Перспективы третьего сектора в России с позиции психологии личности

Перспективы третьего сектора в России с позиции психологии личности

Перспективы третьего сектора в России с позиции психологии личности

Юлия Качалова

Постепенная, но закономерная трансформация российского общества в общество постиндустриального типа позволяет сделать вывод о том, что перспективы развития третьего сектора в России зависят от способности некоммерческих организаций устанавливать связь между глубинными духовными потребностями личности и возможностью личности влиять на общество. В первую очередь, эта способность проявляется в умении формировать устойчивую мотивацию к добровольческой и иной альтруистической деятельности.

Стандартная схема мотивационного отношения [1] моделируется цепочкой: потребность-мотив-цель-смысл. Цепочка «потребность-мотив-цель» – отражает общее для иудео-христианской культуры вообще (и западной и восточной) дуалистическое мировосприятие, в котором между «я» и «не я», между субъектом и объектом всегда стоит проблема, которая порождает цель: «решить проблему», то есть определенным образом воздействовать на «объект», чтобы в результате изменились некоторые характеристики объекта и он перестал восприниматься субъектом как проблема. При этом «цель» – «решить проблему» не может быть завершением цепочки в стратегии формирования мотивационного отношения. За «целью» должен следовать «смысл».

Зона «смысла» при мотивировании к добровольчеству лежит в архетипической, трансперсональной области, которые в цивилизации понимания (западно-христианской) и цивилизации восприятия (восточно-христианской) имеют разное содержание. Архетипический «смысл», который стоит за «целью» (решением проблемы) у представителя цивилизации понимания, скорее всего, будет заключаться в том, что правильное поведение заслуживает поощрения со стороны Абсолюта и компенсирует чувство вины за несоответствие всем требованиям Абсолюта.

«Смысл» у представителя цивилизации восприятия – это достижение некоего состояния души, в котором чувствуешь гармонию с миром, благодать и т.п. Этот смысл очень близок к восточной (в первую очередь, даосской) философии, предлагающей правильную стратегию жизни и использующей состояние человека (его целостность, естественность, ощущение гармонии с внешним миром) в качестве критерия «правильности» [2].

Таким образом, для формирования мотивации к добровольчеству у представителя цивилизации восприятия более эффективно будет применять процессуальную модель, ориентированную на состояние. Разработка и экспериментальная проверка ориентированной на состояние модели формирования мотивации к добровольческой деятельности, выполненные в ходе диссертационного исследования, показали, что это действительно так, если мы хотим добиться пролонгированной и устойчивой мотивации.

Для формирования первичной мотивации вполне применима субстациональная модель. Кроме того, в тех областях, которые связаны с поверхностными слоями сознания (например, когда требуется укрепить имидж общественных групп в глазах определенных социальных институтов - средств массовой информации, органов власти и т.д.) субстациональная модель может применяться в цивилизации восприятия не менее успешно, чем в цивилизации понимания [3].

Широкое использование модели, ориентированной на состояние, затруднено ввиду следующих причин:

а). сложности для понимания на ментальном уровне и передаче на вербальном уровне таких расплывчатых и неуловимых понятий как «состояние», «атмосфера». Передача состояния осуществляется не столько за счет применения специальных технологий (использования «правильных» слов и других конвенциональных символов, правильного времени и места), сколько за счет способности мотивирующей группы соотноситься с глубинными слоями сознания – своими и других людей. Как заметила Симона Вейль: «Одни и те же слова могут прозвучать обыденно или необыкновенно, в зависимости от того, как они произнесены. А это зависит от того, насколько глубоко внутри человека лежит источник этих слов, причем произвольно управлять этим невозможно. И благодаря волшебному совпадению они проникают в слушателя на такую же глубину» [4].

б). Отсутствия среди представителей НКО достаточного количества лидеров, обладающих специфическим набором качеств, необходимых для использования процессуальной модели. К этим качествам относятся ясное и глубокое осознавание своей миссии и пути, достаточная гибкость и открытость для обсуждений, умение передавать свое «состояние». Подобным качествам (в отличие от организационных навыков, умения планировать и разбираться в «системе вознаграждений», требующихся для успешного применения субстациональной модели) невозможно научиться. Они являются не результатом обучения, а результатом интенсивной работы по развитию собственной личности. Можно дать внешний импульс, к тому, чтобы человек открыл в себе и со временем самостоятельно развил подобные качества, но научить им невозможно.

