцать делений, обозначающих возрастающее напряжение в вольтах, были отмечены словами и цифрами. Было очевидно, что ученик вскоре подвергнется мощным и потенциально опасным электрическим разрядам, если будет часто ошибаться.

В соответствии с указаниями помощник делал большое количество ошибок. Испытуемый оказывался перед лицом крайне неприятной дилеммы: он мог либо продолжать наказывать "ученика", доводя мощность разрядов до откровенно болезненных, либо отказаться от этого и потребовать прекращения эксперимента. Чтобы усугубить положение, экспериментатор каждый раз, когда у испытуемого возникало желание остановиться, все более непреклонным тоном приказывал продолжать. Так, при первом возникновении у испытуемого желания прекратить процедуру экспериментатор говорил "дальше, пожалуйста" или "пожалуйста, продолжайте". В следующий раз он утверждал, что "условия эксперимента требуют, чтобы вы продолжали". Если испытуемый настаивал, экспериментатор говорил "чрезвычайно важно, чтобы вы продолжали", а если даже это не помогало, он заявлял "у вас нет другого выбора, вы должны продолжать". Таким образом, испытуемый мог прервать процедуру, только открыто не повинуясь указаниям сурового и властного экспериментатора.

Участники исследований Милграма представляли собой смешанную выборку мужчин в возрасте от 20 до 50 лет различных профессий - от разнорабочих до инженеров - и набирались по объявлению в газете. Поскольку они не имели отношения к университету, в котором проводилось исследование, и являлись добровольцами, можно было ожидать, что они окажутся весьма резистентны к требованию экспериментатора подвергнуть другого человека очевидно опасному удару электрическим током. И все же 65% испытуемых продемонстрировали полное подчинение, доводя в ходе сеанса силу удара до предельных 450 вольт. Разумеется, как и предполагалось, многие участники протестовали и требовали прервать эксперимент. Однако, столкнувшись с непреклонным требованием экспериментатора продолжать процесс, большинство повиновались, нанося жертве электрические разряды снова и снова. Более того, они продолжали подчиняться, несмотря на тот факт, что при 300 вольтах "ученик" колотил по стенке (якобы от боли) и вскоре прекращал отвечать на вопросы задания. Учитывая, что в распоряжении экспериментатора фактически не было средств принуждения - испытуемые уже получили плату и были вольны уйти, когда им вздумается, - в этих экспериментах отчетливо проявилась опасная тенденция: лица, даже не имеющие особых полномочий, способны вынудить многих людей на совершение агрессивных действий.

Хотя влияние представителя власти зачастую велико, оно может встретить противодействие. В частности, два фактора кажутся особенно эффективными для уменьшения возможности авторитетного лица вынуждать подчиненных причинять вред другим. Во-первых, подчинение часто нарушается в условиях, когда индивид ощущает личную ответственность за результаты своих действий. В опытах Милграма экспериментатор заявлял участникам, что берет на себя личную ответственность за безопасность и благополучие "ученика". Это было резонно, ведь во многих жизненных ситуациях именно должностные лица в конечном счете должны отвечать за все промахи. Поэтому неудивительно, что в эксперименте Милграма многие испытуемые полностью подчинялись командам экспериментатора; в конце концов, если бы жертва пострадала, виноват был бы именно он. Но если бы ответственность за негативные последствия лежала на испытуемых? Стали бы они меньше подчиняться? Данные по этому вопросу были получены в нескольких экспериментах. Например, одно исследование показало, что испытуемые подчиняются гораздо более неохотно, если им перед этим сообщалось, что ответственность за жизнь и здоровье жертвы целиком возлагается на них самих. Далее оказалось, что испытуемые подчиняются с меньшей готовностью, когда они сами вынуждены наказывать жертву ударами тока, а не просто передавать указания экспериментатора об увеличении мощности электрического разряда другому человеку - исполнителю. Видимо, повышение ответственности за свои действия противостоит тенденции подчиняться авторитету.

