Проблема антропологии мышления

Большинство современных людей могут рассуждать о своем виде (Homo Sapiens), оперируя знаниями средне-образовательной школы, такими как биология, естествознание, история и география, но увы, не одна из этих дисциплин не может полностью раскрыть суть поставленных вопросов. Тем не менее, еще в древности интересе к человеку, его месту в мире уделялось особое внимание. Аристотель, впервые употребляя термин "антропология", называет им "то, что говорит о человеке". Таким образом, в среде древних философов появляется понятие антропологии.

Когнитивная антропология: предметное поле и перспективы развития

Однако с развитием культуры антропология значительно расширила свои границы и приобрела междисциплинарный характер. Тема нашего исследования – когнитивная антропология – является одной из перспективных направлений развития современного антропологического знания. Ведущий российский этнопсихолог – С. Лурье подробно проанализировала историю развития когнитивной антропологии. Е. исследования стали основой нашего осмысления предметного поля и динамики развития психологического направления в антропологии.

Франц Боас, один из основателей современной антропологии, считал, что каждая культура имеет свой уникальный путь развития и может быть понята, как историческое явление. Еще в 1901, Боас говорил "об изучении человеческого ума" и "бесконечного разнообразия его форм" как "одной из целей антропологии". А в 1904 году, в своей работе "История антропологии", как две основные ветви дисциплины, он рассматривал "психологическую антропологию" и "биологическую антропологию". Основанием "психологической антропологии" Боаса, как и всей его антропологической мысли, - была система эпистемологических (познавательных) и психологических положений.

Итак, когнитивная антропология возникла в середине 1950-х г. как результат изменения определения культуры, наиболее важной концепции культурной антропологии. В то время как раньше на культуру смотрели как на включающую поведение и события в психический мир, то к этому времени она стала определяться более узко как система знания - как внутренняя система, управляющая реальным поведением и наблюдаемыми событиями.

Когнитивная антропология по многим свои подходам близка к психологической антропологии и этнопсихологии. Хотя при подробном рассмотрении предметного поля этих наук обнаруживается ряд отличий.

По определению одного из ведущих антропологов-когнитивистов Роберта Редфильда, картина мира - это ведение мирозданья, которое характерно тому или иному этносу, это представление о самих себе. Но когда этнопсихология, предполагает взгляд на культуру со стороны, то в ответ когнитивная антропология, пытается занять место хранителя культуры, она пытается посмотреть на мирозданье глазами обывателей. Она пытается понять их жизнь, как они мыслят, как они воспринимают и переживают на опыте, как они ведут себя в той или иной ситуации, их чувства, эмоции. И только "заглянув", в самое сердце народа, можно с полной уверенностью понять и описать мир людей.

Главным объектом, на который направлена исследовательская деятельность когнитивной антропологии - это изучение системы ментальной организации элементов культуры. Это значит, что у каждого народа свой менталитет, свое мышление и свои эмоции.

В настоящее время основными понятиями когнитивной антропологии можно считать схемы, рамки, событийные сценарии.

Наиболее широкое распространения получила теория схем. Согласно ей, теория схем – это теория знаний, их репрезентаций и использования. То ест все знания, хранимые в памяти культуры, упакованы в определенные элементы, которые и называются схемами.

Например, антрополог-когнитивист Р. Д’Андрад, в своей когнитивной схеме связывает культуру и психологию человека, тем самым, проникая в психику человека в процессе его социализации.

Когнитивная антропология, продолжая традицию, заложенную исследованиями картины мира., исследует те значения и смыслы, которые члены культуры вкладывают в ее различные элементы, как они видят связи между элементами своей культуры, как понимают окружающий их мир и как организуют свою жизнь в соответствие с этим пониманием. Однако, именно с зарождением когнитивной антропологии, этнологии начинают концентрировать свое внимание на значениях различных предметов и явлений в разных культурах, все больше увлекаются знаковыми системами и все менее интересуются психологическими проблемами этнологии. С этого момента начинается разрыв между культурологическими и психологическими исследованиями, последствия которого продолжают, сказываться и по сей день.

Эмоциональное выгорание в прогностической деятельности

Феномен "эмоционального выгорания" по-прежнему остается актуальным как для исследователей, так и для медицинской общественности. Отчасти это обусловлено снижением качества медицинского обслуживания и нарушениями интересов пациентов. Важность этого вопроса может рассматриваться в рамках медико-социальной проблемы разрушения личности специалистов высокого класса в одной из массовых гуманистических профессий.

В настоящее время существует единая точка зрения на сущность психического выгорания и его структуру. Под "психическим выгоранием" синдром, включающий в себя три основные составляющие: эмоциональную истощенность, деперсонализацию (цинизм) и редукцию профессиональных достижений. Выделяют три основных фактора, играющие существенную роль в синдроме эмоционального выгорания - личностный, ролевой и организационный.

