ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ КРИМИНАЛЬНОЙ МОТИВАЦИИ

Введение

Психологический анализ формирования преступного поведения предполагает раскрытие происхождения преступного поведения, фор­мирование составляющих его сторон. Здесь на передний план выдви­гаются вопросы: почему совершается преступление, что привело че­ловека к преступлению, каково то внутреннее психическое содержа­ние, которое внешне проявилось в преступном действии?

Ответы на эти вопросы не могут быть простыми и однозначными.

Каждое преступление — явление крайне идивидуальное и многофакторное. Для теоретического охвата генезиса преступного поведе­ния необходимо осуществить анализ наиболее аспространенных ти­пов преступного поведения.

Преступления могут быть умышленные и неумышленные, длитель­но подготавливаемые и совершенные спонтанно, импульсивно, закономерными для данной личности и случайными. Они могут совер­шаться в сфере экономических отношений, в социально-бытовой сфере и в сфере общегражданских и служебных обязанностей.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ КРИМИНАЛЬНОЙ МОТИВАЦИИ

Понять любое поведение человека, в том числе и преступное, невозможно без глубокого проникновения в его психологию, без зна­ния психологических механизмов и мотивов социально-психологических явлений и процессов.                                

Почему преступление совершено данным человеком, почему этим человеком совершено именно это преступление? Чтобы отве­тить на эти вопросы, требуется выяснение системы качеств лично­сти, побудивших ее на совершение преступления.

В основе преступного поведения лежат те или иные мотивы. Юристы считают, что преступления совершаются главным образом из корысти, мести, ревности, хулиганских, сексуальных побуждений. Какие же глубинные психологические факторы отражают эти мотивы. В чем их субъективный смысл?

В мотивах конкретизируются потребности, которые и определяют направленность мотивов. У одного человека не может быть бесчисленного количества потребностей, но богатство мотивационной сферы проявляется в их разнообразии и взаимодополняемости. Взаимодействуя между собой, они усиливают или ослабляют друг друга, вступают во взаимные противоречия, результатом чего мо­жет явиться аморальное и даже преступное поведение.

Отдельные поступки, а тем более поведение человека в целом, в том числе и преступное, в основном направляется не одним, а несколькими мотивами, находящимися друг с другом в сложных иерархических отношениях. Среди них имеются ведущие, которые и стимулируют поведение, придают ему личностный смысл. Так, в большинстве случаев в основе хищений лежат не только корыст­ные мотивы, но и мотивы самоутверждения личности в глазах пре­стижной (референтной) группы.

Кроме того, как установлено исследованиями, именно ведущие мотивы носят неосознаваемый характер. По этой причине преступ­ники во многих случаях не могут вразумительно объяснить, почему они совершили данное преступление.

Обобщая результаты исследований последних лет, можно вы­делить следующие мотивы антисоциальной деятельности: мотивы самоутверждения (статусные), защитные, замещающие, игровые мотивы, мотивы самооправдания.

Мотивы самоутверждения

Потребность в самоутверждении — важнейшая потребность, стимулирующая широчайший спектр человеческого поведения. Она проявляется в стремлении человека утвердить себя на социальном, социально-психологическом и индивидуальном уровнях.

Утверждение личности на социальном уровне означает стрем­ление к завоеванию социального статуса, т.е. к достижению опре­деленного социально-ролевого положения, связанного с признани­ем личности в сфере профессиональной или общественной деятель­ности. Утверждение на социальном уровне обычно связано с завое­ванием престижа и авторитета, успешной карьерой, обеспечением материальных благ.

Утверждение на социально-психологическом уровне связано со стремлением завоевать личный статус, т.е. добиться признания со стороны личностно значимого ближайшего окружения на груп­повом уровне — семьи, референтной группы (друзей, приятелей, сверстников, коллег по работе и т. д.). Но это может быть и группа, с которой человек не контактирует, но в которую стремится попасть, стать ее членом. В таких случаях преступление выступает в качестве способа его проникновения в подобную группу, достижения признания. Наиболее характерно это для подростков, молодых людей.

Утверждение личности на индивидуальном уровне (самоутверждение) связано с желанием достичь высокой оценки и самооценки, повысить самоуважение и уровень собственного достоинства. Достигается это путем совершения таких поступков, которые, по мнению человека, способствуют преодолению каких-либо психоло­гических изъянов, слабостей и в то же время демонстрируют силь­ные стороны личности.

Чаще всего подобное самоутверждение происходит бессозна­тельно. Оно характерно, например, для расхитителей так называе­мого престижного типа, которые стремятся достичь определенного социального статуса или же сохранить его любым путем, в том чис­ле и преступным. Недостижение его, а тем более его утрата означа­ет для них жизненную катастрофу.

"Из названных уровней утверждения" личности именно само­утверждение, по всей вероятности, имеет первостепенное значе­ние, стимулируя жажду признания на социальном и социально-психологическом уровнях. Самоутверждаясь, человек чувствует себя все более независимым, раздвигает психологические рамки своего бытия, сам становится источником изменений в окружающем мире, делая его более безопасным для себя. Это дает ему возможность показаться в должном свете и в глазах ценимой им группы, и в глазах общества. Эти признания, взаимно дополняя друг друга, обес­печивают индивиду внутренний психологический комфорт и ощу­щение безопасности"[1].

Среди взяточников и расхитителей встречаются лица, стремя­щиеся к утверждению и на социальном, и на социально-психологическом, и на индивидуальном уровнях. Среди воров, грабителей, разбойников, мошенников чаще обнаруживаются те, которые ут­верждаются на втором и третьем уровнях.

Нередко совершение корыстного преступления обеспечивает лицу решение каких-либо внутренних проблем, помимо статусных. Обладание материальными благами придает человеку уверенность, снижает беспокойство по поводу своей социальной определенности, устраняет, чаще временно, чувство зависти, собственной неполно­ценности.

Самоутверждение — распространенный ведущий мотив при совершении изнасилований. Изнасилование — не только удовле­творение сексуальной потребности, не только проявление частно­собственнической психологии и примитивного отношения к женщи­не, не только неуважение к ней, к ее чести и достоинству, но прежде всего утверждение своей личности таким уродливым и общест­венно опасным способом.

Субъективные причины изнасилований связаны в первую оче­редь с особенностями самовосприятия преступника, с его ощуще­нием, часто на подсознательном уровне, собственной неполноценности, ущербности как мужчины. Часто такое ощущение, переживание принимает жестко фиксированный характер, человек как бы приковывается к объекту фрустрации, от которого он зависим (жен­щина вообще). Стремление избавиться от этой зависимости и в то же время самоутвердиться в мужской роли может толкнуть такое лицо на совершение изнасилования.

Особый интерес в связи с этим представляет опасная катего­рия насильников, внезапно нападающих на незнакомых женщин и старающихся силой преодолеть их сопротивление. Поведение та­ких преступников схоже с действиями охотника, поджидающего или выслеживающего добычу. В большинстве своем такие "охотни­ки" положительно характеризуются в быту и на работе, они забот­ливы в семье, но по отношению к другим женщинам испытывают резко отрицательные эмоции.