Второй фактор, также представляющийся эффективным в этом отношении, обнаруживается при тщательном анализе ситуаций, в которых приказы фактически не выполняются. В некоторых случаях происходит следующее: сначала один или несколько смелых и решительных людей не подчиняются власти, а затем этому примеру следуют многие. В сумме эти результаты позволяют рассматривать ответственность за свои действия и наличие примера неподчинения как два лучика надежды в непроглядно мрачной картине, вырисовывающейся из опытов Милграма. Хотя сила представителя власти, требующего подчинения даже в жестоких агрессивных действиях, велика, при подходящих условиях она может встретить противодействие.

Резюме

Агрессия не возникает в "социальном вакууме". Наоборот, зачастую именно различные аспекты межличностных взаимодействий приводят к ее возникновению и предопределяют ее формы и направленность. Возможно именно поэтому столь пристальное внимание уделяется фрустрации, то есть блокированию разворачивания целенаправленного поведения. Хотя фрустрацию принято считать одной из мощнейших детерминант агрессии, данные о значительности ее влияния довольно разноречивы. В то время как результаты одних экспериментов свидетельствуют о том, что фрустрирующие взаимоотношения способны привести к возникновению агрессии, из других следует либо то, что данный фактор оказывает весьма незначительное влияние, либо, что фрустрация вообще не имеет никакого отношения к агрессии. Но, как бы то ни было, влияние фрустрации на агрессию опосредовано рядом промежуточных факторов. То есть фрустрация с наибольшей вероятностью может вызвать агрессию, когда она сравнительно интенсивна, когда присутствуют так называемые "посылы к агрессии", когда фрустрация кажется внезапной или воспринимается как произвол, либо когда она когнитивно привязывается к агрессии.

Второй и, по всей видимости, намного более сильной и устойчивой детерминантой агрессии является провокация. Что касается физической провокации, то большое количество экспериментов указывают на то, что, как правило, люди отвечают ударом на удар и контратакой на атаку. Более того, зачастую агрессивная реакция возникает при одном только предположении о том, что у другого человека имеются какие-то враждебные намерения, независимо от того, выражается ли это в прямых действиях "недоброжелателя" или нет. Что касается вербальной провокации, то существующие данные позволяют утверждать, что ответной реакцией на оскорбления, издевки и подобные им провокации зачастую оказывается физическое нападение. В результате инциденты, начавшиеся с перебранки, нередко переходят в фазу прямого насилия. Люди, как правило, стремятся "дать сдачи", чтобы предупредить возможность возобновления нападок или не показаться окружающим "проигравшими" или беспомощными жертвами. Характеристики объекта агрессии, в особенности его пол и раса, также являются мощными детерминантами агрессивного поведения. В отличие от мужчин, женщины, оказываясь в ситуации агрессивного межличностного взаимодействия, сталкиваются со сравнительно более мягкими формами агрессии вероятно потому, что воспринимаются агрессорами как заведомо более беззащитные. В том же случае, когда женщины нарушают этот стереотип и начинают вести себя более воинственно или провокационно, уровень направляемой на них агрессии резко возрастает. Что касается расовой принадлежности объекта агрессии, то целый ряд экспериментов показал, что белые испытуемые демонстрируют более высокий уровень агрессивности по отношению к своим черным жертвам и более низкий по отношению к белым, когда уверены, что их действия останутся безнаказанными.

По всей видимости, весьма мощным "посылом к агрессии" являются "сторонние наблюдатели". Эксперименты Милграма показали, что, когда испытуемым приказывают "наказать" другого человека мощным и потенциально опасным для жизни разрядом электротока, многие из них охотно подчиняются, даже в том случае, если команды исходят от лица, не облеченного сколь-нибудь значительными властными полномочиями. К счастью, этой тенденции к слепому и деструктивному послушанию можно оказать противодействие, возложив на участников эксперимента личную ответственность за причиняемый ими вред и подавая им пример неповиновения.