Ложь как социально-психологический феномен

Ложь как социально-психологический феномен

Помимо «прагматической» классификации, существует «полярная» классификация обмана, основанная на количестве объ­ектов коммуникации, наподобие классификации нервных клеток — нейронов. В зависимости от количества отростков гистологи делят нейроны на униполярные (с одним отростком), биполярные (с дву­мя) и мультиполярные (с большим количеством отростков). Анало­гично можно выделить обман, в котором участвует один, два или много людей. [Щербатых Ю.В. Искусство обмана. -М,2005,с. 28]

Бывает так, что обман происходит при наличии только реципи­ента, без обманывающего его индуктора). В этом случае речь идет об «иллюзиях», связанных с особенностью функционирования на­ших органов чувств, а также о «самообмане», когда человек созна­тельно или невольно обманывает сам себя (что является одной из форм психологической защиты).

Если в обмане участвуют два человека, причина обмана мо­жет заключаться в трех звеньях коммуникации: в индукторе, пере­дающем ложное сообщение; в канале передачи информации в самом реципиенте, неправильно воспринимающем инфор­мацию.

Каждый из этих пунктов, в свою очередь, можно разделить на подпункты, например, ошибки канала информации могут возникать на вербальном (когда собеседник неправильно воспринимает сло­ва) и невербальном (когда неправильно толкуются жесты) уровнях

В отдельную форму можно выделить «групповой» и «массо­вый»  виды обмана, когда один человек обманывает многих или же одна группа людей вводит в заблуждение другую группу. Кроме того, возможны случаи, когда два человека вводят в заблуждение друг друга — например, следователь и преступник во время допроса.

Существует также и такой вид обмана, как «взаимный обман», основанный на сильных взаимных чувствах (любви, ненависти и т. д), при котором негативные или позитивные эмоции искажают взаимное восприятие людей друг другом, в результате чего объек­тивная оценка становится невозможной.

Определяя ложь и обман, необходимо учитывать важность принятия во внимание не только самого лжеца, но и жертву обмана. В одних случаях обман есть злонамеренное действие, где жертва обмана не желала, чтобы ее вводили в заблуждение. В других случаях обман, как указал еще Абд-ар-Рахман, автор трактата «Сорванные покровы», является смысловым и содержательным наполнением некоторых социальных действий, профессий и коммуникаций: например, картежная игра, или выступление фокусника перед зрителями. «Было бы, например, странно называть лжецами актеров. Публика заранее согласна принимать их маски за истинные лица» [Пол Экман, Психология лжи. –СПб,2000,с 149]. В повседневной жизни люди часто используют слова «ложь», «неправда», «обман» в качестве синонимов, однако эти понятия с точки зрения психологии имеют различное содержание. Ложь – это сознательное искажение известной субъекту истины: она представляет собой осознанный продукт речевой деятельности субъекта, имеющий своей целью ввести в заблуждение собеседника. Ложь у психически здорового, нормально развитого человека, как правило, определяется реальными мотивами и направлена на достижение конкретных целей.

В отличие от лжи, обман – это полуправда, провоцирующая понимающего ее человека на ошибочные выводы из достоверных фактов: сообщая некоторые подлинные факты, обманщик умышленно утаивает другие, важные для понимания сведения.

Обман, как и ложь, возникает тогда, когда сталкиваются чьи-либо интересы и нравственные нормы, и там, где для прибегающего к обману человека затруднено или невозможно достижение желательного результата иным путем. «Главное, что роднит обман с ложью, – это сознательное стремление человека исказить истину» [Знаков В.В. Психология понимания правды. – СПб, 1999, с.68].

Неправда – это «высказывание, основанное на искреннем заблуждении говорящего или на его неполном знании о том, о чем он говорит» [Холодный Ю.И Полиграфы (детекторы лжи) и безопасность. Справочная информация и рекомендации. – М.,1998, с.126]. Неправда, как и обман, основывается на неполноте информации, но, в отличие от обмана, говорящий не утаивает известной информации и не преследует иных целей, кроме передачи сообщения, содержащего неполную (или искаженную) информацию.

Несколько слов следует сказать о хитрости. Хитрость – не индивидуальный обман и совсем не коварство. Хитрость – это приспособление людей своим умением к тому, что должно случиться, но затягивается в осуществлении. Есть даже выражение – «прибегнуть к хитрости». Хитрость – это, с одной стороны, сочетание индивидуальных навыков и качеств человека, и особые условия и обстоятельства окружающей действительности – с другой. Наилучший, пожалуй, пример хитрости блестяще показан в народном фольклоре: «Жена, намекни солдатам, что у нас в поле зарыт пулемет, а когда они все перероют и ничего не найдут, то сажай картошку по свежевспаханному».

По мнению Холодного Ю.И., ложь, обман и неправда неискоренимы: они являются неизбежными социально-психологическими компонентами жизнедеятельности человека в обществе. Поэтому любые попытки исключить их из нашей жизни являются утопичными, психологически неверными и бесперспективными.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод. Можно  утверждать, что обман, ложь, притворство и сокрытие своего истинного я существуют как часть социального мира, в котором мы живем, представляя собой не более чем «естественную» составляющую нашего окружения. И что бы понять его сущность многие ученые пытались разработать классификации, в основе которых лежат различные системы, соответствующие различным формам этого феномена , с целью глубокого анализа лжи.

1.3. Виды обмана.

Разделить обман на его виды можно по-разному, в зависимости от того с какой точки зрения подойти к его сущности. Выделяют множество видов обмана, но самыми основными из них являются: иллюзии восприятия, межличностный обман, ошибка канала передачи, самообман, взаимный обман и групповой обман. Такое разделение обмана на его виды было сделано Ю.Щербатых [Щербатых Ю.В, Искусство обмана. -М.,2005,с. 34].

ИЛЛЮЗИЯ ВОСПРИЯТИЯ.