Как отмечают ученые, "подобные насильники занимают по от­ношению к женщине подчиненную, пассивную позицию, женщина доминирует над мужчиной и направляет его. Как правило, у них нарушена аутоидентификация с мужской ролью при мощном на­пряжении сексуальной потребности, фиксации на половых отноше­ниях, сводящихся лишь к половым актам вне нравственно-психо­логической близости. Установлено также, что подобные лица имели в детстве властную, доминирующую мать и безвольного, подчинен­ного отца. Создавая собственную семью, они психологически вос­создавали свою раннесемейную ситуацию, образно говоря, занима­ли место отца и выбирали в качестве жены женщину, похожую по своим психологическим чертам и поведению на мать"[2].

"Охотники" зависимы не только от матери и жены, но и от женщин вообще, поскольку отношения с ними подсознательно строят на материнско-детской базе. Поэтому в качестве мотивов изнасило­вания у "охотников" выступают, с одной стороны, стремление унич­тожить психологическое доминирование женщин вообще, а не кон­кретных лиц, а с другой стороны — желание добиться в акте сексу­ального насилия идентификации с мужской половой ролью, само­утвердиться, обрести личностно-эмоциональную автономию. Одна­ко добиться окончательного освобождения от психологической за­висимости от женщин путем однократной попытки насилия не уда­ется. Именно по этой причине лицо продолжает совершать неожи­данные и яростные нападения на женщин, иногда по нескольку десятков раз.

Считается также, что стремление избавиться от психологиче­ского диктата женщины, "навязанного" в детстве матерью, лежит в основе многих случаев изнасилования женщин старческого возраста. Что касается наиболее опасных преступных проявлений — серийных сексуальных убийств, то, по мнению исследователей, в их основе лежат следующие мотивы:

1) сексуальные посягательства на женщин, сопровождаемые проявлениями особой жестокости, обусловливаются не столько сек­суальными потребностями преступников, сколько необходимостью избавиться от психологической зависимости от женщины как сим­вола, абстрактного образа, обладающего большой силой;

2) социальное или биологическое отвергание (действительное или мнимое) женщиной порождает у лица страх потерять свой со­циальный и биологический статус, место в жизни. Насилуя и уби­вая потерпевшую, т. е. полностью господствуя над ней, преступник в собственных глазах предстает сильной личностью. Таким образом здесь проявляется мотив самоутверждения;

3) нападения на подростков и особенно на детей нередко де­терминируются бессознательными мотивами, когда имеют место снятие и вымещение тяжких психотравмирующих переживаний детства, связанных с эмоциональным неприятием родителями, с унижениями по их вине. В таких случаях ребенок или подросток, ставший жертвой, также выступает в качестве символа тяжелого детства: преступник уничтожает этот символ, пытаясь таким обра­зом освободиться от постоянных мучительных переживаний. В дан­ном случае проявляется мотив вымещения;

4) сексуальные нападения на детей и подростков, сопряжен­ные с их убийством, могут порождаться неспособностью преступ­ника устанавливать нормальные половые контакты со взрослыми женщинами либо тем, что такие контакты не дают желаемого удов­летворения в силу различных половозрастных дефектов;

5) получение сексуального удовлетворения и даже оргазма при виде мучений и агонии жертвы. Это — сугубо садистская мотива­ция[3].

К сказанному следует добавить, что ведущим мотивом ряда серийных убийств, в том числе и сексуальных, является некрофи­лия — неодолимое влечение к смерти, уничтожению всего живого, наиболее ярким представителем которого был Чикатило.

Далеко не каждый убийца может быть отнесен к некрофильским личностям. Среди убийц немало таких, кто совершил престу­пление в состоянии сильного переживания, из мести, ревности или ненависти к другому человеку, под давлением группы или иных тяжелых обстоятельств своей жизни и при этом может сожалеть о случившемся. "Некрофил же, — отмечает Ю. М. Антонян, — это человек, который все проблемы склонен решать только путем наси­лия и разрушения, которому доставляет наслаждение мучить И заставлять страдать, одним словом, тот, который не может сущест­вовать, не превращая живое в неживое"[4].

Защитная мотивация

Исследования показывают, что значительное число убийств смеет субъективный, как правило, неосознаваемый, смысл защиты от внешней угрозы, которой в действительности может и не быть. В данном случае страх перед вероятной агрессией обычно стимули­рует совершение упреждающих агрессивных действий.

Ю. М. Антонян приводит следующий пример. О., еще будучи подростком, часто совершал хулиганские действия и избивал своих сверстников, если ему казалось, что они хоть как-то ему угрожают. Был постоянно готов к отпору и для этого всегда носил с собой нож. Уже после службы в армии ударил на работе кулаком мастера, который якобы оскорбил его. В другой раз он, подойдя к группе мужчин, ударил одного из них ножом сзади (но лишь порезал кос­тюм) — ему показалось, что они говорили о нем плохо. Через год, увидев у входа в клуб группу подростков, подошел к ним и ударил парня ножом в сердце, от чего тот на месте скончался. О. объяснил свои действия следующим образом: "Он меня обругал, а я ни от кого не потерплю такого". Интересно, что О., по его же словам, убил не того, кто его оскорбил, а другого, рядом с ним стоявшего. Это говорит о том, что ему важно было реализовать свою готовность к нападению, а оскорбления были лишь поводом для вымещения за­щитной агрессивности[5].

Нередко защитной мотивацией вызывается изнасилование и последующее убийство жертвы, это имеет место в тех случаях, ко­гда поведение женщины, реальное или мнимое, воспринимается преступником как унижающее его мужское достоинство или угро­жающее его самовосприятию и оценке себя в мужской роли. К при­меру, женщина вступает в сексуальную игру с мужчиной, отводя ему в ней пассивную роль. Женщина готова вести любовную игру только до определенного предела. Мужчина же об этом не знает. Но как только нужный ей предел любовной игры достигается, женщи­на становится жестокой и неумолимой. Таким своим неожиданно препятствующим поведением она вызывает у мужчины состояние фрустрации. И дело здесь не только в том, что он испытывает сильное сексуальное возбуждение, требующее удовлетворения. Катего­рический отказ от сексуального сближения воспринимается муж­чиной как тяжкое унижение его достоинства, удар по его самооценке, самолюбию, что вызывает у него взрыв ярости.

Мотивы замещения

Нередки случаи совершения насильственных преступлений по механизму замещающих действий. Суть этих действий состоит в том, что если первоначальная цель становится по каким-либо при­чинам недостижимой, то лицо стремится заменить ее другой - доступной. Благодаря "замещающим" действиям происходит раз­рядка (снятие) нервно-психического напряжения в состоянии фрустрации.