Сравнение поведения групп НКО в ходе 3-х недельных образовательных программ, о которых уже говорилось выше (в первой программе участвовало 35 человек, во второй 18, в третьей – 33), и других групп, участвовавших в тренингах Института развития личности, позволяют сделать вывод, что для групп НКО свойственно:

1. Сильное сопротивление внешним рамкам – ограничениям в поведении, накладываемым участием в программе. Принятие правил (в частности, воздержание от алкоголя и просмотра телевизора в течение всего времени прохождения участником программы) вызывало бурные дискуссии о правах человека, демократии, манипуляции. При этом наблюдался высокий уровень послушания, но слабое осознавание личной ответственности за выполнение принятых на себя обязательств. То есть привычная модель взаимоотношения, используя терминологию трансактного анализа [5], для участников была «ребенок-родитель», а не «взрослый-взрослый».

2. Сильная сопротивляемость личностным интервенциям, большой слой защит при обращении к глубинным уровням сознания.

3. Постоянное возвращение на социально-адаптативный уровень.

Для объяснения этих явлений воспользуемся концепцией сверхценного экрана, разработанной в кластерной модели сознания [6]. Согласно этой концепции, нерезонансность адаптативного и духовного уровней приводит к возникновению напряжения в системе, причем чем сильнее модель поведения и восприятия на адаптативном уровне отличается от ценностей, связанных с глубокими слоями сознания, тем больше будет это напряжение (рис. 5а).

Появление такого напряжения приводит к нестабильности адаптативного слоя и, следовательно, к необходимости для всей системы сознания найти способ стабилизации. Наиболее естественным способом стабилизации была бы подстройка адаптативного уровня к глубоким экзистенциальным слоям (построение канального кластера), однако такая подстройка представляет сложности, и система может выбрать гораздо более простой способ стабилизации — сформировать свой собственный экранирующий слой над энергетическим барьером (рис. 5б).

Этот экранирующий слой «замещает» слой универсального единства для поверхностных слоев сознания и становится своего рода «заместителем бога», кумиром . К таким кумирам могут относиться религиозные и социальные идолы, идеи, идеологии и т.д. В отличие от кропотливой работы по формированию канального кластера процесс создания кумира или сверхценного экрана (СЭ) относительно прост, более того, при изменении внешних условий можно легко и просто изменить экран, приспособив его к новым условиям. Например, нет ничего особо удивительного в том, насколько легко и быстро в России произошел переход: дореволюционная религиозность ® коммунизм ® постперестроечная религиозность - так как фактически произошла лишь смена ярлыков сверхценного экран.

Сверхценный экран , как правило, оформляется в конкретную суженую модель духовности — следование форме, а не духу учения.

Мы уже упоминали выше о столь распространенном среди участников наших образовательных программ абстрактном представлении об альтруизме как о необходимости приносить себя в жертву общественному благу.

Положительной стороной формирования сверхценного экрана является быстрый перевод системы в более стабильное состояние, когда вектор напряженности экранируется. Однако при наличии такого экрана система никогда не приходит в состояние гармонии. При анализе высказываний участников фокус-групп мы обратили внимание на то, что очень многие представители НКО главным преимуществом своего стиля жизни считают высокую насыщенность жизни, постоянное перемещение («все время в пути, в дороге», «вечный драйв» и т.д.). Как справедливо заметил Н.Хамитов, «главная проблема наших дней состоит в замене подлинности интенсивностью» [7] . Это вечное движение есть не что иное, как бегство от самих себя, оно необходимо, чтобы избежать чувства дисгармонии, которое порождается вследствие экранирования духовного слоя.

Если сверхценный экран перестроить определенным образом, он может быть использован для прохода в глубокие духовные слои. Если экран подстраивается не под верхние адаптативные слои, а под глубинные, то он может стать своего рода мостиком, ступенькой для постепенной подстройки всей системы к нижнему духовному слою. При этом такой экран должен постоянно изменяться, отражая внутреннее развитие системы, и для его успешной динамики очень желательна поддержка извне. Такой ступенькой может служить ритуал или ритуализованные практики (но если такая ступенька перестает развиваться, она превращается в уже описанный сверхценный экран).

