Соотношение индивидуальных и возрастных кризисов у взрослого человека

Соотношение индивидуальных и возрастных кризисов у взрослого человека

Какое же значение имеет этот время от времени повторяю­щийся опыт агонии Эго, который мы обозначаем как индивидуальный кри­зис? Кризисы являются эволюционным вызовом. Это последний механизм селекции наиболее мощных и сильных лич­ностей в борьбе за социальное выживание. Это мощное, извечное переживание, испытание которого приводит к предельной эффективности человека как носителя человеческого.

Кризис представляет собой процесс, скрытый в человеческой психике и таящий в себе эволюционный потенциал. Именно он может привести к реконструкции психики, личности и сознания того порядка, который эволюционно необходим для человека и чело­вечества. Именно он рождает личность менее конфликтную, свободную от прошлого, менее привязанную к своим обусловленностям и к конформизму, более здоровую и целос­тную. Именно кризис рождает все лучшее в человеке.

4. Механизмы индивидуального кризиса

Ф.Е. Василюк для описания любого переживания выделил четыре формы «жизненных миров» (побудителей и источников содержания жизнедеятельности субъекта). Он задал две категориальные оппозиции, на которых построил типологию жизненных миров, или форм жизни. Структура этой типологии такова: «жизненный мир» имеет внешний и внутренний аспекты, обозначенные соответственно как внешний и внутренний мир. Внешний мир может быть легким либо трудным. Внутренний – простыми или сложным. Пересечение этих категорий и задает четыре возможных состояния:

·        внешне легкий и внутренне простой жизненный мир;

·        внешне трудный и внутренне простой жизненный мир;

·        внешне легкий и внутренне сложный жизненный мир;

·        внешне трудный и внутренне сложный жизненный мир.

Простой во внутреннем и легкий во внешнем отношении мир можно изобразить, представив существо, обладающее единственной потребностью и живущее в условиях непосредственной данности соответствующего ей предмета. Внешний мир совершенно приспособлен к жизни данного существа, в нем нет ни излишков, ни недостатков относительно этой жизни. Внешний мир соприроден жизненному, и поэтому в психологическом мире отсутствуют те особые феномены, которые своим наличием проявляли бы внутри психологического мира присутствие мира внешнего и служили бы, таким образом, своеобразной границей между ними. Жизненный мир и мир внешний оказываются влитыми друг в друга, так что наблюдатель, смотревший бы со стороны субъекта, не заметил бы мира и счел бы это существо субстанциональным, т.е. не требующим для своего существования другого существа, а наблюдатель со стороны мира не выделил бы из него само это существо, он видел бы, выражаясь словами В.И. Вернадского, просто «живое вещество». Жизнь субъекта в таком мире – это обнаженное бытие, бытие, полностью открытое в мир. Пространственная удаленность и временная длительность как внешний аспект мира отсутствуют. Такое существо ведет психологически абсолютно пассивное, страдательное существование: ни внешняя, ни внутренняя деятельность в легком и простом мире не нужны. Принцип удовольствия – центральный принцип мироощущения, присущего простой и легкой жизни; удовольствие было бы целью и высшей ценностью такой жизни, если бы она строилась и осуществлялось сознательно.

В таком мире переживанию нет места, поскольку легкость и простота мира, т.е. обеспеченность и непротиворечивость всех жизненных процессов, исключают возможность возникновения ситуаций, требующих переживания.

Однако, если живое существо прошло сквозь опыт простого и легкого существования, то порождаемые таким бытием феноменологические структуры являются действенными, вечно живыми и неустранимыми пластами его сознания, причем слоями бытийными в том смысле, что они стремятся определить собой все сознание, направить его процессы в отвечающее этим структурам русло, вообще навязать сознанию свой режим функционирования. Во всяком жизненном мире, сколь бы труден и сложен он ни был, сколь ни были бы мощны и многообразны развитые в нем деятельностные и психические «органы» и соответствующие им феноменологические структуры, остается неустранимой первичная витальность, атомом которой является акт непосредственного удовлетворения любой потребности.

Прототипом рассмотренного существования и мироощущения может служить пребывание плода в чреве матери, младенческое существование и соответствующее им инфантильное мироощущение.