"Замещение" действий, т.е. смещение в объекте нападения, может происходить разными путями. Во-первых, путем "генерализации" или "растекания" поведения, когда насильственные побуж­дения направлены не только против лиц, являющихся источником фрустрации, но и против их родственников, знакомых и т. д. В этих случаях лицо, поссорившись с одним человеком, адресует свою аг­рессию близким или друзьям этого человека. Во-вторых, путем эмоционального переноса. Например, подросток, ненавидящий сво­его отчима, портит его вещи. В-третьих, агрессия при "замещаю­щих" действиях направляется против неодушевленных предметов или посторонних лиц, подвернувшихся под руку. Это так называе­мая респондентная агрессия, наиболее опасная, поскольку ее объ­ектом часто выступают беззащитные люди. В-четвертых, разно­видностью "замещающих" действий является "автоагрессия", т.е. обращение агрессии на самого себя. Не имея возможности "выплес­нуть" свою враждебность вовне, человек начинает распекать себя и нередко причиняет себе различные повреждения.

Игровые мотивы

К числу основных мотивов преступного поведения относится игровой. Этот тип мотивации достаточно распространен среди во­ров, расхитителей, особенно мошенников, реже — среди других категорий преступников. К представителям преступников-" игроков" принадлежат те, кто совершает преступления не только, а во мно­гих случаях и не столько ради материальной выгоды, сколько ради игры, доставляющей острые ощущения.

В романе "Колеса" Артур Хейли изображает некую Эрику, мелкую воровку, материально обеспеченную, психически нормаль­ную. Зайдя в парфюмерный отдел магазина, она увидела на при­лавке оставленную продавщицей коробку духов. "В мозгу Эрики вопреки здравому смыслу вдруг возникла совершенно невероятная мысль: "А ведь "Норелл" — мои духи. Почему бы мне их не взять?"

Она мгновение колебалась, потрясенная этим внезапно воз­никшим желанием. И тут какая-то неведомая сила приказала ей: "Действуй! Не теряй времени зря! Не упусти момент!". И тогда спокойно, не спеша, словно подчиняясь магнитному притяжению, Эрика перешла от прилавка с косметикой к прилавку с духами. Размеренно-точным движением руки она взяла коробку, открыла свою сумку и опустила ее туда. Замок щелкнул и закрылся. Этот щелчок прозвучал для нее пушечным выстрелом. Она стояла вся дрожа, в тревожном ожидании, боясь пошевелиться; ей казалось, что вот сейчас чья-то рука опустится на ее плечо и обличающий голос воскликнет: "Воровка!".

Но ничего этого не произошло. Все еще дрожа и чувствуя, как громко стучит сердце, Эрика спрашивала себя: Зачем? Для чего она это сделала? Ведь у нее в сумочке полно денег, есть чековая книжка...

Она села в машину, и тотчас возникла та же мысль: что все-таки толкнуло ее на этот шаг?

Мысль мелькнула и исчезла под напором внезапно нахлынув­шего радостного возбуждения: ей давно уже не было так хорошо"[6].

Игровые мотивы часто встречаются в преступных действиях воров-карманников и нередко тех, кто совершает кражи из квар­тир, магазинов и других помещений. Указанные мотивы ярко про­являются в мошенничестве, где осуществляется интеллектуальное противоборство, состязание в ловкости, сообразительности, умении максимально использовать благоприятные обстоятельства и быст­ро принимать решения. Карточные шулера ведут как бы двойную игру — и по правилам, и обманывая, получая тем самым макси­мальные переживания от риска.

Специально изучая преступников - "игроков", исследователи выделили среди них два типа личности и соответственно два типа подобной мотивации: игровой активный и игровой демонстратив­ный[7].

Представители первого типа отличаются способностью к дли­тельной активности и импульсивностью. Они испытывают постоян­ное влечение к острым ощущениям, что толкает их на поиск возбуждающих рискованных ситуаций. Типичные экстраверты, они нуждаются во внешней стимуляции, чрезвычайно общительны, контактны. Пускаясь на самые отчаянные авантюры, не испытывают страха перед возможным разоблачением и не думают о последст­виях. "Играя" с законом и соучастниками, они рискуют свободой и угрозой расправы со стороны сообщников, поскольку основным мотивом их поведения является получение острых ощущений.

Лица второго типа характеризуются стремлением произвести сильное впечатление на окружающих, занять лидирующее поло­жение в преступной группе. Обладая артистическими способностя­ми, пластичным поведением, они легко приспосабливаются к изме­няющейся ситуации, что помогает им совершать преступления.

Мотивы самооправдания

Одним из универсальных мотивов преступного поведения в подавляющем большинстве случаев является мотив самооправдания: отрицание вины и, как следствие, отсутствие раскаяния за содеянное. Искреннее осуждение своих действий встречается до­вольно редко, но и при этом вслед за признанием обычно следуют рассуждения, направленные на то, чтобы свести вину к минимуму.

Возникает вопрос: за счет каких психологических механизмов происходит снятие с себя ответственности за содеянное? Здесь дей­ствуют механизмы психологической самозащиты, которые снижа­ют, нейтрализуют или совсем снимают барьеры нравственно-пра­вового контроля при нарушении уголовно-правовых запретов. Именно на этой основе происходит самооправдание и внутреннее высво­бождение от ответственности за совершаемое и совершенное пре­ступление.

Проведенное под руководством А.Р. Ратинова в 70-х годах изучение личности преступника показало исключительную важ­ность защитных механизмов, которые подготавливают и побужда­ют к преступному поведению, а затем ретроспективно оправдыва­ют его.

"Подвергшись негативным санкциям или опасаясь их, личность избирает путь устранения неблагоприятных последствий своего поведения, идущего вразрез с общепринятой нормой, нейтрализуя социально-правовой контроль посредством включения защитных механизмов"[8].

К числу последних относятся перцептивная защита, отрица­ние, вытеснение, рационализация, проекция и др.

Обобщенно мотивы самооправдания преступного поведения проявляются в:

1) искаженном представлении о криминальной ситуации, в которой избирательно преувеличивается значение одних элемен­тов и преуменьшается роль других, в результате чего возникает иллюзия необязательности применения уголовного наказания;

2) исключении ответственности за возникновение криминаль­ной ситуации, которая понимается как роковое стечение обстоя­тельств;

3) изображении себя жертвой принуждения, вероломства, ко­варства и обмана других лиц либо собственных ошибок и заблуж­дений, которые и привели к противоправным действиям;

4) убеждении в формальности нарушаемых норм, обыденности подобных действий, в силу чего они расцениваются как допусти­мые;

5) отрицании жертвы преступления и предмета преступного посягательства и тем самым игнорировании вредных последствий и общественной опасности деяния;

6) умалении и приукрашивании своей роли в совершенном преступлении;

7) облагораживании истинных мотивов своих действий, в ре­зультате чего они представляются извинительными и даже право­мерными (защита справедливости и т. д.);

8) рассмотрении себя в качестве жертвы ненормальных усло­вий жизни, среды, которые как бы неизбежно толкнули на совер­шение преступления;

9) гипертрофии собственных личностных качеств в утвержде­нии своей исключительности, ставящей лицо, по его мнению, выше закона[9].

ЭМПИРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Под психологическими особенностями личности понимают от­носительно стабильную совокупность индивидуальных качеств, оп­ределяющих типичные формы поведения.

Полученные за последние два десятилетия результаты эмпи­рического изучения личности преступников в сравнении с законо­послушными гражданами свидетельствуют о наличии некоторых отличительных черт в структуре личности.