В отношении "личностного фактора" было выявлено, что такие переменные, как возраст, семейное положение, стаж данной работы, никак не влияют на эмоциональное выгорание. В отношении "ролевого фактора" была установлена связь между ролевой конфликтностью, ролевой неопределенностью и эмоциональным выгоранием. Так при нечеткой или неравномерно распределенной ответственности за свои профессиональные действия этот фактор резко возрастает даже при существенно низкой рабочей нагрузке. Способствуют развитию эмоционального выгорания те профессиональные ситуации, при которых совместные усилия не согласованы, нет интеграции действий, имеется конкуренция, в то время как успешный результат зависит от слаженных действий.

При исследовании "организационный фактора" было выявлено, что развитие синдрома эмоционального выгорания связано с наличием напряженной психоэмоциональной деятельности (интенсивное общение, подкрепление его эмоциями, интенсивное восприятие).

Выделяют еще один фактор, обусловливающий синдром эмоционального выгорания - наличие психологически трудного контингента, с которым приходиться иметь дело профессионалу в сфере общения (тяжелые больные, конфликтные покупатели, "трудные" подростки и т.д.).

На наш взгляд именно последний фактор является наиболее специфичным для работы психологов и психиатров в психиатрических стационарах, осуществляющих принудительное лечение больных с тяжкими психическими расстройствами, совершивших общественно опасные деяния. Средняя длительность пребывания больного в таких стационарах составляет три с половиной года. Профессионалы находятся на протяжении рабочего дня в постоянном контакте с больными, многие из которых помимо выраженных психических расстройств имеют длительную криминальную историю.

Следует отметить, что оценка риска вовлечения больных в серьезные инциденты (или риска насилия) по-прежнему, является важной задачей и проблемой в практике принудительного лечения в психиатрическом стационаре. Точность прогноза важна для повышения эффективности управления такими пациентами на уровне превентивных мероприятий и во время кризисных вмешательств. При этом, способность больных справляться с агрессивными импульсами зависит не только от сочетания его индивидуально-психологических характеристик и текущего состояния - сами пациенты считают, что внешние факторы более важны в сдерживании их поведения.

В задачи настоящего исследования входило изучение не самой по себе феноменологии эмоционального выгорания среди специалистов, занятых в лечебно-реабилитационной работе психически больных правонарушителей. а последствий этого синдрома на оценку рисков.

Было обследовано 30 психиатров и 20 психологов, работающих в психиатрических стационарах, осуществляющих принудительное лечение.

Все специалисты были обследованы с помощью методики "Диагностика уровня эмоционального выгорания" (Бойко В. В.). Кроме того, нами был составлен сводный список социально-психологических и клинико-психопатологических факторов риска, используемых в отечественной и зарубежной практике. Интервьюированным было предложено раздельно отметить те факторы, которые они учитывают при принятии решений в следующих ситуациях: 1) при оценке общественной опасности больного; 2) при оценке высокой вероятности совершения суицида больным; 3) при оценке вероятности нападения на персонал; 4) при оценке вероятности нападения на других больных.

Специалисты были разделены на две группы: те, у кого синдром эмоционально выгорания не был сформирован или диагностировалась стадия "напряжения" и те, у которых диагностировались сформированность стадий резистенции и истощения. Далее были проведен частотный и качественный анализ тех факторов риска, которые использовали специалисты с сформированным синдромом эмоционального выгорания и не сформированным.

Было обнаружено, что специалисты, у которых сформированы стадии резистенции и истощения использовали намного больше факторов риска при оценке степени опасности нападения больных на персонал и высокой вероятности риска суицида. При этом, они использовали почти в два раза меньше переменных из перечня возможных рисков при оценке степени общественной опасности больных, нежели их коллеги с несформированным синдромом эмоционального выгорания.

Иными словами в данном исследовании были выявлены серьезные последствия синдрома эмоционального выгорания, а именно гипердиагностика и гиподиагностика по ряду принципиально важных аспектов деятельности специалистов, осуществляющих принудительное лечение.

Выявленные закономерности подчеркивают необходимость разработки мер профилактики отрицательных появлений профессиональной деформации, как синдром эмоционального выгорания. Это связано с тем, что штаты психиатрических стационаров такого профиля недоукомплектованы высокопрофессиональными кадрами и стратегия ресурсосбережения крайне важна. Влияние синдрома эмоционального выгорания приводит не только к редукции профессиональных достижений и используемых навыков, но и трансформирует такую важную компетенцию как оценка риска насилия и рецидивности.

Антропология и виртуальная реальность

Вопрос о виртуальной реальности имеет глубокие исторические корни. Сама концепция виртуальной реальности появилась из древней человеческой мечты об освобождении от телесной оболочки, избавлении от границ материального тела. Виртуальная реальность может однажды сделать возможными нереальные мечты, включая: опыт увеличения наших физических и сенсорных сил; выход из тела и возможность смотреть на себя со стороны; принятие новой идентичности. В последние два десятилетия действующие компьютерные технологии позволяют выполнить эти желания, и, таким образом, возможности, о которых раньше люди только мечтали, начали жить своей собственной жизнью в виртуальной реальности.