Казалось бы, организм человека должен быть самим совершенством. Может быть, это и так, учитывая, что наука даже не приблизилась к воз­можности создать хотя бы самый примитивный живой организм, но у любого совершенства есть свои изъяны. Невозможно в прин­ципе создать орган чувств, способный одинаково хорошо функцио­нировать в любом диапазоне раздражителей. Понятно, что орган чувств, идеально работающий в одном диапазоне значений, будет бесполезен в другом.

Поэтому в пограничных ситуациях наши органы чувств зачастую обманывают нас. Например, если ночью посветить фонариком в лицо человека, то он увидит яркую вспышку. Если впотьмах он налетит глазом на угол стола, то также увидит яркую вспышку.

Иллюзиями зрительного восприятия являются также такие при­родные явления, как экзотические миражи и обычная радуга.

К числу открытых сравнительно недавно обманов зрения отно­сится так называемый «эффект 3D» — иллюзия трехмерного про­странства, возникающая при особом взгляде на плоские картинки, созданные при помощи компьютерной графики.

Помимо зрительных иллюзий, есть и обманчивые ощущения, касающиеся других анализаторов человека. Если человек желает в чем-то окончательно убедиться, то он предпочитает потрогать это собственными руками, подчеркивая, что осязание в отличие от зре­ния никогда не обманывает.

К ошибкам мышечно-суставного анализатора относится иллю­зия Шарпантье: если поднимать два одинаковых по весу и внешнему виду, но различных по объему предмета, то меньший по разме­ру будет восприниматься человеком как более тяжелый.

Вообще-то самым надежным из чувств считается обоняние, ко­торое лучше всего развито у млекопитающих. И хотя человеку да­леко в этом отношении до собаки, легко находящей добычу по запа­ху, тем не менее, обоняние нас редко подводит.

Однако и здесь не все ладно. За время цивилизованной жизни человечество утратило некогда присущую способность опреде­лять химический состав веществ при помощи носа, подменив при­родные запахи кучей духов, дезодорантов и ароматизаторов. В ре­зультате чего люди порою ошибаются в знакомых запахах, когда на органы чувств человека воздействуют сигналы внеш­ней среды, то в его сознании они трансформируются в простейшие ощущения: света, тепла, боли и пр. Однако эти ощущения еще не дают полного представления о предметах и явлениях.

Психологи довольно хорошо изучили законы восприятия и ус­тановили, что если мы видим нечто незнакомое нам, то мозг всегда пытается найти в нем хотя бы знакомые детали.

Итак, были разобраны возможные случаи «одностороннего» об­мана, при котором людей подводят их собственные органы чувств. Но гораздо чаще в обмане принимают участие другие люди, кото­рых называют мошенниками, шулерами или аферистами.

МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ ОБМАН

Существует обман, в котором от­сутствовала чья-то злая воля. Но гораздо чаще нас обманы­вают другие люди, причем злонамеренно.

Источником обмана и вообще любо­го искажения информации в межличностном общении может быть любой компонент коммуникативной системы: индуктор, т. е. чело­век, сообщающий информацию, реципиент — лицо, получающее ее, и сам канал передачи информации.

Всех обманщиков можно разделить на две категории: одни об­манывают, потому что их вынуждают к этому обстоятельства, а дру­гие - потому что не могут действовать иначе. Это прирожденные лгуны, для которых вранье - род привычки.

Причем человек, постоянно обманывающий других, как прави­ло, считает окружающих нечестными, подозревая их во лжи. Отчас­ти это происходит на сознательном уровне, ибо профессиональный лгун понимает, что люди будут расплачиваться с ним «той же моне­той», отчасти - на уровне подсознания, и тогда это является одной из форм психологической защиты, способом самооправдания «Я вру, потому что все так делают», - как бы говорит он себе, таким образом обосновывая собственную нечестность.

То есть, поступая нечестно, лгун как бы пытается найти обосно­вание своему аморальному поведению, подыскивая для этого ре­альные или вымышленные причины. Ибо, каким бы бессовестным человеком ни был обманщик в глазах других людей, в собственном мнении он хочет выглядеть более или менее достойно.

С другой стороны, если человек обманывает людей, то он действи­тельно должен быть готов к ответному обману. Человек, веду­щий себя нечестно, не вправе требовать честности от других. Когда же он расслабляется и теряет бдительность, его, как правило, ждет жестокое разочарование. Щербатых называет это «законом зеркального об­мана» [Щербатых Ю.В. Искусство обмана -М, 2005,с. 45].

Способность к обману сугубо индивидуальна - от полной ис­кренности до неисправимой лживости. Она зависит от воспитания и жизненного опыта, влияния родителей, школы, ближайшего ок­ружения и случайных знакомых. Бывает так, что человек, искрен­ний с одними людьми, может быть бессовестным обманщиком по отношению к другим. Однако существуют и общие тенденции, свя­занные с особенностями психофизиологического состояния, с по­лом, возрастом и психологическими установками.

Ребенка трудно обмануть, потому что он все принимает за чис­тую монету. В то же время сами дети, несмотря на безудержную фантазию, врут еще неумело, чем старше становится человек, тем лучше он умеет скрывать свои истинные намерения.

Вопрос о том, кто более склонен к обману - мужчины или жен­щины, обсуждается давно, но безуспешно.

Московский психолог В.Знаков в статье «Половые различия в понимании неправды, лжи и обмана» отмечает, что мужчины и жен­щины по-разному осознают свою собственную ложь. Он пишет, что «...у мужчин ложь или обман, как правило, бывают ситуативными: они точнее женщин могут описать ситуации, в которых лгут, и от­четливее осознают, зачем, с какой целью это делают». [Знаков В.В. Психология понимания правды. – СПб, 1999, с.56]. Соответственно они более критично относятся к своей честности. Женщины же мо­гут обманывать, вполне искренне считая себя честными людьми.