Заслуживает внимания исследование ценностно-нормативной системы, проведенное А. Р. Ратиновым и его сотрудниками, которое выявило существенные различия между преступниками и законо­послушными гражданами в уровне развития правосознания, в от­ношении к различным правовым институтам общества.

Так, максимальная солидарность с уголовным законом и прак­тикой его применения выражена у законопослушных граждан и в значительно меньшей степени у преступников, хотя правовая осведомленность у них примерно одинакова, а отчасти (знание статей Уголовного кодекса) имеет и обратную зависимость.

Степень усвоения правовых ценностей и норм в качестве "сво­их" у преступников значительно ниже, чем у законопослушных граждан. Основным побуждением, удерживающим преступников от дальнейших противоправных действий, является боязнь нежела­тельных последствий, а не согласие с установленными нормами и правилами их соблюдения, как это характерно для законопослуш­ных граждан.

Выявлены существенные различия в оценочном отношении к правоохранительным органам и их деятельности у обследованных групп. Преступники оценивают карательную практику как чрез­мерно суровую, особенно по тем видам преступлений, за которые сами осуждены, относятся к органам правосудия настороженно, недоверчиво, что не свойственно для подавляющего большинства законопослушных граждан. Наиболее скептически к правоохрани­тельным органам относятся корыстные преступники, наиболее от­рицательно и враждебно — корыстно-насильственные[10].

Изучения специфики ценностно-нормативной системы лично­сти преступника все же недостаточно для раскрытия его психоло­гической сущности и соответственно выявления причин преступно­го поведения. Вот почему значительным вкладом в развитие кри­минальной психологии является предпринятая под руководством Ю.М. Антоняна попытка исследования психологических особенно­стей (черт) преступников и их отдельных категорий[11]. Была изучена группа лиц, совершивших общеуголовные преступления, т.е. убий­ства, изнасилования, хулиганства, кражи, грабежи, разбои, хище­ния имущества, а также нанесших тяжкие телесные повреждения. Контрольную группу составили законопослушные граждане. Ото­бранные группы изучались с помощью методики многостороннего исследования личности (ММИЛ), которая представляет собой адап­тированный вариант Миннесотского многофакторного личностного опросника (MMPI).

Установлено, что преступники от непреступников на стати­стическом уровне отличаются весьма существенными психологиче­скими особенностями, которые и обусловливают их противоправное поведение. "Иными словами, — отмечает Ю.М. Антонян, — понятие личности преступника может быть наполнено этим психологи­ческим содержанием. Поскольку же указанные психологические черты участвуют в формировании нравственного облика личности, есть основания утверждать, что преступники от непреступников в целом отличаются нравственно-правовой спецификой"[12].

Особый интерес, в том числе для правоведов, криминологов, криминалистов и психологов, представляют психологические ха­рактеристики 107 лиц, каждый из которых совершил несколько умышленных убийств, а теперь отбывает пожизненное наказание в колонии особого режима в Вологодской области.

Кто они? Лишь трое из них моложе 25 лет, 101 человек в воз­расте от 26 до 55 лет, трое в возрасте от 56 до 60 лет, старше 60 нет ни одного.

Впервые отбывают уголовное наказание 30 человек, во второй раз — 25 человек, в третий раз — 22, четвертый — 20, пятый — 11, шестой — 8, седьмой — ни одного, восьмой — 1. Таким образом, подавляющее большинство не впервые совершает преступление, а 62 человека привлекались к уголовной ответственности не менее трех раз. 23 преступника признаны судом особо опасными рециди­вистами, на одного осужденного “приходится” в среднем 2—3 тру­па. Из 107 человек лишь двое были приговорены к смертной казни не за убийства, а за бандитизм, лишь 13 — "только" за убийство с особой жестокостью и несколько человек — за убийство в совокуп­ности с изнасилованиями, кражами, хулиганством и другими опас­ными преступлениями. Большая группа была осуждена сразу по пяти, шести, семи и восьми статьям Уголовного кодекса.

Усредненный психологический портрет указанных лиц выгля­дит следующим образом: возраст 35—37 лет, ранее один-два раза судимый, в том числе за насильственное преступление, склонность к злоупотреблению алкоголем, к импульсивным проявлениям агрессивности и конфликтности, осужден за умышленное убийство, часто с особой жестокостью. По характеру замкнут, аутичен (погружен в себя), пессимистичен, испытывает трудности в общении и адаптации, чувство вины завышено, чувствителен, раздражителен, склонен к аффективным реакциям, мнителен, тревожен, замкнут на чувственном восприятии реальности, с пониженным, часто по­давленным фоном настроения. Общая агрессивность в целом сни­жена, но с врожденной склонностью к словесной агрессии, уровень эротизма завышен, уровень интеллекта ниже среднего, мыслительная деятельность снижена, логическое мышление часто блокирует­ся аффективными переживаниями. Обнаруживается робость, не­уверенность в себе, заниженная самооценка сочетается с переоцен­ки личных страданий с целью избежать или уменьшить ответст­венность за содеянное.

Склонен пренебрегать нравственно-правовыми нормами, ори­ентирован в первую очередь на получение личной выгоды. Внут­ренне недисциплинирован, поведение часто мотивируется случай­ными влечениями, индивидуалист, пренебрегает коллективными интересами. Уровень самоконтроля снижен, стремится приспосо­биться к условиям особо строгого лишения свободы. Необходимость постоянного сдерживания и самоконтроля часто вызывает тревож­ные, невротические реакции[13].

Психологическое обследование, проведенное штатным психо­логом колонии В.В. Поповым, показало, что почти для всех осуж­денных характерно наличие тяжелых психотравм, вызванных со­вершенным преступлением, арестом, вынесением смертного приго­вора, ожиданием того, будет расстрел приведен в исполнение или нет; длительным, в отдельных случаях даже до пяти лет, нахожде­нием в камере смертников.

Наиболее тяжелые переживания отбывающих пожизненное наказание вызывают следующие обстоятельства:

—                              чувство вины перед потерпевшими и их родными — 32,8%;

—                            чувство вины перед собой и своими родными — 37,2%;

—                              отсутствие общения с родственниками, разрыв отношений с ними — 56.3%;

—                            утрата свободы — 46,9%;

—                              переживание личной несостоятельности, невозможности что-либо изменить в своем положении — 42,2%;

—                              ограничение общения с другими осужденными — 17,2%;

—                              отсутствие перспектив освобождения — 59,4%;

—                              изменение привычного образа жизни, однообразие жизни в колонии — 43,8%.

Результаты исследования позволяют дать психологический портрет обследованных преступников и выделить характерные для них личностные черты.

Прежде всего преступников отличает плохая социальная при­способленность, общая неудовлетворенность своим положением в обществе. У них выражена такая черта, как импульсивность, кото­рая проявляется в сниженном самоконтроле своего поведения, не­обдуманных поступках, эмоциональной незрелости, инфантилизме.

