Феномен Зейгарник

В 1927г. На отделении психологии философского факультета Берлинского университета была защищена дипломная работа. Руководитель – известный уже в те годы психолог Курт Левин. Тема – «О запоминании завершённых и незавершённых действий», а имя дипломницы – Блюма Вульфовна Зейгарник. В работе показывается, что незавершённые действия запоминаются почти в 2 раза лучше, чем завершённые; в основе этого явления, как было доказано в исследовании, лежит актуальная потребность (квазипотребность, по К.Левину).
Сама Блюма Вульфовна вспоминала, что на следующее утро после защиты диплома ей позвонил К.Левин и сказал» «А вы знаете, что вы наделали? Вы совершили научное открытие». И это действительно так. Описанный Блюмов Вульфовной феномен преимущественного запоминания незавершённых действий вошёл в мировую научную психологическую литературу под её именем – феномен
Зейгарник, или Зейгарник-эффект. Дипломница К.Левина, одна из ярких представительниц знаменитой плеяды его учеников, составивших гордость мировой психологии (достаточно только назвать их имена – Ф.Хоппе, М.Юкнат,
Т.Дембо, Г.Биренбаум и др.), Б.В.Зейгарник стала знаменитой, а её имя сразу же было отнесено к числу классиков мировой психологии.

Личность Б.В. Зейгарник – ярчайший психологический феномен, заслушивающий особого изучения. Жизнь Б.В.Зейгарник, её творческая научная и клиническая деятельность достойны восхищения и могут стать образцом для подражания. Мы надеемся, что эти несколько отрывочные заметки позволят восстановить живой образ Б.В. Зейгарник.

2. Воспоминания Б.В.Зейгарник о юности.

Б.В. Зейгарник прожила долгую и трудную жизнь. Она родилась 9 ноября
1900 г. В маленьком литовском городке Пренай в многочисленной дружной семье. О царившей в семье атмосфере можно теперь судить лишь по некоторым замечаниям самой Блюмы Вульфовны, вспоминавшей отца, его здравый смысл, ум и неиссякаемое чувство юмора. Возможно, творчество Шолома Алейхема может дать некоторое представление о том представлении доброжелательной иронии, которая постоянно присутствовала в семье. Живая и способная девочка успешно окончила гимназию и уехала учиться Берлинский университет. Здесь после кратковременного «пробного» обучения на нескольких гуманитарных факультетах она поступила на отделение психологии философского факультета. В Берлинском университете Б.В. Зейгарник слушала лекции известных психологов – В.Келера,
М. Вертгеймера и др. Посещала лекции по философии, филологии, математике.
Слушала лекции А. Эйнштейна. Тема его лекций, вспоминала потом она, не увлекла её, но сама личность лектора притягивала к себе творческой незаурядностью, загадкой гениального ума и яркого характера.

3. Годы работы с К.Левином.

Блюма Вульфовна с её интересом к внутреннему миру человека довольно скоро нашла себе учителя психологии. Им стал К.Левин. В те годы его психологическая теория была ещё в стадии становления. Сам К.Левин, не намного старше своих учеников, был для них не только учителем, но с другом- единомышленником. Б.В. Зейгарник вспоминала, что общение с К. Левином отличалось оп стилю от того, что было принято в научно-академических кругах того времени. Человек с общительным, живым характером., К.Левин вовлекал своих учеников в особую «игру-поиск», делая часто предметом исследования непосредственные житейские наблюдения над людьми.. Так, его семинары часто проходили в кафе за чашечкой кофе. В частности сам феномен запоминания незавершённых действий был «подсмотрен» им именно в этой ситуации. Он обратил внимание (вспоминала Б.В.) на то, что официант прекрасно помнит заказ каждого посетителя. К.Левин попросил официанта назвать, не заглядывая в книжечку что заказал тот или иной посетитель. Официант, не задумываясь, воспроизвел содержание всех заказов. Когда же речь зашла о выходящих из кафе посетителях, он не смог назвать ни одного заказа. «Они ведь уже расплатились», - ответил он. Следовательно, заключает Левин, у него уже нет потребности помнить, напряжённая динамическая система – квазипотребность – иссякла. Умение всматриваться в обыденную жизнь, видеть за её мелочами глубокие психологические «корни», по-видимому, в значительной степени развилось у Б.В. Зейгарник именно в годы работы с К.Левином; в течение всей последующей жизни она совершенствовала эти навыки, опираясь на данные наблюдений в своей исследовательской работе.