Во внешне трудном и внутренне простом жизненный мире жизненные блага не даны непосредственно, внешнее пространство насыщено преградами, помехами, сопротивлением вещей, которые препятствуют удовлетворению потребности. Для того, чтобы жизнь могла осуществляться, надо преодолевать эти трудности. Внешний аспект психологического мира развертывается в некоторую пространственно-временную перспективу. Наряду с измерениями «тут» и «тогда» возникают новые измерения «там» и «тогда».

Деятельности в этом мире присуща неуклонная устремленность к предмету потребности. Эта деятельность не подвержена никаким отвлечениям, уводящим в сторону. Каждый предмет осмысляется только с точки зрения его полезности или вредности для удовлетворения всегда напряженной единственной потребности субъекта. Жизнь подчиняется диктату принципа реальности, субъекту необходимо адекватно отражать реальность. Принцип удовольствия – не модификация принципа удовольствия, а самостоятельная реальность.

Общей основой всех процессов переживания, свойственных данному типу жизни, является механизм терпения. Терпение – механизм, подчиняющийся принципу реальности. Оно взаимодействует с механизмом защиты, подчиненным принципу удовольствия. Защита признает благо бытийно наличным, терпение – наличным в долженствовании.

Можно выделить два варианта «реалистического» переживания. Первый осуществляется в пределах пострадавшего жизненного отношения. В простейшем случае этого варианта переживания выход из критической ситуации, субъективно кажущейся неразрешимой, происходит не за счет самостоятельного психологического процесса, а в результате нежданного объективного разрешения ситуации (успех после неудачи, согласие после отказа и т.д.). Критическая ситуация здесь не психологически преодолевается, а фактически устраняется благодаря эффективному поведению или удачному стечению обстоятельств. Более сложные случаи, требующие от субъекта специальной активности, осуществляются посредством утраченных способностей или замещения. Возможность разрешения в этом психологическом мире обеспечивается двумя особенностями – способностью субъекта откладывать удовлетворение потребности на какой-то срок, за который могут быть развиты компенсаторные способности, найдены или созданы обходные пути к цели, а также способностью удовольствоваться любой заменой предмета потребности, лишь бы она вообще могла ее удовлетворить.

Второй вариант «реалистического» переживания отличается от первого тем, что между нарушенным отношением, вызвавшим необходимость в переживании, и тем последующим жизненным отношением, нормальная реализация которого знаменует об успехе переживания, нет субъективных связей преемственности. Новая деятельность и старая, фрустрированная внутренне никак не связаны между собой. Эта «компенсация» ничего не меняет в предыдущем, нарушенном жизненном отношении, это замещение без замещения.

Известные прототипы такого жизненного пути – фанатик или маньяк, состояния личности в момент «импульсивных влечений» или состояние личности в момент актуализации мотива, которому нет альтернатив.

В случае внутренне сложного и внешне легкого жизненного мира устранены все процессы, протекающие между инициативой субъекта и реализацией мотива. Вся внутренняя структура деятельности как бы выпадают, каждая отдельная деятельность, стоит ей только начаться, осуществляется мгновенно.

Главная проблематичность и устремленность внутренне сложной жизни состоит в том, чтобы избавиться от мучительной необходимости постоянных выборов, выработать ценностное сознание, которое обладало бы мерой измерения значимости мотивов и способностью скреплять жизненные отношения в целостность индивидуальной жизни. Ценность – единственная мера сопоставления мотивов. Принцип ценности – высший принцип сложного и легкого жизненного мира.

Во внутреннем мире индивида «сопряжены» отдельные единицы, т.е. он может держать в своем внутреннем поле несколько отношений и между ними существует последовательность.

Типы событий, подлежащие переживанию в легком и сложном мире – это внутренний конфликт (неразрешимое противоречие между двумя жизненными ценностями) и внешний конфликт (например, исчезновение предмета одного из жизненных отношений субъекта).