Нравственно-правовые нормы не оказывают на их поведение существенного влияния. Такие люди обычно или не понимают, чего от них требует общество, или понимают, но не желают эти требова­ния выполнять. Поскольку у таких лиц нарушен или деформирован нормативный контроль, они оценивают социальную ситуацию не с позиций нравственно-правовых требований, а исходя из личных переживаний, обид, желаний. Словом, они характеризуются стой­ким нарушением социальной адаптации.

Им свойственны также нарушения в сфере общения: неспо­собность устанавливать контакты с окружающими, неумение встать на точку зрения другого, посмотреть на себя со стороны. Это в свою очередь снижает возможность адекватной ориентации, продуциру­ет возникновение аффективно насыщенных идей, связанных с пред­ставлением о враждебности со стороны окружающих людей и об­щества в целом. Все вместе взятое формирует такие черты, как погруженность в себя, замкнутость, отгороженность, с одной сторо­ны, и агрессивность, подозрительность — с другой. В результате правильная оценка ситуации еще более затрудняется, поскольку поведением управляют аффективные установки, а поступки окру­жающих рассматриваются как опасные, угрожающие личности, что приводит к противоправным способам выхода из сложившейся си­туации[14].

Рассмотренные психологические черты присущи различным категориям преступников не в равной мере. Наиболее своеобразны среди них расхитители.

В отличие от других преступников расхитители являются бо­лее адаптированными, т. е. более приспособленными к различным социальным ситуациям и их изменениям. Они лучше ориентируют­ся в социальных нормах и требованиях, более сдержанны, могут хорошо контролировать свое поведение. Они также более общи­тельны, и, как правило, не испытывают трудностей в установлении социальных контактов, для многих свойственны статусные потреб­ности — стремление к лидерству, к признанию. Они отличаются наименьшей психической напряженностью, относительно высоким уровнем интериоризации социальных норм.

Корыстно-насильственные преступники образуют однородную группу с выраженными психологическими чертами, им свойствен­ны импульсивность поведения, пренебрежение к социальным нор­мам, агрессивность. Они отличаются наиболее низким интеллекту­альным и волевым контролем. Для них характерна повышенная враждебность к окружению, а их преступные поступки выступают как постоянная линия поведения. Они с трудом усваивают нравст­венно-правовые нормы. Инфантильные черты, проявляющиеся в тенденции к непосредственному удовлетворению возникающих желаний и потребностей, сочетаются с нарушением общей норма­тивной регуляции поведения, неуправляемостью и внезапностью поступков. Они отличаются также значительной отчужденностью от социальной среды, в связи с чем у них снижается возможность адекватной оценки ситуации, общей ригидностью и стойкостью аффекта.

Воры сходны с корыстно-насильственными преступниками, но их психологические особенности имеют значительно меньшую сте­пень выраженности. Они более социально адаптированы, менее импульсивны, обладают меньшей ригидностью и стойкостью аф­фекта. Воры обладают наиболее гибким поведением и отличаются сравнительно низким уровнем тревоги. Они наиболее общительны, с хорошо развитыми навыками общения и в большей степени стре­мятся к установлению межличностных контактов. Их агрессивность значительно ниже, и они в большей степени могут контролировать свое поведение. Для них менее характерно самообвинение за ранее совершенные асоциальные действия.

Психологический профиль насильников характеризуется та­кими чертами, как склонность к доминированию и преодолению препятствий. У них самая низкая чувствительность в межличностных контактах (черствость), и в наименьшей степени выражены склонность к самоанализу и способность поставить себя на место другого. Интеллектуальный контроль поведения такой же низкий, как и у корыстно-насильственных преступников. Для них характерна нарочитая демонстрация мужской модели поведения, о чем свидетельствует и характер совершенного ими преступления (изнасилование), в котором сексуальные мотивы выражены в мень­шей степени, а в большей — утверждение себя в мужской роли. Им присущи также импульсивность, ригидность, социальная отчуж­денность, нарушение адаптации.

В значительной степени черты, присущие всем преступникам, выражены у убийц. Вместе с тем у них имеются выраженные однородные личностные свойства.

Убийцы — это чаще всего импульсивные люди с высокой тревожностью и сильной эмоциональной возбудимостью, которые в первую очередь концентрируются на собственных переживаниях, а в поведении руководствуются только своими интересами. У них отсутствует представление о ценности жизни другого человека, малейшее сопереживание. Они неустойчивы в своих социальных связях и отношениях, склонны к конфликтам с окружающими. От других преступников убийц отличает эмоциональная неустойчивость, высокая реактивность поведения, исключительная субъективность (предвзятость) восприятия и оценки происходящего. Они внутрен­не неорганизованны, их высокая тревожность порождает такие чер­ты, как подозрительность, мнительность, мстительность, которые в большинстве случаев сочетаются с беспокойством, напряженностью, раздражительностью.

"Среда, — отмечает Ю. М. Антонян, — ощущается убийцами как враждебная. В связи с этим у них затруднена правильная оценка ситуации, и эта оценка легко меняется под влиянием аффекта. По­вышенная восприимчивость к элементам межличностного взаимо­действия приводит к тому, что индивид легко раздражается при любых социальных контактах, ощущаемых как угроза для него"[15].

Такие люди обладают ригидными (косными) представлениями, которые с трудом поддаются изменению. Все затруднения и неприятности, с которыми они сталкиваются в жизни, рассматриваются ими как результат чьих-то враждебных действий. В своих неудачах они обвиняют других, чем снимают с себя бремя ответст­венности.

Наиболее чувствительны убийцы к сфере личной чести, у них болезненное самолюбие в сочетании с завышенной (неадекватной) самооценкой. Постоянное аффективное переживание, что менее достойные имеют значительно больше благ, чем они, вызывает же­лание защитить свои права, и они могут разыгрывать роль "борцов за справедливость". Поэтому "справедливое" убийство они могут совершить не только при разбоях, когда как бы перераспределяют­ся ценности, но и из мести или ревности, когда якобы отстаивается личная честь, и даже при учинении хулиганских действий.

Убийцам свойственны эмоциональные нарушения, психологи­ческая и социальная отчужденность, трудности в установлении кон­тактов, замкнутость и необщительность. Указанные лица испыты­вают также трудности в усвоении нравственно-правовых норм. Чаще всего они совершают преступления в отношении того или иного человека или ситуации в связи с накопившимся аффектом, не видя при этом (или не желая видеть) другого способа разрешения кон­фликта.

Убийцам свойственно наделять других людей (по механизму проекции) чертами, побуждениями, свойственными им самим, а именно: агрессивностью, враждебностью, мстительностью. Это приводит к тому, что окружающих они начинают воспринимать как враждебных и агрессивных. В силу этого, совершая акт насилия, убийца считает, что он таким образом защищает свою жизнь, свою честь, а также интересы других людей. Таким образом, этих лиц отличает не только высокая восприимчивость в межличностных отношениях, но и их искаженная оценка. Насильственные действия с их стороны обычно происходят по принципу "короткого замыка­ния", когда даже незначительный повод тут же вызывает разруши­тельные акты[16].