Помимо возраста и пола, на восприятие человеком получаемой информации, а также на склонность его к обману влияет как общее психофизиологическое состояние организма, так и воздействие на него со стороны других людей и окружающей среды.

Иногда бывает и так, что человек, устойчивый к обману в одних ситуациях, оказывается легко обманутым в других. В том случае речь может идти о психологических установках, создающих почву для некритического восприятия информации.

ОШИБКИ КАНАЛА ПЕРЕДАЧИ ИНФОРМАЦИИ

Бывает, что искажение истины происходит не по вине источни­ка информации, а в процессе ее передачи, то есть источником об­мана служит сам канал передачи сообщения. Условно можно выде­лить два наиболее часто встречающихся канала: вербальный, при помощи слов и второй сигнальной системы, и невербальный, к ко­торому относятся жесты, мимика и позы. [Щербатых Ю.В, Искусство обмана. -М.,2005,с. 53]

Люди редко задумываются, насколько часто причиной непони­мания нами друг друга служат ошибки или погрешности, возни­кающие при передаче сообщения. Неверно понятое слово, непра­вильно истолкованный жест могут в корне изменить наше пред­ставление о сути дела, а в результате ложь может быть принята за правду, а реальные события кажутся неправдоподобными.

Кроме мимики, много информации о мыслях и эмоциональном состоянии человека можно получить из его жестов. Так, раскрытые, повернутые к собеседнику ладони свидетельствуют об искренности намерений говорящего.

Не менее важен для общения и словесный, вербальный канал передачи информации. В экстремальном случае люди, говорящие на разных языках, просто не понимают друг друга, отсюда вытекает возможность вольного или невольного обмана.

-    Кроме того, очень большое влияние имеет контекст — окруже­ние той или иной фразы. Выдернутые из контекста, иные выражения могут показаться нам бессмысленными, поэтому неполное знание всех предшествующих событий может приводить к заблуждению или невольному обману.

Другой аспект возможного обмана при словесном общении - разное толкование одних и тех же слов в зависимости от интона­ции, знаков препинания, контекста или ассоциаций, возникающих у разных людей на одни и те же слова.

Особую роль формальное выполнение ранее заключенных до­говоренностей имеет для мусульман, свято почитающих Коран. Де­ло в том, что пророк Мухаммед однозначно запретил правоверным врать и нарушать обещания, указав, что ложь противна Аллаху. А так как реальная жизнь без обмана практически не обходится, то правоверным мусульманам приходится идти на всяческие ухищре­ния, чтобы добиться своего и не прогневить Аллаха.

САМООБМАН

 Самый худший обман - обман самого себя, так говорили древ­ние, ибо понимали, что от этого обмана нет спасения. Когда чело­век чувствует, что его обманывают другие, он всеми силами проти­вится этому, но невозможно определить момент проникновения заблуждения и самообмана в собственный мозг. И в результате че­ловек оказывается в плену иллюзий: политических, расовых, идео­логических или каких-нибудь иных.

Вообще-то иллюзии - неотъемлемая часть любого человечес­кого сознания. Они есть у всех, люди отличаются только их количе­ством и силой воздействия на личность.

Одна из самых распространенных иллюзий - необоснованная вера в будущее. Многие люди, недовольные своим настоящим, пред­почитают переносить воплощение своих планов в будущее время.

Другая категория иллюзий связана с социальными стереотипа­ми «счастливой жизни», в первую очередь с богатством и славой. Однако эти понятия являются лишь идеальными символами, труд­нодостижимыми в реальной жизни. Приобретенное огромными тру­дами, сделкой с собственной совестью, а зачастую и чисто крими­нальными путями богатство никогда не удовлетворяет человека, ибо перед его глазами всегда есть другие, более богатые люди.

В определенной мере к самообману можно отнести крайние фор­мы оптимизма и пессимизма, при которых человек начинает вос­принимать действительность через «розовые» или «черные» очки. И если чрезмерный оптимизм все-таки положительно сказывается  на здоровье и настроении человека (хотя и мешает адекватно вос­принимать действительность), то пессимизм делает жизнь мало­привлекательной.

Бывает, что, обманывая самого себя, человек ищет подтверж­дения своим иллюзиям. Лучший способ для этого - поддержка со стороны «настоящего» друга - то есть такого приятеля, который предпочитает не разрушать иллюзии товарища, а при необходимости и поддерживать их. Критика в таких отношениях нежелательна, лесть, даже грубая, допускается в любых количествах. На вопрос «Ты меня уважаешь?» настоящий друг всегда отвечает утвердительно. Поэто­му часто мы выбираем себе таких друзей, которые говорят нам не­правду, но ту неправду, которая утешает и ласкает нас.

Иногда самообман играет роль психологической защиты, по­могающей личности сохранять свою целостность и систему сущест­вующих взглядов при воздействии разрушающей информации. Она проявляется в тенденции человека сохранять привычное мнение о себе, отвергая или искажая неблагоприятную информацию. С од­ной стороны, психологическая защита способствует адаптации че­ловека к своему внутреннему миру, а с другой — ухудшает приспо­собление к внешней, в том числе социальной, среде,

Конечно же, у разных людей способность к психологической за­щите выражена в разной степени.

З. Фрейд выделяет различные механизмы психологической защиты: отрицание, вытеснение, рационализация, проекция и другие.[Щербатых Ю.В. Искусство обмана. –М,2005,с.66]

·                    Отрицание сводится к тому, что информация, которая тревожит человека, не воспринимается.

·                    Вытеснение - наиболее универсальный способ избавления от внутреннего конфликта путем активного выключения из сознания неприемлемого мотива или неприятной информации.

·                    Рационализация - псевдоразумное объяснение человеком сво­их желаний, поступков, в действительности вызванных причинами, признание которых грозило бы потерей самоуважения. Примером может явиться басня Эзопа «Лиса и виноград», где лиса, не имея возможности достать висящий высоко виноград, утешает себя тем, что он зелен и невкусен.