В настоящее время становится очевидно, что виртуальная реальность тесно связана с феноменом игры. Однако, несмотря на такой широкий интерес к теме виртуальной реальности, следует отметить, что психологические механизмы втягивания в искусственную игровую реальность (или виртуальную реальность игры) к настоящему времени исследованы очень мало. В связи с этим, на наш взгляд, вопрос о влиянии компьютерных игр на человека представляется очень важным и заслуживает детального изучения.

В нашей работе мы предлагаем и придерживаемся следующего определения виртуальной реальности: виртуальная реальность это некоторое пространство, созданное с помощью компьютерных технологий, воспринимаемое как реально существующее. Важнейшими свойствами виртуальной реальности являются: порожденность, актуальность, автономность, интерактивность, иммерсивность, симуляция, возможность управления событиями.

Целью нашего исследования является изучение влияния виртуальной реальности на образ Я у индивидов, играющих в ролевые компьютерные игры.

Образ Я мы понимаем как представление индивида о самом себе, а идентификацию как процесс, в результате которого происходит формирование образа Я индивида.

В исследовании приняли участие 162 человека, в возрасте от 18 до 27 лет. В экспериментальную группу вошли 82 человека, увлекающиеся ролевыми компьютерными играми; в контрольную группу вошли 80 человек, играющих в ролевые компьютерные игры в крайне редких случаях. Все испытуемые лица мужского пола.

Используемые методики: Методика диагностики межличностных отношений Т. Лири; Методика "Кто Я" Куна- Макпартленда; Опросник Мини-Мульт (сокращенный вариант Миннесотского многомерного личностного перечня ММРI); Методика "Кто Я" Куна- Макпартленда; Проективная методика "Нарисуй человека" (К. Маховер); Проективная методика "Человек под дождем" (А. Абрамс, А. Эмчин); Проективная методика "Дом. Дерево. Человек" (Дж. Бук); Проективная методика "Несуществующее животное" (М.З. Дукаревич).

В результате мы получили следующие выводы:

1. В экспериментальной группе испытуемых по сравнению с контрольной выявлены дополнительные формы идентификации, которые могут свидетельствовать об изменении восприятия образа Я.

2. Обобщая результаты нашего исследования, мы можем предположить, что обнаруженный в нашей работе механизм возникновения дополнительных форм идентификации аналогичен механизму идентификации, который имеет место в раннем детстве на "стадии зеркала", описанной в работах Жака Лакана.

3. По сравнению с контрольной группой у экспериментальной можно констатировать несформированность образа Я. Несформированность образа Я выражается в неопределенности при описании физического Я (в 2 раза меньше ответов категории "Физическое Я" по сравнению с контрольной группой по тесту "Кто Я"), преобладании абстрактных характеристик в самоописании (незавершенный рисунок, абстрактный рисунок, древний возраст животного, рисунок, отражающий механические предметы в рисуночной проективной методике "Несуществующее животное" - 45,1%, в контрольной- 4%), в выборе категорий самоописания, связанных с поиском себя и с самоопределением (ответы категории "Ищущий" в тесте "Кто Я").

4. Выявлено значительное различие в представлении о себе у испытуемых экспериментальной группы по сравнению с контрольной, которое выражается в более высоких показателях по характеристикам эгоцентричности и доминантности (процент ответов категории "Эгоцентризм" и "Доминантность" по тесту "Кто Я" в 2 раза больше по сравнению с контрольной группой), а также в негативном отношении к себе (в 2 раза больше отрицательных характеристик себя в тесте "Кто Я" по сравнению с контрольной группой).

5. В экспериментальной группе можно констатировать наличие проблем с полоролевой идентификацией, что выражается наличием характеристик среднего рода в проективных рисуночных тестах (в 2 раза больше по сравнению с контрольной) и меньшим процентом полоролевых характеристик в методике "Кто Я" (2,9 % в экспериментальной группе, 5,9 % - в контрольной). А также можно говорить о наличии идентификации с виртуальными персонажами, которая подтверждается категорией "Nick" в методике "Кто Я" и наличием рисунков компьютерной тематики в проективных рисуночных тестах.

Заключение

Таким образом, развитие когнитивной антропологии – закономерный этап научного познания мира. Обращение к законом человеческой психики и преломление этих законов на общественные и этнонациональные институты даст возможность не только проанализировать их современное состояние, но и позволит спрогнозировать динамику развития и предотвращения масштабных конфликтов.

Список литературы

1. Орел В.Е. Синдром психического "выгорания" личности. – М.: Изд-во Ин-та психологии РАН, 2005.

2. Большакова Т.В. Личностные детерминанты и организационные факторы возникновения психического выгорания у медицинских работников: Дисс. канд. психол. наук. – Ярославль, 2004.

3. С.В. Лурье. Психологическая антропология: история, сегодняшний день, перспективы / www.svlourie.narod.ru/.

4. Боас Ф. Ум первобытного человека. М. - Л., 2006.

5. Меновщиков В.Ю. Психологическое консультирование. Работа с кризисами и проблемными ситуациями. - М.: Смысл, 2002.

6. Becona E., Del Carmen, L. M. & Fuentes, M. J. Pathological gambling and depression. Psychological Reports 78, 2006.