В последнее время появилось довольно значительное число (иногда говорят — армия) лиц (киллеров), которые сделали убийство по найму своей профессией, источником получения солидного денежного вознагра­ждения (главным образом в валюте). Они представляют исключи­тельную опасность для общества ввиду того, что довольно редко несут уголовное наказание. Нередко совершенные ими дерзкие убий­ства преподносятся средствами массовой информации как сенсация. В результате убийцы предстают в ореоле "героев", неулови­мых и неустрашимых, привлекательных для молодых читателей.

Что собой представляют киллеры?

"Наемные убийцы, — пишет Ю. М. Антонян, — это те, кото­рые... убивают не по страсти, не из-за ненависти к конкретному человеку и мести, а по холодному расчету. Это — преступники-рационалисты, что не исключает, а напротив, предполагает нали­чие у них сложнейшего переплетения глубинных мотивов именно такого поведения, не охватываемых их сознанием. И это — профес­сионалы, получившие необходимую подготовку в армии, в Афгани­стане, Таджикистане, на Кавказе и во всех тех местах, где прохо­дили боевые действия, в которых они принимали участие". Психо­логическая подготовка таких лиц начиналась еще в подростковом возрасте в групповых драках, избиении "чужаков"; совершенство­валась в преступных действиях боевиков — членов организован­ных преступных групп — при насилии над молодыми солдатами или "козлами отпущения" в исправительных учреждениях. В на­стоящее время исполнители заказных убийств могут находиться в составе преступной организованной группировки или в качестве "профессионалов" существовать автономно и конспиративно. Но об их существовании знают те, кто может прибегнуть к их услугам ("заказчики").

"Исполнитель" из организованной преступной группы облада­ет большими возможностями совершения удачного покушения бла­годаря ресурсам (материальным и организационным), которыми обладает криминальная группа. Личные качества такого "исполни­теля" более соответствуют специфике убийства, чем у случайного человека. Тем не менее шансы на удачное покушение у такой кате­гории наемных убийц существенно ниже, чем у "профессионала", в связи с преобладанием корыстной мотивации деятельности и высо­ким уровнем личной агрессии, что значительно деформирует мо­менты восприятия окружающей обстановки и ее оценки.

Наиболее часто киллеры используют огнестрельное оружие, причем такое, которое, по их данным, не имело криминальной предыстории. Его оставляют на месте. Указанные лица отличаются большой осторожностью, внимательностью, мобильностью, наход­чивостью. Обычно они тщательно готовятся к "работе", осматрива­ют место будущего покушения, определяют точки, с которых будут производить выстрел, способы маскировки, пути отхода, располо­жение транспорта. Взрывы, а тем более пожары применяются реже. Встречались в криминальной практике случаи применения ядов, а также радиоактивных веществ, вызывающих медленную, но верную смерть. В более редких случаях "организуется" гибель в результате несчастного случая при автоаварии. Продуманность всех деталей, тщательный выбор и проверка оружия и т. д. входят в "профессиональную" деятельность киллеров, являются необходи­мым атрибутом их работы, которую необходимо выполнять успеш­но, ибо в противном случае можно поплатиться собственной жиз­нью.

Когда один человек воспринимает другого абстрактно и лишь как мишень для выстрела, он должен быть отчужденной лично­стью, т.е. эмоционально холодной, бесстрастной, что исключает сопереживание, идентификацию с людьми, умение поставить себя на их место. Он должен обладать если не полной, то весьма значитель­ной отстраненностью от жизни, некрофильскими чертами (стрем­лением к уничтожению живого). Указанные особенности присущи большинству наемных убийц. Некоторые из них вообще не воспри­нимают жертву как живого человека, тем более как индивидуаль­ность.

Является ли единственным мотивом их действий корысть, су­губо материальный интерес? Безусловно, нет, поскольку их пове­дение полимотивированно, что подчеркивает и Ю. М. Антонян. "Во-первых, ...наемные убийцы по большей части некрофильские нату­ры, чье поведение определяется самой потребностью в убийстве. Во-вторых, это игроки, которым очень нужно побывать в острых, возбуждающих ситуациях риска и опасности, что совсем не проти­воречит ранее высказанному утверждению о хладнокровии и ос­мотрительности таких людей. В названных ситуациях могут ус­пешно действовать спокойные, выдержанные личности, умеющие просчитывать разные варианты. В-третьих, отнюдь не исключено, что отдельные наемные для убийства лица мстят бизнесменам или коммерсантам за то, что те удачливее и богаче, что они делают то, о чем убийца может лишь мечтать".

В отличие от рассмотренных ранее убийц, которые отличают­ся повышенной ранимостью и восприимчивостью в межличностных отношениях, киллеры — спокойные, уравновешенные люди. Их трудно вывести из равновесия. Вероятно, они вряд ли дадут себя втянуть в уличную ссору или домашний конфликт. Отличительная их черта — умение быть незаметными, ничем ни привлекать к себе внимания. Это одно из условий их успешной деятельности по вы­полнению "заказов". Таким образом, в лице наемных убийц наше общество столкнулось с довольно необычным явлением, с особой категорией людей и преступников.

Существует еще одна категория преступлений, которая вызы­вает, пожалуй, наибольший общественный резонанс, — многоэпизодные сексуальные убийства, которые в последние годы стали совершаться все чаще.

Сексуальные убийцы-маньяки обычно выслеживают жертву, внезапно нападают на нее, приводя в состояние шока, насилуют, наносят множество телесных повреждений, вспарывают грудь и

живот, выворачивают внутренности, совершают надругательство над половыми органами, отрезают отдельные куски тела. поедают их или разбрасывают в разные стороны и т. д. Эти кровавые зло­деяния поражают своей необычностью, немыслимой жестокостью, неумолимостью и цинизмом убийц, числом жертв, среди которых немало детей.

В числе таких преступников — Бруно Людке, убивший в Гер­мании по сексуальным мотивам 85 женщин в период с 1928 года по 1943 год; жертвами Педро Алонсо Лопеса стали 300 малолетних девочек в возрасте до 10 лет. Среди отечественных кровопийц ре­кордсменами являются Чикатило, убивший в разных регионах Рос­сии 53 человека (1978-1991 гг.), Михасевич, уничтоживший в 80-е годы в Белоруссии 37 женщин, а также Кузнецов, который убил в Москве и на Украине 20 женщин.

Серийные сексуальные убийства имеют свою специфику:

1) число жертв — не менее двух; 2) жертвами становятся подрост­ки и дети обоего пола, взрослые женщины; 3) большинство убийств совершается с особой жестокостью; 4) все убийства связаны с сек­суальными переживаниями; 5) в большинстве случаев жертва спе­циально не выбирается, нападение часто совершается и на случай­но подвернувшихся лиц; 6) убийства совершаются с разной перио­дичностью различными способами и орудиями; 7) иногда сексуаль­ные убийства сопровождаются актами каннибализма; 8) все серий­ные сексуальные убийства совершаются в условиях неочевидности.

Что представляют собой эти современные монстры?

Под руководством Ю. М. Антоняна А. Р. Павлов обследовал 102 человека, совершивших 329 сексуальных убийств, 96 покуше­ний на убийства, 321 изнасилование и 84 покушения на изнасило­вание.