На наш взгляд, перестройка сверхценного экрана и постепенное углубление уровней самоидентификации (как было отмечено при анализе фокус-групп, большинство участников, определяя собственную идентификацию, концентрировались на верхнем социально-профессиональном уровне), может осуществляться за счет ритуалов инициации.

В любом традиционном обществе известны два основных типа инициаций: возрастные и специализированные [8] .

Возрастные инициации или «обряды перехода» отделяют одну стадию жизни «обращаемого» от другой. На протяжении своей жизни человек проходит через ряд кризисных точек, связанных с фазами развития сознания: от детства к отрочеству, от отрочества к юности, от юности к ранней зрелости, от ранней зрелости к средним годам, от средних лет к старости. Эти критические периоды требуют большого осмысления и духовных усилий, и ритуалы «посвящения» (естественно, зависящие от возраста и несущие явно выраженный мирской характер в юношеские годы, и более религиозную окраску в возрасте) направлены на то, чтобы облегчить этот процесс. У молодых людей наиболее распространенной моделью обряда инициации является суровое испытание на силу и выносливость. При этом задача испытуемого не выбиваться из сил, пытаясь достичь амбициозной цели, но покориться суровому испытанию, отказаться от всех амбиций и желаний, участвовать в испытании без надежды на успех – фактически быть готовым к смерти. Независимо от того, в мягкой или жесткой форме осуществляется испытание, оно преследует одну цель – вызвать символическое переживание смерти, из которого может возникнуть символическое переживание нового рождения [9] .

Специализированные инициации определяют вхождение человека в то или иное объединение сакрального характера (каста, орден, тайный союз) или получение им доступа к того или иного рода сакральным ценностям (например, обретение «шаманского зрения»). Схемы, по которым они проходят, практически те же, что и в возрастных инициациях, поскольку они имеют общий смысл.

Он заключается в том, что люди до и после прохождения инициации отличаются не только своим социальным статусом, но своей внутренней сутью. Если вспомнить советские годы, то легко проследить аналогию между прохождением своеобразных обрядов инициации (приемом в октябрята, в пионеры, в комсомол, в партию) и правом занимать более высокий статус в общественной иерархии. Однако, как и в любом обществе, построенном на системе сверхценных экранов, эти «квази» инициации следовали (причем очень плоско и формально) форме, нежели духу Традиции. Ни о каком сущностном изменение после подобной «инициации» и речи быть не могло. Как отмечает А.Платов: «Раб может убить своего хозяина, завладеть его имуществом и даже социальным статусом, но, не будучи инициирован в свободные люди, сущностно останется рабом. Не пройдя должной инициации, человек, взявший в руки автомат, может стать солдатом, но не Воином; человек, овладевший навыками «биоэнергетики», станет экстрасенсом, но не Магом, а человек, победивший на демократических выборах, – президентом, но не Истинным Королем...» [10] .

Мы так подробно останавливаемся на ритуалах перехода и инициации, поскольку они архетипически связаны с идеей «принятия ответственности». Мы понимаем под ответственностью:

а). готовность отвечать, то есть активно реагировать;

б). готовность принимать последствия своих выборов.

Идея принятия ответственности своими корнями уходит в «обряд перехода», отделяющего одну стадию жизни «обращаемого» от другой. Только после прохождения возрастной инициации молодой человек может включиться в роль, отведенную взрослым в жизни традиционного сообщества, со всеми вытекающими из нее правами и уровнем ответственности. Идея ответственности адресована взрослому сознанию, осознающему причинно-следственные связи.

В России и до, и после советской власти традиционной моделью взаимоотношений между государством и населением была трансактная модель «родитель-ребенок». Случившееся после перестройки крушение этой привычной модели у значительной части населения вызвало ощущение острого сиротства. Исследования, проведенные в конце 90-х годов [11] , показали, что не только среднее и старшее поколения, но и значительная часть молодежи стала чувствовать «социальную покинутость». Подобное социально-психологическое состояние населения, особенно в хронической форме, способствует полной стагнации и экономики и вообще какого-либо развития. Изменить это состояние возможно, с одной стороны, вернувшись к старой патерналистской модели взаимоотношений государство-граждане. Второй вариант – формирование у населения взрослого самосознания, означающего принятие ответственности и за собственную локальную ситуацию, и за свою жизнь в целом, и за общество.