·                    Проекцией называют приписывание собственных подсознатель­ных чувств и желаний другим лицам. Человек склонен неосознанно приводить раз­личные доводы в оправдание своим неблаговидным поступкам, приписывая себе несуществующие благие мотивы.

Самообман может приносить и пользу, и вред; особенно отчет­ливо это наблюдается в медицине. Иногда человек может так креп­ко вбить себе в голову какую-то ложную мысль, что обманет не только окружающих, но даже собственное тело, что сделать порой значительно труднее

ВЗАИМНЫЙ ОБМАН

Особым видом обмана являются такие его формы, когда люди, ослепленные эмоциями, обманывают друг друга, воспринимая парт­нера по общению исключительно в розовом или черном свете. На­зовем это взаимным обманом. Самая великая и благородная раз­новидность его - любовь.

Когда человек влюбляется, он, как правило, не замечает недо­статков предмета своей любви. Все кажется ему прекрасным, ми­лым, замечательным. «Не по хорошу мил, а по милу хорош», - гла­сит русская народная пословица. Это означает, что редко люди влюбляются из-за наличия у другого человека каких-то положи­тельных качеств. Наоборот, влюбившись, они всегда найдут такие качества, а если их нет - придумают. То, что посторонний человек посчитает несдержанностью, для влюбленного будет непосредст­венностью, жадность превратится в бережливость, пессимизм - в высокую печаль. Обмануть влюбленного не составляет труда, ибо он любит не конкретного человека, а скорее созданный им образ, который зачастую бывает мало похож на свой прототип.

«Влюбленность слепа. Она головокружительным ядом отравляет кровь человека. И только тогда, когда она иссякает, - только тогда чело­век может решить, что это было — влюбленность и любовь или влюбленность без любви? А иссякает она в громадном большинстве слу­чаев с достигнутым обладанием. Вот тогда-то только и можно было серьезно заговаривать о любви». [Щербатых Ю.В, Искусство обмана. -М, 2005,с. 73]

С точки зрения психофизиологии это можно объяснить, во-пер­вых, мощным воздействием на кору больших полушарий лежащих ниже подкорковых центров, в первую очередь гипоталамуса и лимбической системы, своими импульсами нарушающих нормальную деятельность мышления, а во-вторых, влиянием различных гормо­нов, выделяющихся в кровь при эмоциональных реакциях. Существует и другая точка зрения, говорящая о том, что у влюбленного че­ловека частично доминирующим становится правое, эмоциональ­ное, полушарие, в обычных условиях подавленное логически ра­зумным левым полушарием.

Другим, не менее мощным чувством, ослепляющим человека и вызывающим искажение его восприятия, является ненависть. Ох­ваченный этой эмоцией, человек тоже обманывается, но в отличие от любви в худшую сторону. Все слова и поступки своего врага он трактует в негативном плане, не замечая хорошего и гипертрофи­руя все плохое. Таким образом, ненависть становится самоподдер­живающимся состоянием, при котором человек ищет и находит подтверждение своей ненависти, обманывая себя и мешая себе по­смотреть на вещи трезво и взвешенно.

ГРУППОВОЙ ОБМАН

Вступая в своей жизни в различные взаимоотношения с други­ми людьми, мы вынуждены играть соответствующие обстоятельст­вам социальные роли. Это может быть роль Начальника или Под­чиненного, Отца семейства или Любящего Сына. При смене ролей у человека меняются мимика, речь, жесты и самое главное - внут­реннее ощущение. Например, школьный учитель, гроза двоечни­ков в своем классе, с суровым взглядом и поучающими интонация­ми в голосе, зачастую превращается в робкого, застенчивого мел­кого чиновника, лишь переступив порог кабинета директора школы. Переход человека из одной общественной позиции в другую, как правило, сопровождается сменой его социальной роли, что облег­чает процесс взаимопонимания и взаимодействия людей. И наобо­рот, несоответствие ролевого поведения социальному статусу че­ловека вызывает недоумение или даже осуждение окружающих.

С другой стороны, играя несвойственную ему роль, человек мо­жет обмануть окружающих. Многочисленные реальные и вымышленные аферисты и мошенни­ки всех мастей обычно умело принимают на себя чужие роли, по­могающие им околпачивать доверчивых людей.

Среди социальных форм обмана и самообмана особую роль играет конформизм - способность индивида подстраиваться под желания социальной группы. Согласно определению, данному в энциклопедии советского периода, конформизм - это пассивное принятие существующего порядка или господствующего мнения, отсутствие собственной позиции, некритическое следование любо­му образцу, обладающему наибольшей силой давления. То есть яв­ление явно недостойное и осуждаемое. С другой стороны, конфор­мизм играет, несомненно, и позитивную роль в человеческом об­ществе, помогая различным людям «притираться» друг к другу и уменьшая возможность появления конфликтов из-за разности вку­сов, привычек и форм поведения. [Щербатых Ю.В, Искусство обмана. -М.,2005,с. 76]

К видам группового обмана можно отнести и рекламу — по край­ней мере значительную часть ее. Ибо, заставляя потенциальных по­требителей покупать товар, реклама в той или иной мере использу­ет один из универсальных методов обмана: искажение пропорций.

Этот принцип универсален - он касается и сверхдорогой рекла­мы на центральных телевизионных каналах, стоящей десятки миллионов рублей, и бесплатных объявлений, расклеиваемых на стол­бах и заборах.

К видам группового обмана можно отнести такие формы обще­ственной жизни, как религия и идеология, имеющие ряд общих черт. В обоих случаях некая группа людей извлекает пользу из заблужде­ний, которые она же и насаждает.

 Итак, приведенные выше виды обмана, составляют «полярную» классификацию (основанная на классификации нервных клеток - нейронов).

Бывает так, что обман происходит при наличии только реципиента, без обманывающего индуктора. В этом случае речь идет об «иллюзиях» восприятия, связанных с особенностью функционирования наших органов чувств, а так же о «самообмане», когда человек сознательно или невольно обманывает сам себя.