Особая атмосфера дружелюбия, взаимопонимания, товарищества объединяла вокруг Левина его учеников, была питательной средой для их совместного творчества.

После защиты диплома Блюма Вульфовна продолжала работать в группе
Левина, оставшись в Берлине с мужем, работником советского торгпредства.
Вернувшись в Советский Союз (по-видимому в 1931 г.), она стала трудиться в психоневрологической клинике Института экспериментальной медицины, являясь ближайшим помощником Л.С. Выготского. Именно в эти годы она сближается со многими ведущими советскими психологами, становится их соратницей и единомышленницей.

4. Время тяжёлых испытаний для Б.В. Зейгарник.

30-е годы – время тяжёлых испытаний для Блюмы Вульфовны. В стране нарастала волна репрессий. Преждевременная смерть Л.С. Выготского, как считала она, была ускорена именно этими событиями. Не обошли испытания стороной и Блюму Вульфовну. В 1938 году был арестован её муж, она осталась одна с малолетним сыном, второй её сын родился вскоре после ареста мужа.
Страх, неуверенность в будущем, материальная неустроенность на долгие годы поселились в семье Зейгарник. Среди немногих друзей, оставшихся верными ей в эти тяжёлые годы были А.Р. Лурия, С.Я. Рубинштейн. До последних дней жизни Блюмы Вульфовны С.Я. Рубинштейн оставалась её подругой и соратницей.
В то тяжёлое время Сусанна Яковлевна помогала ей во всём, поддерживала её морально, сопровождала в «походах» на Лубянку, чтобы узнать о судьбе её репрессированного мужа (он погиб в застенках КГБ). Блюма Вульфовна Была
Благодарна С.Я. Рубенштейн за дружескую помощь, высоко ценила преданность и отзывчивость; часто повторяла своим ученикам, роптавшим на её тяжёлый характер: «Вы не знаете Сусанну Яковлевну. Она верный друг и очень хороший человек».

5.Научная деятельность Блюмы Вульфовны.

В годы Великой Отечественной войны, эвакуировавшись из Москвы, Блюма
Вульфовна работала на Урале в нейрохирургическом госпитале «Кисегач», принимая активное участие в работе по восстановлению психической деятельности тяжело раненых. Результаты этих исследований были впоследствии опубликованы. В этот период укрепляются её научные и личные контакты со многими крупнейшими психологами страны – А.Р.Лурией, А.Н.Леонтьевым,
А.В.Запорожцем, С.Г. Геллерштейном и другими. С большим теплом и любовью вспоминала о них впоследствии Б.В.Зейгарник, отмечая, что именно в этот период под влиянием общения с психологами школы Выготского и оформились её представление о патопсихологии как особой области знания.

В послевоенные годы Блюма Вульфовна работала в НИИ психиатрии МЗ
РСФСР, где возглавляла созданную ею лабораторию экспериментальной патопсихологии (до 1967 г.). В этот период её научными партнёрами становятся многие замечательные отечественные психиатры – М.Я. Серейский,
С.Г.Жислин, И.Г.Равкин, Г.Е.Сухарева, Д.Е.Мелехов и другие. В это время тяжёлого идеологического гнёта, нарастающей физиологизации психиатрии (в особенности после знаменитой «Павловской сессии» 1950 г.) эти клиницисты старой врачебной школы не только оставались верными лучшим традициям психиатрии прошлого (не мыслившей эффективной работы с психически больными без психологии), но поддерживали и защищали как Зейгарник, так и её
«молодую» лабораторию. В особенности надёжную защиту она чувствовала со стороны проф. Д.Е.Мелехова, бывшего директором Института психиатрии в тот период, когда готовился судебный процесс над «врачами-убийцами». Именно он помог сохранить лабораторию, а её – оставить в штате института (хотя уже существовало решение об её увольнении). В эти годы она провела обширный цикл исследований, ставших научным фундаментом современной психологии.