Особая жестокость многоэпизодных убийств по сексуальным мотивам, способы их совершения и поведение преступников, число жертв всегда вызывают у представителей правоохранительных органов сомнение в психической полноценности людей, которым инкриминируются указанные преступления.

Анализ состояния психического здоровья лиц, обвиняемых в совершении такого рода убийств, показал, что их преступное пове­дение в той или иной мере связано с наличием различных расстройств психической деятельности. Однако, по данным А. Р. Пав­лова, лишь 17,7% преступников, подвергнутых стационарной судебно-психиатрической экспертизе в НИИ им. В. П. Сербского, были признаны невменяемыми.

В то же время среди лиц, признанных экспертами вменяемы­ми, только 28,6%, или практически каждый третий, не имели никаких расстройств психики, а 71,4% обнаруживали те или иные пси­хические аномалии в рамках вменяемости. К ним относятся: психо­патия — 46,6%, шизофрения — 16,7%, олигофрения в степени де-бильности — 15%, органические заболевания центральной нервной

системы или их последствия — 15%, хронический алкоголизм в различной степени — 5% и эпилепсия — 1,7%. Следует отметить, что среди психопатов, многократно совершивших убийства, 11,7% обнаружили склонность к сексуальным перверсиям (парафилиям), т.е. к нарушениям сексуального поведения. 60,4% преступников находились в момент совершения преступления в состоянии алко­гольного опьянения. Алкоголь как бы развязывал им руки, снимал внутренние тормоза, актуализировал бессознательные пережива­ния и давние психотравмы. 40,2% преступников ранее привлека­лись к уголовной ответственности, из них 22% — за половые пре­ступления.

Возрастные характеристики преступников распределились следующим образом: лица в возрасте до 16 лет составили 1,6%; от 17 до 18 лет — 6,9%; от 19 до 24 лет — 31,4%; от 25-29 лет — 29,4%; от 30 до 39 лет — 16,7%; от 40 до 49 лет — 11,8% и старше 50 лет — 1,9%. Таким образом, больше всего серийных убийств на сексуаль­ной почве совершают преступники в возрасте 19-29 лет, хотя среди них есть и исключения — тот же Чикатило начал свои злодеяния, когда ему было за 40 лет, и продолжал их совершать 12 лет.

Среди указанных преступников преобладают лица с неполным и полным средним образованием.

Рабочие среди сексуальных убийц составили 59,8%, служа­щие — 14,7%, учащиеся — 3,9% и неработающие — 21,6%.

Среди многоэпизодных убийц 36,3% состояли в браке, 10,8% — в повторном браке, 43,1% не имели семьи и 9,8% были разведены.

"Приведенные статистические показатели, — указывает Ю. М. Антонян, — позволяют получить некоторую общую модель личности преступника, совершающего многоэпизодные убийства по сексуальным мотивам. Это молодой человек в возрасте от 19 до 24 лет, не состоящий в браке, принадлежащий к рабочей среде, закончивший 7—9 классов общеобразовательной школы, не при­влекавшийся ранее к уголовной ответственности, страдающий рас­стройством психической деятельности в форме психопатии”[17].

Что касается психологических особенностей указанных лиц, то они характеризуются ранимостью, внутренней напряженностью, тревожностью, ригидностью (застреваемостью аффективных пере­живаний), подозрительностью, злопамятностью, высоким уровнем агрессивности. Наличие аффективных установок, проявления не­терпимости, враждебности не позволяют им изменить стереотип поведения, обусловливают нарушения социального взаимодействия, плохую социальную приспособляемость. Им присущи импульсив­ность, непосредственная реализация в поведении возникающих побуждений, крайний эгоцентризм с сосредоточенностью на собст­венной личности, собственных переживаниях, пренебрежение к интересам и чувствам других людей, иногда с ощущением собственной необычности, постоянным желанием самовыражения, при­влечения к себе внимания.

Серийных сексуальных убийц отличает бессознательное стрем­ление к психологической дистанции между собой и окружающим миром, уход в себя. "Эти данные можно интерпретировать как глу­бокое и длительное разрушение отношений со средой, которая с какого-то момента начинает выступать в качестве враждебной и в то же время часто непонятной силы, несущей угрозу для данного человека. С этим, несомненно, связаны подозрительность, злопа­мятность, повышенная чувствительность к внешним воздействиям, непонимание среды, что повышает и поддерживает тревожность и страх смерти"[18].

Определенный интерес представляют психологические особен­ности женщин-преступниц. Хотя удельный вес женской преступ­ности неизмеримо ниже мужской, но и он в последнее время рас­тет. Так, если в 1991 году удельный вес женщин-преступниц в об­щем числе выявленных преступников составлял 10,6%, в 1993 — 11,2%, то в 1995 году — 14,9%. Кроме того, с 1991 по 1995 год число женщин-преступниц выросло почти в 2 раза, в то время как число преступников-мужчин возросло чуть более, чем в 1,5 раза, то есть темпы роста числа женской преступности перегнали соответствую­щие темпы роста мужской преступности.

Каков же психологический портрет современной женщины-преступницы?

В целом можно сказать, что основной массе женщин-преступ­ниц по сравнению с преступниками-мужчинами в меньшей степени свойственны асоциальные установки, у них нет устойчивых пре­ступных убеждений, социально-психологическая адаптация хотя и нарушена, но глубоких дефектов нет. Чего, конечно, нельзя сказать о рецидивистках, которые давно утратили социально-позитивные контакты и стали по сути дезадаптированными личностями. Психо­логическую специфику указанным лицам придает то, что у многих из них имеются психические аномалии и расстройства, в том числе и из-за возрастных изменений.

Известно, что женской психологии свойственно такое качест­во, как стремление обращать на себя внимание. Демонстративность присуща и преступницам, однако у них она, определяя главным образом агрессивные преступные проявления, выполняет функцию самоутверждения. "Потребность в самоутверждении, — отмечает К.М. Антонян, — являясь одним из самых мощных стимулов человеческих поступков, становится у преступниц навязчивой, застре­вающей, существенно влияя на весь их образ жизни. Это не просто стремление нравиться мужчинам или выглядеть лучше других женщин, а потребность в подтверждении, как бы в фиксации своего существования, бытия, места в жизни в целом. Она, как прави­ло, не охватывается сознанием"[19].

Свойственная женщинам-преступницам, в основном совершив­шим насильственные преступления против личности, ригидность (застреваемость и стойкость психотравмирующих переживаний, нередко достигающих аффективного уровня), а также высокая им­пульсивность, неспособность адекватно воспринимать и оценивать возникающие жизненные трудности побуждает их в ситуации фрустрации к необдуманному, дезорганизованному, часто преступному поведению.

В отличие от преступников-мужчин женщинам-преступницам, как правило, свойственно чувство вины, беспокойство за свое буду­щее. Им характерна также повышенная тревожность, эмоциональ­ная ранимость.

Преступному поведению женщин в целом присуща импуль­сивность, мужскому — логичность.

Среди осужденных женщин много таких, кто имеет невроти­ческие нарушения, характерны для них и тревожно-депрессивные состояния.