Если в обмане участвуют два человека, причина обмана может заключаться в трех звеньях коммуникации: в индукторе, передающем ложное сообщение; в канале передачи информации в самом реципиенте, не правильно воспринимающем информацию.

«Групповой» и «массовый» виды обмана заключаются в том, что один человек обманывает многих или же одна группа людей вводит в заблуждение другую группу.

Существует так же и такой вид обмана, как «взаимный обман» основанный на сильных эмоциональных чувствах, при котором негативные или позитивные чувства искажают взаимное восприятие людьми друг друга, в результате чего объективная оценка становится невозможной.

1.4. Взаимосвязь лжи и эмоций.

В обман часто бывают вовлечены эмоции, хотя первоначальной целью которого отнюдь не является сокрытие эмоций. Но если человек не желает, чтобы его разоблачили, то эмоции приходится скрывать. Любая эмоция может стать свидетельством обмана, но существует три основных эмоциональных состояния, которые часто связаны с обманом: страх разоблачения, муки совести, восторг надувательства, они как бы тесно переплетаются с обманом.

Невозможность заранее продумать и отрепетировать линию поведения только одна из причин, по которым совершаются ошибки, дающие признаки обмана. Гораз­до больше ошибок происходит из-за эмоций, которые трудно подделать или скрыть. Не всякая ложь сопровождается эмоциями, но если это происходит, то представля­ет для лжеца особые трудности. Попытка скрыть нахлынувшие эмоции может обна­ружить себя в словах, но случаи подобных оговорок довольно редки. Обычно не так уж и сложно ничего не говорить о своих чувствах, но скрыть выражение лица, сдер­жать участившееся дыхание или избавиться от внезапно возникшего комка в горле не так-то просто. Когда эмоции возникают, изменения происходят автоматически, и обманщику не приходится выбирать или рассуждать. [Исследуем  ложь. Теории, практика обнаружения. Под ред.Майкла Льюиса, Кэролин Саарни.-СПб,2004, с.245] Изменение происходит непроизвольно, буквально в какие-то доли секунды, не оставляя ни выбора, ни времени на обдумывание. Люди не выбирают, проявлять эмоции или нет; наоборот, они обычно воспринимают эмоции как что-то происходящие с ними. Люди испытывают негативные эмоции, такие как страх, гнев или грусть, вопреки всем усилиям избегать их или подавлять.

Порой вообще нет возможности контролировать свои действия, особенно если нахлынувшие эмоции очень сильны. Часто этим даже объясняют многие дурные по­ступки, хотя это и не всегда простительно: «Я не хотел кричать (бить по столу, ос­корбить, ударить вас), но я был не в себе, Я ничего не мог с собой поделать».

Когда эмоция нарастает постепенно, начинаясь с малого (скорее досада, чем ярость), изменения в поведении невелики, и скрыть их относительно легко, особен­но если человек отдает себе отчет в своих чувствах. Однако для большинства людей это не так. Если эмоция возникает не вдруг и не является особо сильной, она может оказаться заметной скорее для других, чем для переживающего ее человека, по крайней мере, до тех пор, пока не станет более интенсивной. Но сильные эмоции труднее контролировать. Кроме того, чтобы скрыть интонацию, мимику или специ­фические телодвижения, возникающие при эмоциональном возбуждении, требует­ся определенная борьба с самим собой, в результате чего даже в случае удачного сокрытия испытываемых в действительности чувств могут оказаться заметными направленные на это усилия, что и явится в свою очередь признаком обмана.

Скрывать эмоции нелегко, но не менее трудно и фальсифицировать их, даже в том случае, когда это делается не по необходимости прикрыть ложной эмоцией настоящую. Для этого требуется несколько больше, чем просто заявить: я сержусь или я боюсь. Если обманщик хочет, чтобы ему поверили, он должен и выглядеть соответствующим образом, а его голос и в самом деле звучать испуганно или серди­то. Подобрать же необходимые для успешной фальсификации эмоций жесты или интонации голоса не так-то просто. К тому же очень немногие люди могут управ­лять своей мимикой. А для успешной фальсификации горя, страха или гнева необходимо очень хорошее владение мимикой.

Фальсифицировать эмоции еще труднее, когда это делается с целью скрыть дей­ствительно переживаемое чувство. Выглядеть сердитым и так достаточно трудно, но если в это время человек испытывает страх, его может просто разорвать от эмо­ций. Страх толкает человека к одним внешним проявлениям, а попытка казаться сердитым - к другим. Брови, например, от страха невольно взлетают вверх. Для того же, чтобы фальсифицировать гнев, человеку нужно их опустить. Часто призна­ки такой внутренней борьбы между испытываемыми и фальшивыми эмоциями и выдают обман.

Обычно обман в эмоциях включает больше, чем просто подделку эмоций. Обман требует сокрытия истинно переживаемых эмоций. Сокрытие эмоций часто идет рука об руку с фальсификацией. Обманщик имитирует эмоцию, чтобы замаскировать признаки скрываемой эмоции. Подобные попытки переживаемого чувства могут быть раскрыты в одном из двух случаев:

·                    Некоторые признаки скрываемых эмоций не удается проявить или спрятать, и тогда появляется «утечка» - так это явление было названо Экманом и Фризином [Ekman, P. & Friesen, W.V.(1969).Nonverbal leakage and clues to deception.Psychology, 32];

·                    То, что Экман и Фризин [Ekman, P. & Friesen, W.V. (1969).Nonverbal leakage and clues to deception.Psychology, 88] называли, ключом к обману указывает на вероятность обмана при отсутствии «утечки» связываемых эмоций. Ключи к обману обнаруживаются следующим образом: появляется неподдающийся расшифровке фрагмент, не согласующийся с вербальной линией обманщика, или когда сама попытка что-то скрыть порождает изменения в поведении, и эти изменения не соответствуют основной линии.