В то же время Б.В.Зейгарник начинает читать курс патопсихологии сначала на отделении психологии философского факультета МГУ, затем (с 1966)
– на факультете психологии. С 1967 г. Она становится профессором факультета психологии, где с увлечением вела свою работу до последних дней жизни.
Заслуги Б.В. Зейгарник были отмечены Ломоносовской премией I степени (1978) и международной премией им. К.Левина (1983).

Блюма Вульфовна принадлежала к тому поколению, на долю которого выпало несколько небывлых по тяжести войн, российская революция со всеми её социальными последствиями, тоталитаризм, репрессии. Колесо истории оставило глубокие следы (вернее, раны) на её судьбе. Это не могло не наложить отпечаток на её личность и общее мироощущение. Какой она была в молодости, в период её работы в Берлине у К.Левина, мы уже не узнаем никогда.
Современников и очевидцев не осталось. Сама Блюма Вульфовна (как многие люди её поколения), вспоминая это время), говорила о себе мало, скупо, неохотно. Правда, те, кто знал её в начале 30-х гг., после возвращения из
Германии (А.Н. Леонтьев, С.Я. Рубенштейн), вспоминали, что она производила впечатление блестящего (слово А.Н. Леонтьева), жизнерадостного, талантливого во всем человека.

Был ли реализован в полной мере её собственный человеческий потенциал?
Думаем, что нет. Тяжёлая борьба за выживание (иногда в самом буквальном смысле слова), конечно, ограничивала возможности самореализации. Однако
Блюма Вульфовна сохранила свою неповторимую человеческую индивидуальность.

В чём же загадка личности Б.В. Зейгарник – как особого психологического феномена? Вот некоторые штрихи к её портрету.

При подготовке данной публикации мы обращались ко многим людям, знавшим её, с вопросом: «Что, как вам представляется, была главным в личности Блюмы Вульфовны?» Наиболее часто мы слышали в ответ: «мудрость»,
«понимание людей», «воля».

Все, кто знал Б.В. Зейгарник, единодушно отмечают, что она была человеком талантливым, выдающейся личностью, для которой порядочность являлась главным критерием в оценке людей.

6. Создание научных основ патопсихологии.

Вся её жизнь была подчинена идее создания научных основ новой области знания – патопсихологии. Все свои творческие силы, энергию, ум, она направляла на то, чтобы отстоять (часто в дискуссиях с коллегами- психиатрами) предметную автономию данной области науки и практики.

Психологию она понимала как науку гуманитарную, опирающуюся на систему наук о человеке и обществе. Попытки биологизации, математизации и т.д. психологии принимались ею с резкой критикой, рассматривались как грубый редукционизм, как игнорирование собственно психологического предмета исследования. Патопсихология для Б.В. Зейгарник – ветвь психологии (но не медицины, не психиатрии); она изучает закономерности распада психики при душевных заболеваниях, опираясь на знание закономерностей психического развития в норме. В соответствии с таким пониманием предмета патопсихологии она выделила и описала особый класс психологической феноменологии, качественно отличающейся от психиатрической (психопатологической), это психологические феномены нарушений познавательной деятельности при психических заболеваниях (патология мышления, памяти, восприятия и т.д.), нарушений личности и эмоционально-волевой сферы больных. Ею создана новая систематика данных феноменов, основанная на психологических критериях.
Исследован также ряд важнейших психологических закономерностей, лежащих в основе нарушений психики: изменения, искажения мотивационного звена психической деятельности, различные нарушения в системе опосредствования, личностной саморегуляции и др. Всё это позволило подойти к выделению особого класса синдромов – патопсихологических, что, в свою очередь, открыло новые перспективы для исследования и практической психодиагностики в клинике психических заболеваний. Итогом её плодотворной целеустремлённой деятельности явилась не только разработка теоретической основы патопсихологии, но и создание целой научной школы, существующей и развивающейся и в настоящее время. Много сил отдала она и становлению психологической службы в психиатрии; это ей удалось сделать в сотрудничестве с В.Н. Мясищевым.

Все работы Б.В. Зейгарник в области патопсихологии несут на себе отпечаток её неординарной личности. Их отличает широкая гуманитарная и гуманистическая направленность. Тезис о единстве теории и практики никогда не был для неё простой декларацией. Научные обобщения рождались в практической работе с больными и сразу же находили своё воплощение в решении повседневных прикладных вопросов психиатрической клиники
(диагностических, экспертных и др.)