Интересны данные психологического обследования в отноше­нии отдельных категорий насильственных преступниц. Женщин, совершивших убийство своих мужей (сожителей) или причинив­ших им тяжкие телесные повреждения, отличает высокий уровень эмоциональности, упрямство, отсутствие чувства вины или раская­ния в совершенном преступлении. Отличительной чертой женщин-детоубийц является дисгармоничность их личности, которая выра­жается в сочетании двух противоречивых тенденций: с одной сто­роны, испытываемые ими депрессивные состояния побуждают их стремиться к общению с людьми, а с другой — подозрительно отно­сясь к большинству людей, они боятся общения. Наиболее типично это для женщин, убивших своих внебрачных новорожденных де­тей. Указанное преступление, как правило, связано с боязнью осу­ждения со стороны окружающих людей и в то же время со стрем­лением заслужить их уважение и признание.

Таким образом, в результате исследований были выявлены следующие закономерности:

1. Среди умышленных преступников имеется значительное число лиц, которые обладают однородными психологическими чертами, такими, как импульсивность, агрессивность, асоциальность, гиперчувствительность к межличностным взаимодействиям, отчу­жденность, плохая социальная приспособляемость.

Психологические особенности умышленных преступников можно рассматривать как предрасположенность к совершению престу­пления, то есть как свойства личности, понижающие криминоген­ный порог.

С учетом рассмотренных данных о нравственных и психологи­ческих чертах преступников можно утверждать, как отмечает Ю. М. Антонян, что "личность преступника отличается от лично­сти законопослушного негативным содержанием ценностно-нор­мативной системы и устойчивыми психологическими особенно­стями, сочетание которых имеет криминогенное значение и специфично именно для преступников. Эта специфика их нравст­венно-психологического облика является одним из факторов совер­шения ими преступлений, что отнюдь не является психологизацией причин преступности, поскольку нравственные особенности скла­дываются под влиянием тех социальных отношений, в которые был включен индивид, то есть имеют социальное происхождение"[20].

Проведенными исследованиями установлено, что лица, совершившие неосторожные преступления, принципиально отли­чаются по своим психологическим особенностям от совершивших умышленные преступления[21].

Для неосторожных преступников характерны интрапунитивные реакции на ситуации фрустрации, т. е. возложение вины за неудачи, потери на себя, в отличие от умышленных преступников, для которых характерны экстрапунитивные реакции в фрустрирующих ситуациях, т.е. склонность во всем винить окружающих.

Неосторожные преступники характеризуются также высоким уровнем тревожности. Лица, отличающиеся таким свойством, обна­руживают неуверенность в себе, склонность к волнениям при стрессе и избыточный самоконтроль. В экстремальных ситуациях они легко теряются и склонны к эмоциональной, а не рациональной, спокой­ной реакции на угрозы. Все это приводит к дезорганизованному поведению в аварийной ситуации, увеличению количества ошибок. Нахождение таких лиц в состоянии алкогольного опьянения макси­мально способствует повышению аварийности в условиях дорож­ного движения.

Заключение. Делая общий вывод, хотелось бы отметить, что в поведении человека система внешних обстоятельств преломляется в системе внутренних условии. Поэтому нельзя обособлять ни объек­тивные, ни субъективные факторы человеческой жизнедеятельности. В преступлении проявляется единство объективных и субъективных фак­торов. Ни одно внешнее обстоятельство и ни одно внутреннее обстоя­тельство сами по себе не порождают поведенческого акта.

Преступное поведение не беспричинно, но его причины имеют сложный, системный характер.

Сводить преступление к отдельным детерминантам методологичес­ки неверно, ибо в этом случае пришлось бы признать и вытекающий от­сюда тезис — при определенных причинах преступление неизбежно. Но жизнь опровергает этот тезис.

В психике человека преломляются материальные условия его жизне­деятельности. Под материальными условиями следует понимать все те внешние, социально обусловленные обстоятельства, в которых осуще­ствляется формирование личности, реализуется ее жизнедеятельность.

Но все эти обстоятельства имеют статистический характер, они от­носятся к психике и поведению некоторого “среднего индивида”. Конк­ретные особенности и поступки данной личности обусловлены случай­ными пересечениями ряда закономерных связей разного уровня.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.  Шиханцов Г.Г Юридическая психология. Учебник для вузов. – М.:Зеркало,1998.

2.  Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. Учебник для вузов. – М.: Юристъ, 1996.

3.  Розин В.М. Психология для юристов Учебные пособия для высшей школы. – М.:Дом “Форум”, 1997.

4.  Антонян Ю.М., Голубев В.П., Квашис В.Е., Кудряков Ю.Н. Некорые отличительные особенности личности неосторожных преступни­ков//Личность преступников и индивидуальное воздействие на них. Сб. научных трудов. М., 1989.

5.  Антонян Ю.М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследования преступления. М., 1996.

6.      Ратинов А.Р., Ефремова Г.X. Психологическая защита и самооправда­ние в генезисе преступного поведения//Личность преступника как объ­ект психологического исследования. М.,1979.

[1] Антонян Ю.М., Еникесв М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследования преступления. М., 1996. С. 170.

[2] Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Указ. соч. С. 93.

[3] Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В. Серийные сексуальные убийства. С. 119—120.

[4] Антонян Ю. М. Психология убийства. С. 251.

[5] Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Указ. соч. С. 126.

[6] Хейли А. Колеса. М, 1985. С. 107—108.

[7] Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Указ.соч. с.175.

[8] Ратинов А.Р., Ефремова Г.X. Психологическая защита и самооправда­ние в генезисе преступного поведения//Личность преступника как объ­ект психологического исследования. М.,1979. С.49—50.

[9] Ратинов А.Р., Ефремова Г.X. Правовая психология и преступное поведение. С.230—231.

[10] Ратинов А. Р., Ефремова Г. X. Правовая психология и преступное поведение. С.229—230.

[11] Антонян Ю. М.,Голубев В. П.,Кудряков Ю. Н., Бовин В. Г. Некото­рые отличительные психологические черты личности преступника // Личность преступника и предупреждение преступлений. Сб. научных трудов.  М., 1987. С. 13—26.

[12] Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследования преступлений. С. 34.

[13] См.: Антонян Ю. М. Указ. соч. С. 280—281.

[14] Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Укач. соч. С. 34—35.

[15] Антонян Ю. М. Психология убийства. М., 1997. С. 146.

[16] Антонян Ю. М. Психология убийства. М., 1997. С. 147.

[17] Антонян Ю. М. Жестокость в нашей жизни. М., 1996. С. 264.

[18] Антпонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В. Серийные сексуальные убийства. М., 1997. С. 105.

[19] Антонян Ю. М. Преступность среди женщин. М . 1992. С. 81.

[20] Антонян Ю.М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследования преступлении. М., 1996. С. 43.

[21] Антонян Ю.М., Голубев В.П., Квашис В.Е., Кудряков Ю.Н. Некорые отличительные особенности личности неосторожных преступни­ков//Личность преступников и индивидуальное воздействие на них. Сб. научных трудов. М., 1989. С. 10-17.