Таким образом, обману редко не сопутствуют какие-либо эмоции, и лжецы да­леко не всегда стараются их скрывать. Скрывать же возникающие при обмане эмо­ции, дабы ложь не была обнаружена, необходимо. Спутниками лжи могут оказаться совершенно различные эмоции, но чаще всего переплетаются с обманом три из них  -боязнь оказаться разоблаченным, чувство вины по поводу собственной лжи и то чувство восторга, которое порой испытывает обманщик в случае удачи, - они и заслуживают наиболее пристального внимания.[ Экман П. Психология лжи. –СПб,2000. с.37]

Страх разоблачения

Страх разоблачения в слабой форме не опасен, наоборот, не позволяя рассла­биться, он может даже помочь лжецу избежать ошибок. Поведенческие признаки обмана, заметные опытному наблюдателю, начинают проявляться уже при среднем уровне страха. Но сильный страх разоблачения свидетельствует лишь о том, что человек чего-то очень боится. Если у лжеца есть возможность убедиться, что бо­язнь разоблачения будет очень велика, он может решить, что рисковать не стоит, и, возможно, не станет лгать. Если же он уже солгал, верная оценка своего эмоцио­нального состояния поможет ему уменьшить или вообще скрыть свой страх. Одна­ко информация о возможном наличии у лжеца боязни разоблачения может быть хорошим подспорьем для верификатора. Он будет гораздо бдительнее в отношении именно признаков страха, если знает, что подозреваемый очень боится быть пой­манным.

То, в какой мере боязнь разоблачения может отразиться на чувствах лжеца, за­висит от множества факторов. И первым из них, который обязательно следует при­нимать во внимание, является представление лжеца об умении обманываемого че­ловека распознавать ложь. Если тот, с кем он имеет дело, известен как противник слабый, мягкий и доверчивый, боязнь разоблачения обычно не велика. С другой стороны, если приходится иметь дело с человеком, имеющим репутацию опытного верификатора, боязнь разоблачения может быть очень сильной. Правда, в результате длительной практики успешных обманов боязнь разоблаче­ния уменьшается. Муж, меняющий десятую любовницу, особо не беспокоится о том, что его уличат. У него за плечами большой опыт, позволяющий прекрасно пре­дусмотреть, что и как нужно скрыть. Но самое главное, он уверен, что в случае чего всегда сможет выкрутиться; а самоуверенность тоже снижает боязнь разоблаче­ния. И тогда уже лжец может совершать ошибки просто из-за беспечности, то есть некоторая боязнь разоблачения даже полезна для лжеца.

Ранее сказанное Полом Экманом показывает влияние репутации верификатора на возникновение боязни разоблачения у лжеца и страха незаслуженного обвинения у говорящего правду. Другой фактор, влияющий на боязнь разоблачения, — личность самого лжеца. Некоторым людям ложь дается очень тяжело, в то время как другие лгут прямо - таки с пугающей легкостью. Причем гораздо больше известно о людях, кото­рые лгут легко, чем о тех, кто на это не способен.

Пол Экман указал две детерминанты боязни разоблачения: с одной стороны, личность лжеца, а с другой - репутация и характер верификатора. [Пол Экман Психология лжи. -СПб., 2000, с. 37] Но вне меньшей мере важ­на здесь и ставка. Есть одно простое правило: чем выше ставка, тем сильнее боязнь разоблачения. Однако, применяя это простое правило, можно легко запутаться, по­скольку далеко не всегда просто понять - что именно поставлено на карту. Иногда это легко.

Боязнь разоблачения возрастает, когда ставка включает в себя не только воз­награждение, но еще и возможность уйти от наказания. Когда человек впервые ре­шается на обман, ставкой обычно является то или иное вознаграждение. Лжец ду­мает больше всего о том, что ему, возможно, удастся приобрести.

Обман, в свою очередь, предполагает два вида наказания: собственно за ложь, если она обнаружится, и за проступок, вынудивший к обману. И если лжецу угро­жают оба вида наказания, боязнь разоблачения будет сильнее. Иногда наказание за ложь бывает намного строже, чем за сам проступок.

Бывает, что, обманывая, можно потерять гораздо больше, чем в случае чистосердеч­ного признания.

Однако даже если провинившийся прекрасно знает, что за ложь будет наказан гораздо сильнее, чем в случае признания, ложь может оставаться очень соблазни­тельной, поскольку признание приносит немедленные и определенные потери, в то время как ложь предлагает возможность избежать каких-либо потерь вообще. И перспектива избегания немедленного наказания может оказаться настолько привлекательной, что лжец недооценит возможных последствий. Осознание того, что признание вины было бы лучшей политикой, обычно приходит слишком поздно, когда обман длится так долго и обрастает такими подробностями, что признание вряд ли уже может способствовать ощутимому уменьшению наказания.

Но не всякое признание предпочтительней обмана. Существуют поступки, ко­торые сами по себе настолько ужасны, что признание в них ничуть не облегчает наказания. Такое бывает, например, когда скрывают растление детей, инцест, убийство, предательство или терроризм.

Другой аспект влияния ставки на боязнь разоблачения заключается в том, что приобретает и что теряет обманываемый, а не лжец. Обычно все приобретения лжеца происходят за счет жертвы. Однако приобретаемое и теряемое равноценны далеко не всегда. Комисси­онные продавца за счет продажи некачественного товара могут быть намного мень­ше, чем потери, понесенные при этом доверчивым покупателем. Кроме того, доли участия лжеца и жертвы обмана могут отличаться не только количественно, но и качественно. Уровень боязни разоблачения очень зависит от тако­го различия в ставках лжеца и жертвы. Что, в свою очередь, зависит еще и от того, осознает ли это различие сам лжец.

Лжец, как правило, не в состоянии, верно оценить ставку своей жертвы. Он за­интересован лишь в том, чтобы ему поверили, и для достижения этой цели порой не гнушается ничем. К тому же обманщику удобнее думать, что жертве обман необхо­дим настолько же или даже больше, чем ему. Ведь не всякая ложь вредна. Бывает и ложь из человеколюбия.