Проблема соотношения интеллекта и аффекта, одна из центральных для психологии и до настоящего времени, была наиболее важной для Б.В.
Зейгарник, и она возвращалась к ней постоянно и в научных публикациях, и в устных выступлениях, и в беседах с учениками. При этом все мы довольно рано начинали понимать, что она являет собою человека, гармонически сочетающего рациональность с высокой сензитивностью, эмоциональной чуткостью и такой нюансировкой эмоциональных проявлений. Здравый смысл, умение «смотреть в корень» проблемы, видеть суть за фасадом явлений гармонично сочеталось с романтизмом науки и жизни, духовной высотой помыслов и целей. Блюма
Вульфовна обладала ясным и глубоким умом. Её научные тексты прозрачны и просты. Простота изложения сложных научных положений была важнейшим принципом её научного творчества. Она любила простой язык, критически относилась к его «засорению» англицизмами, жаргонными выражениями и т.д.

7. Создание научных основ патопсихологии. Внутренний мир Зейгарник.

Блюма Вульфовна была человеком долго длящегося развития. Вспоминается в этой связи слова И.А. Буница, сказанное им о Чехове: «Всю жизнь росла душа его». Эти слова в полной мере можно отнести и к Б.В. Зейгарник.
Развитие продолжалось до последних дней её жизни. Помнится, как за день до смерти, в больнице по её инициативе мы обсуждали новые проблемы патопсихологии, иную структуру её лекционного курса и перспективу совместной работы. И это было естественно, ненатужно, интересно и талантливо.

Как человек гармоничного склада, она всегда с настороженностью и недоверием относилась ко всякому «созданию» в развитии человека, излому, искажению. В своей обыденной жизни, профессиональном сотрудничестве она старалась избегать людей с личностными изъянами, дисгармонией, эмоциональной «несобранностью», т.е. с тем, что психологи называют комплексом неполноценностью.

Масштабные жизненные цели могут быть воплощены в жизнь только человеком с сильным, стойким характером. Таким характером и обладала Блюма
Вульфовна – маленькая женщина с заразительным смехом, молодым (до последних дней жизни) голосом и неповторимыми по выразительности интонациями.
Вспоминается в этой связи её рукопожатие: своей маленькой рукой она
«забирала» руку партнёра – не жестоко, но властно, твёрдо. Это ощущение, думается, осталось в памяти у многих. Не любила, когда партнёр не реагировал на её рукопожатие, т.е. держал ладонь «рыбкой» (выражение Б.В.).
И это многое открывало для неё в людях. Наблюдательному партнёру в её рукопожатии могло немало сказать о характере самой Блюма Вульфовны.
Жизненные трудности, казалось, закалили её, она не утратила оптимизма, веры в людей и сохранила страстную жажду познания, прежде всего человека.
Теперь, оглядываясь в прошлое, поражавшая цельности её натуры, верности жизненным принципам.

Рано проявившийся интерес к человеку, ум, наблюдательность, интуитивность в сочетании с высоким профессионализмом психолога-клинициста делали Б.В. Зейгарник человеком проницательным, понимающем саму суть другого человека, даже при первом взгляде на него.

Зная эту её способность часто просили её просто посмотреть на какого- то человека или побеседовать с ним и сказать своё мнение о нём. Её оценки всегда были лаконичны и в дальнейшем, как правило, подтверждались. Сама же она, будучи человеком доброжелательным, иногда изменяла свои первоначальные оценки (например, в сторону их «смягчения»); в ряде же случаев замечала при этом: «а всё таки первый взгляд самый точный».

Вслед за врачами прошлого, для которых при оценке человека было важно всё: походка, речь, взгляд, рукопожатие и т.д., Б.В. Зейгарник также считала важными все эти внешние проявления, умела их увидеть, оценить и создать психологический портрет человека. Этому она учила и студентов- психологов, молодых специалистов, своих сотрудников.