В преломлении представлений человека о собственной национальной идентичности, эта идея формирует то, что называется гражданской ответственностью. Немецкий философ Карл Ясперс [12] в своих работах, посвященных фашизму, призывал всех немцев, в том числе и антифашистов, к осознанию моральной и политической ответственности за преступления Германии во Второй Мировой войне. Он писал о "малодушии духовности", которое не позволяет пройти по пути очищения души, а значит достичь политической свободы. Свобода начинается с того, что в большинстве народа отдельный человек чувствует и себя ответственным за политику своего общества. Ясперс подчеркивал, что у современных немцев есть только две альтернативы – либо заурядность безразличного существования, либо признание ответственности, духовная работа анализа и покаяния.

Российское общество может пойти своим традиционным путем: создать новых идолов и начать новый исторический пласт, на первый взгляд, не связанный с предыдущим, и в то же время копирующий его основные патологические черты. Альтернатива - направить энергию в духовный слой, осознать себя гражданами, которые несут ответственность за то, как ими правят, а не только лишь поддерживают или терпят действия своих правителей по национальным и патриотическим соображениям.

В этом отношении – в привитии людям идеи ответственности – ведущая роль на Западе принадлежит третьему сектору. Как пишет Питер Друкер в статье «Век социальной трансформации», на которую мы ссылались во введении: организации третьего сектора «все больше служат еще одной важной цели: они создают чувство гражданства. Современное общество и государственное устройство стали настолько крупными и сложными, что гражданство, то есть ответственное участие – уже невозможно. Все, что мы можем делать в качестве граждан – это голосовать один раз в несколько лет и постоянно платить налоги. Участвуя в работе организаций третьего сектора в качестве добровольца, можно внести в такое положение определенные коррективы».

На наш взгляд, усилия российских некоммерческих организаций по формированию у населения мотивации к добровольчеству, через которое постепенно происходит формирование взрослого самосознания, чрезвычайно важны. Однако их способность выполнять воспитательную функцию связана с тем, насколько люди, берущиеся за решение подобной задачи, сумеют быть лидерами не только социальными, но духовными. Эту мысль прекрасно выразил Э.Фромм в своем «Кредо»: «Воспитание означает знакомство с лучшим из наследия человечества. Но так как большая часть этого наследия выражается словами, то воспитание эффективно только, если эти слова обрели реальность в лице учителя, в практике и устройстве общества. Только материализованная во плоти идея может оказать влияние на человека; идея, которая остается лишь словами, способна изменять только слова» [13] .

Список литературы

 [1] А.Орлов. «Личность и сущность: внешнее и внутренне Я человека». Вопросы психологии 1995, №2. Стр. 509-532.

[2] А. Уотс. «Природа, мужчина и женщина». София, 1999.

[3] Е. Алексеева, Ю. Качалова, Е. Тополева. «Тропой социального маркетинга» М., 1999.

[4] Э.Фромм «Искусство любить» в сб. «Искусство любить». СПб. 2001, стр.69-208

[5] Э.Берн «Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы». СПб-М., 1996.

[6] М. Щербаков «Модель сверхценного экрана». Здесь и сейчас. Вып.2, 1998.

[7] Н.Хамитов. Философия и психология пола. Киев, 2001.

[8] М.Элиаде. «Обряды и символы инициации». В альманахе «Мифы и магия индоевропейцев». Вып.10, М. 2002. Стр. 138-145.

[9] К.Юнг «Человек и его символы». М. 1997.

[10] А.Платонов. «Традиционные посвящения: бессмертие и свобода». В альманахе «Мифы и магия индоевропейцев». Вып.10, М. 2002. Стр. 124-137.

[11] О.Здравомыслова, М.Арутюнян, И.Шурыгина. Социальная дифференциация семей и альтернативные жизненные стратегии. Отчет по результатам исследования. М.,1997.

[12] К.Ясперс. «Смысл и назначение истории». Изд. Второе. М., 1994

[13] Э.Фромм «Кредо» в сб. «Искусство любить». СПб. 2001, стр.211-220