Человеколюбивая ложь, так называемая ложь во спасение, не предполагающая никакой выгоды для спасателей. Однако благородство обмана вовсе не означает, что лжец не будет испытывать сильной боязни разоблачения. Если ставка высока, возможно, наличие очень силь­ной боязни разоблачения, и тут уже не важно, кто от этого выигрывает больше.

Муки совести

Муки совести имеют непосредственное отношение лишь к чувствам обманщи­ка, а не к юридическому определению виновности или невиновности. Кроме того, их также необходимо отличать от чувства вины по поводу содержания лжи.

Как и боязнь разоблачения, угрызения совести могут быть различной интенсив­ности. Они могут быть весьма слабыми или же, наоборот, настолько сильными, что обман не удастся, потому что чувство вины спровоцирует утечку информации или даст какие-либо другие признаки обмана. Чрезмерное чувство вины приводит к му­чительным переживаниям, подрывающим у страдальца наиболее фундаментальное чувство, чувство собственного достоинства. Одно лишь желание избавиться от та­ких жестоких чувств может подтолкнуть к признанию вне зависимости от последу­ющего наказания. Порой даже наказание может быть именно тем, что человеку ка­жется необходимым для освобождения от мучительного чувства вины.

Принимая решение солгать впервые, люди часто и не предполагают, как сильно будут страдать потом от угрызений совести. Они могут не предугадать, как повлия­ет на них чувство благодарности жертвы за кажущуюся помощь. Или не предвидеть своих чувств при виде обвинения в их проступке кого-либо другого. Обычно подоб­ные сцены и вызывают угрызения совести, хотя для некоторых это всего лишь при­права, делающая похлебку лжи по-настоящему вкусной. Другая причина, по кото­рой лжецы недооценивают значение угрызений совести, заключается в том, что недостаточность однократного обмана становится очевидной только по проше­ствии некоторого времени, когда вдруг становится явным, что теперь ложь должна повторяться снова и снова, обрастать все новыми и новыми подробностями, хотя бы для того чтобы не раскрылся первоначальный обман.

Также тесно смыкается с виной и чувство стыда, но есть для него и одно ключе­вое качественное отличие. Для угрызений совести не нужна публика, в этом случае человек сам себе судья. Не так обстоит дело со стыдом. Для чувства стыда требует­ся неодобрение или осмеяние со стороны других. Если нет никого, кто знал бы о злодеянии, то не будет и стыда. А угрызения совести все равно могут возникнуть. Конечно же, могут присутствовать и оба эти чувства. Но различие между стыдом и угрызениями совести очень важно, поскольку эти две эмоции могут разорвать чело­века. Желание облегчить вину побуждает к признанию, а желание избежать унизи­тельного чувства стыда препятствует этому.

Некоторые люди в случае лжи особенно подвержены чувству стыда и угрызени­ям совести. И в первую очередь те, кто с детства привык считать ложь одним из наиболее ужасных грехов. Те же, кого воспитывали, не осуждая саму по себе ложь, а просто внушая чувство вины за все, впоследствии только и ищут возможности усилить это свое чувство вины и бесстыдно выставляют его на всеобщее обозрение. К сожалению, личности, склонные к такого рода ощущениям, исследованы слишком мало. Однако не многим больше известно и об их прямой противоположности — о людях, вообще не чувствующих вины за ложь.

Кроме того, особых угрызений совести не будет и в том случае, если обманщик не разделяет социальных ценностей своей жертвы. Люди чувствуют себя менее ви­новатыми перед тем, кто, по их мнению, живет не так, как следовало бы.

Бывает такая ложь, которая называется ложью во спасение. Но зачастую лжецы могут не осознавать или же не признавать, что обман, кото­рый на первый взгляд представляется ложью во спасение, выгоден им самим.

Когда ложь дозволена, даже эгоистичный обман может не вызывать угрызений совести. Игроков в покер не мучает совесть за то, что они блефуют. Это верно и относительно торгов, где бы они ни проходили — на восточном базаре или в ближайшем офисе агентства недвижимости.

Угрызения совести наиболее вероятны в тех случаях, когда ложь не дозволе­на. И сильнее всего совесть мучает лжеца в тех случаях, когда была достигнута предварительная договоренность не лгать друг другу — жертва доверяется лжецу, не предполагая, что ее водят за нос. В таких оппортунистических обманах угры­зения совести усиливаются, если жертва страдает по крайней мере настолько же, насколько выигрывает лжец.

Лжецы гораздо меньше испытывают угрызений совести, когда объекты их обма­на безличны или незнакомы. Покупатель, скрывая от контролера на выходе, что заплатил за свою покупку меньше, чем та стоит, чувствует себя менее виноватым, если видит этого контролера впервые.

Взаимозависимость угрызений совести и боязни разоблачения далеко не одно­значна. Боязнь разоблачения бывает весьма сильной и при очень слабых угрызениях совести. Когда обман санкционирован, угрызения совести, как правило, невелики, однако санкционированность обмана обычно повышает ставки и, соответственно, боязнь разоблачения.

С другой стороны, те же самые факторы, которые усиливают угрызения совес­ти, могут уменьшать боязнь разоблачения. Лжец может чувствовать себя винова­тым, вводя в заблуждение доверчивую жертву, но у него не будет особых оснований бояться, что его разоблачат, поскольку сама жертва даже не допускает мысли об этом. Конечно, можно и страдать от мучений совести и одновременно очень боять­ся быть пойманным или же почти не чувствовать ни того ни другого — все это зави­сит от конкретной ситуации, а также от личности лжеца и верификатора.