Обращенность к людям, желание понять человека – одна из главных черт
(а может быть, и самая главная) Блюмы Вульфовны как личности. Это качество, скорее всего, и лежало в основе её долгой психологической молодости. «Я люблю работать со студентами, с молодыми», - часто говорила она уже в последние годы жизни. Она внимательно и заинтересовано изучала их, ей было интересно с молодёжью. Студенты отвечали ей искренней любовью. В один из последних юбилеев, поздравляя Блюму Вульфовну, они посвятили ей шутливые, наивные стихи, начинавшиеся словами: «Б.В. Зейгарник – Вы наш цветок, мы
Вас любим горячо».

Интерес ко внутреннему миру человека (и здорового, и больного), видимо, и побудил её в молодости – «эксперимента ради» - принять однократно наркотик. Она, рассказывая об этом, замечала, что было интересно испытать на себе, пережить то, что чувствуют люди в случае психической болезни: галлюцинации, изменённое восприятие себя и мира вокруг. Всё1 то, что она испытала при этом, Б.В. Зейгарник записывала, сопроводив описание, видимо, интересными комментариями и интерпретацией. Однако эти записи были изъяты у неё при аресте мужа вместе с другими материалами и пропали в КГБ.

Лёгкость вступления в контакт с любым человеком – ребёнком или взрослым, больным или здоровым – одна из характерных особенностей Блюмы
Вульфовны. Она располагала к себе людей. И это не было только высоким профессионализмом клинициста. Магия человеческого обаяния притягивала к ней людей. Она всегда готова была прийти на помощь, и люди часто эксплуатировали это её качество.

При такой обращённости к людям, казалось бы, и сам человек «открыт» людям. Нет, она была человеком «закрытым», о её внутреннем мире знали лишь немногие люди (может быть только С.Я. Рубенштейн). Говорить о себе не любила. На прямые вопросы отвечала шуткой: «Это я Вам оттуда напишу»
(имелось ввиду – после смерти). Ценила в людях качество, называвшееся ею
«опосредствованность». Часто, оценивая человека, замечала: «Это человек опосредствованный». При этом имелось ввиду умение человека критически оценить себя, своё поведение, поступки. Способность самостоятельно справиться с внутренними проблемами. В этой связи она очень скептически относилась к возможности широкого использования психотерапии. По мнению
Б.В. Зейгарник, развитая, гармонично организованная личность должна уметь самостоятельно «отрегулировать» свой внутренний мир. В психотерапии нуждаются, как она считала, люди незрелые, с несформированной системой психологической саморегуляции. «Мы же с Вами. – говорила она одному из своих собеседников, - не пойдём в психотерапевтическую группу». Заметим в этой связи, что интерес Б.В. Зейгарник к проблеме саморегуляции, так ярко проявившийся в особенности в последние годы жизни (напомним, что её последняя посмертная публикация посвящена именно этой теме), также не был случайным, как и весь её творческий путь.

Сама Блюма Вульфовна в полной мере владела искусством саморегуляции.
Человек требовательный к себе, мыслящий критически, она часто сомневалась в себе. Беспокойно, тревожнл, всегда ожидала какого либо решения ответственного лица, публичного выступления и т.д. Однако умела «взять себя в руки».

Б.В. Зейгарник не были свойственны самодовольство, самомнение, амбициозность. При всей мягкости и доброжелательности в общении в ряде случаев отвечала твёрдо, категорично. Не любила ханженства, мелочности, необязательности в людях. Её раздражали глурость, ограниченность, нечуткость. Говорила например: «Как Вы можете общаться с Х.? С нею хорошо только чай пить». Любила ум, чувство юморы в людях, с нежностью относилась к ним, когда эти качества сопровождались моральной чистотой и человеческой надёжностью.

Сама она была человеком с тонко развитым чувством юмора. Умела посмотреть на себя со стороны и увидеть смешное прежде всего в своём поведении. В этих отношениях с близкими ей людьми использовала только систему им понятных знаков, что упрощало взаимодействие, наполняло общение иронией, шутливым смыслом. Часто при этом брались ключевые слова или фразы из полюбившейся ей анекдотов или художественной литературы. Например, обсуждая вопрос о необходимости убеждения какого либо административного лица, говорила: «Осталось только уговорить графа». Или, характеризуя человека: «Это не Выготский… Летает, но не очень низко».

Блюма Вульфовна всегда внимательно вслушивалась в оценки и мнения своих сотрудников, учеников. Они были интересны ей, так как открывали ей самих говорящих. «Что это за человек?» - этот вопрос можно было иногда прочитать в выражении её глаз, лица, позе. Знала возможности и потенциал каждого. Радовалась успехам своих учеников.

8. Практическая деятельность Б.В. Зейгарник.

Сама Блюма Вульфовна была необычайно изобретательна в работе с больными. Каждый, кому приходилось работать с психически больными, хорошо знает, как трудно иногда привлечь внимание больного, заставить его выполнять самое простое задание. Она делала это с большим мастерством: могла «разговорить» депрессивного больного, стимулировать активность у заторможенного пациента. Организовать целенаправленную деятельность больного, находящегося в маниакальном состоянии или одержимого бредом.
Мягкость, доброжелательность, готовность помочь человеку располагали к ней больных, вызывали их ответное доверие. Блюма Вульфовна умела слушать, одной фразой направить больного в нужное ей, как исследователю, русло. Хорошо владела приёмами невербального общения.

Когда теперь мы читаем в её книгах о том, что можно найти психологический подход к любому человеку, понимаем – это не пустые слова.
Она опиралась на свой уникальный клинический опыт.

Блюма Вульфовна прекрасно знала психиатрию и поэтому могла профессионально точно общаться с психиатрами на их языке. Они знали об этом и высоко ценили не только как психолога, но и как клинициста. Часто замечали своим ученикам, что, работая в пограничной области знания (а именно такой является патопсихология), нельзя не знать достижений этой смежной области. Требовала от своих учеников и сотрудников знания психиатрии и других клинических дисциплин. Выступала против использования категорий психопатологии для характеристики здоровых людей, в особенности творческих личностей. Замечала: «Вот говорят о человеке – шизоид, элилептолог,… Что нового открывает это о нём?» Использование психиатрических «ярлыков» (как называла это Б.В.) Создаёт у психологов иллюзию нового знания.

9. Загадка феномена личности Б.В. Зейгарник.

Блюма Вульфовна была широко образованным человеком. Круг её гуманитарных интересов был разнообразен, её познавательная активность оставалась высокой даже в последние годы жизни. Она в совершенстве владела немецким языком, знала немного английский и французский (читала), понимала по-польски. Вся новейшая психологическая литература становилась предметом её пристрастного обучения. Не случайно уже в последнее десятилетие жизни ею был создан новый лекционный курс «Теории личности в зарубежной психологии», привлекавший большое количество слушателей. Вопрос о преемственности научного знания (как и преемственности культуры в целом) был для неё важнейшим. Только непрерывность научных (и шире – культурных) традиций, как утверждала Б.В. Зейгарник, может обеспечить глубину и высокое качество познания.

Круг постоянного чтения Блюмы Вульфовны был обширен. Литература по философии, искусству, мемуаристика, классическая и современная художественная литература неизменно находились на её рабочем столе.
Перечитывая классику, она искала ответы на волновавшие её вопросы, возвращалась к ним даже на своих лекциях для студентов. И это придавало её лекциям большую глубину, включало конкретный материал лекции в широкий контекст гуманитарного знания.

Особое пристрастие Б.В. Зейгарник обнаруживала в последние годы к современной художественной литературе. Любила прозу «деревенщиков»
(В.Распутина, прежде всего), повести Тендрякова, В.Быкова. Характеры изображённых в этих произведениях современников, их проблемы, переживания, жизненные коллизии наводили её на новые интересные размышления, позволяли осмыслить новый жизненный опыт.

О личности Блюмы Вульфовны Зейгарник мы знаем, казалось бы, очень много. Вместе с тем загадка остаётся. Разгадать её трудно нам – современникам и ученикам Блюмы Вульфовны. Ещё труднее сделать это нашим потомкам: поколение, к которому она принадлежала, редко оставляло архивы, дневники, письма. Загадка феномена личности Блюмы Вульфовны Зейгарник ещё долго будет волновать исследователей её творчества.

Список литературы.

. Б.В. Зейгарник «Патопсихология», М.,2000 г.

. А.Р. Лурия «Травматическая афазия», М., 1969 г.

. Рубинштейн С.Я. «Экспериментальные методики патопсихологии».

М., 1970 г.