Некоторые люди буквально купаются в угрызениях совести. Порой они даже специально лгут для того, чтобы таким образом помучиться. Большинство же, на­оборот, находят эти ощущения настолько неприятными, что рады любой возможно­сти избавиться от них. Существует множество путей для оправдания обмана. Его можно посчитать местью за несправедливость. Или же можно вполне искренне ду­мать, что тот, кого обманываешь, подлец и негодяй и не заслуживает честности. Кроме того, если жертва обмана оказалась слишком доверчивой, лжец может посчитать, что она сама во всем виновата.

Два других оправдания, ослабляющие угрызения совести, были упомянуты ра­нее. Одно из них — благородная цель или так называемая производственная необ­ходимость. Другое — своеобразное желание оградить жертву обмана от непри­ятностей. Иногда лжец может зайти настолько далеко, что станет заявлять, будто жертва даже и сама хочет быть обманутой. Если обманываемый, несмотря на зна­ние истинного положения вещей, содействует явной лжи, притворяется, что ниче­го не подозревает, то и нет никакой лжи и лжец свободен от какой-либо ответ­ственности. Таким образом, искреннее согласие жертвы с обманом, несмотря на явно выдающее обман несоответствие фактов и поведение лжеца, помогает лже­цу. Потому что тот, кто не хочет быть обманутым, обязательно в таком случае что-нибудь заподозрит и попытается раскрыть обман.

Восторг надувательства.

До сих пор Экман показывал из всех возникающих у лжеца чувств только отрица­тельные: боязнь разоблачения и угрызения совести. Но ложь может вызывать так­же и положительные эмоции. Ложь может считаться достижением, что уже само по себе всегда приятно. Лжец может испытывать радостное возбуждение либо от вы­зова, либо непосредственно в процессе обмана, когда успех еще не совсем ясен. В случае же успеха может возникнуть удовольствие от облегчения, гордость за до­стигнутое или чувство самодовольного презрения к жертве. Восторг надуватель­ства имеет отношение как ко всем сразу, так и к каждому из этих чувств в отдельно­сти, и если лжец не особо старается спрятать их, они тоже могут выдать обман. Невинным примером восторга надувательства является случай, когда какой-нибудь ребенок дурачит доверчивого приятеля. Обманщик должен скрывать свой восторг, даже если его розыгрыш в большей степени адресован тем, кто с не меньшим вос­торгом наблюдает, как дурачат наивного простачка.

Восторг надувательства также может быть различной интенсивности. Он мо­жет полностью отсутствовать; быть незначительным по сравнению с боязнью ра­зоблачения; или же настолько сильным, что выразится в определенных поведенче­ских признаках. Люди могут признаваться в обмане, желая поделиться своим вос­торгом с другими. Известно, что преступники рассказывают о своих преступлениях друзьям, незнакомым и даже полицейским, ожидая признания и высокой оценки своих способностей, благодаря которым они так ловко обманывают других людей.

Но ложь, так же как и альпинизм или игра в шахматы, может доставить удоволь­ствие только в том случае, если имеется некоторый риск.

Восторг надувательства может возрастать и по другим причинам. Например, ему весьма добавляет остроты необходимость обмануть того, кто имеет репутацию человека, которого трудно обмануть. Весьма способствует восторгу надуватель­ства также и присутствие людей, предвкушающих триумф обманщика. Впрочем, проницательной и понимающей публике лучше при этом не присутствовать, по­скольку ее присутствие, ее наслаждение от представления может вызвать у лжеца такой восторг, что скрыть его будет очень трудно — вся затея просто-напросто про­валится. Некоторые люди более склонны к восторгу надувательства, чем другие. И, хотя на эту тему еще никаких исследований не проводилось, замечено, что к восторгу надувательства больше всего склонны любители похвастаться.

Обманывая, человек может испытывать восторг надувательства, угрызения со­вести, боязнь разоблачения — одновременно или по очереди. Возьмем покер. Ког­да, блефуя, игрок претендует на то, чтобы все скинули карты, у него может возник­нуть боязнь разоблачения, особенно если ставки очень высоки. Если же он видит, что партнеры один за другим сдаются, у него может возникнуть также и восторг надувательства. Но, поскольку обман дозволен, у него не будет никаких угрызений совести, если, конечно, он при этом не жульничает.

Подводя черту, можно сказать следующее: восторг надувательства возрастает, когда:

·          жертва ведет себя вызывающе, имея репутацию человека, которого трудно обмануть;

·          сама ложь является вызовом;

·          есть понимающие зрители и ценители мастерства лжеца.

Итак, как уже было сказано ранее, обман всегда сопровождается эмоциями, основными из которых являются страх разоблачения, муки совести, восторг надувательства. Эти эмоции могут проявляться в выражении лица, жестах, мимике. Существуют характерные признаки этих эмоций, по которым легко можно уличить лжеца в обмане.

1.5. Распознание обмана.

-А откуда вам знать, что я солгал?

-Ложь, мой дорогой мальчик, видна сразу, потому что бывает двух видов.

Бывает с короткими ногами, а бывает с длинным носом.

Твоя похоже, относится к длинноносым.

«Пиноккио», 1892

Распознание обмана может произойти по многим причинам. Жертва обмана может случайно на­ткнуться на улики, обнаружив спрятанные документы или предательское пятно от губной помады на носовом платке. Обманщика может кто-нибудь выдать. Завистливый коллега, покинутый супруг, платный информатор - все они способ­ствуют раскрытию обмана. Признаки об­мана могут проявляться в мимике, телодвижениях, голосовых модуляциях, глота­тельных движениях, в слишком глубоком или же, наоборот, поверхностном дыха­нии, в длинных паузах между словами, в оговорках, микровыражениях лица, неточ­ной жестикуляции.

Распознание обмана возможно на двух уровнях общения. Бывает, что ложь оказывается разоблаченной еще до того, как человек раскрывает рот. Это так называемый невербальный уровень общения, включающий в себя мимику, жесты, микродвижения и внешние проявления деятельности внутренних органов.

Страницы: 1, 2, 3, 4