В этих событиях (каков бы ни был их конкретный характер) нарушаются одновременно и психологическое будущее, и смысл, и целостность жизни. Возникает разлад всей системы жизни, т.е. системы «сознание-бытие»; сознание не может принять бытие в таком виде и теряет способность осмыслять и направлять его. Преодоление этого разлада жизни, т.е. переживание в легком и сложном мире, осуществляется за счет ценностно-мотивационных перестроек. Существует два основных подтипа ценностного переживания. Первый реализуется, когда субъект не достиг еще высших этапов ценностного совершенствования, и сопровождается большим или меньшим изменением его ценностно-мотивационной системы. Ценностное переживание второго подтипа возможно только на высших ступенях развития ценностного сознания. Если до достижения этих ступеней ценность принадлежала личности, был частью, пусть даже важнейшей и неотъемлемой, но все-таки частью ее жизни, и личность могла сказать: «моя ценность», то теперь происходит оборачивание этого отношения – уже личность оказывается частью объемлющей ее ценности, принадлежит ей и именно в этой причащенности ценности, в служении ей находит смысл и оправдание своей жизни.

Прототип такого существования – любой нравственный выбор, когда индивиду приходится отвлечься от трудности мира, от «материи». Иными словами, существует такой слой человеческого существования, сфера нравственного поведения, в котором жизнь сводится к сознанию, материя жизнедеятельности выносится за скобки.

Во внутренне сложном и внешне трудном жизненном мире трудность мира противостоит совокупности деятельностей. С другой стороны, сложность мира противостоит здесь не может быть разрешена только внутренне. Основное новообразование, появляющееся у существа такого жизненного мира, – это воля. Это психологический «орган», являющийся представителем целостного субъекта, личности в ее собственном психическом аппарате и вообще в жизнедеятельности. Речь идет о самостроительстве личности, об активном и сознательном созидании человеком самого себя, причем не только об идеальном проектировании себя, но и о чувственно-практическом воплощении этих замыслов в условиях трудного и сложного существования. Высший принцип данного типа жизненного мира – творчество.

Путь деятельности к своей цели одновременно затруднен внешними препятствиями и осложнен внутренними колебаниями. Трудности возбуждают притязания других мотивов на определение активности субъекта, а эта актуализировавшаяся внутренняя сложность усиливает трудность ее реализации и нужна особая работа воли, чтобы довести в этих условиях эту деятельность до конца. Одна из основных функций воли состоит в том, чтобы не дать разгорающейся в поле деятельности борьбе мотивов остановить или отклонить активность субъекта. Воля – это борьба с борьбой мотивов.

Пространство и время связаны в единую неаддитивную целостность.

Специфическое для данного типа жизненного мира переживание – кризис. Кризис – это поворотный путь жизненного пути личности. Кризис возникает, когда в результате тех или иных событий реализация жизненного замысла становится субъективно невозможной.

Исход переживания кризиса может быть двояким. Он состоит либо в восстановлении прерванной кризисом жизни, возрождении ее, либо в перерождении ее в другую жизнь. Но так или иначе речь идет о некотором порождении собственной жизни, о самосозидании, самостроительстве, т.е. о творчестве. В первом подтипе творческого переживания жизнь в итоге восстанавливается, однако в ней сохраняется лишь то существенное, что конституировало эту жизнь, ее ценностная идея. Второй подтип творческого переживания имеет место, когда замысел жизни оказывается основанным на ложных ценностях и дискредитируется вместе с ними самим опытом своего осуществления (Василюк, 1984).

ЧАСТЬ 3

ВОЗРАСТНЫЕ КРИЗИСЫ

Итак, выше описаны качественные особенности индивидуальных кризисов. От них по своему содержанию отличаются кризисы возрастные, или нормативные.

1.    Особенности  кризиса развития.

Различные подходы к кризису развития

Возраст – качественно специфическая ступень онтогенетического развития человека. Каждый возраст в человеческой жизни имеет определенные нормативы, при помощи которых можно оценить адекватность развития индивида и которые касаются психофизического, интеллектуального, эмоционального и личностного развития. Эти нормативы обозначаются также как задачи возрастного развития. Переход к следующему этапу происходит в форме кризисов возрастного развития – периодов жизненных трансформаций и переломных моментов, которые сопровождаются психологическим стрессом и трудностями. Это относительно небольшие по времени (до года) периоды онтогенеза, характеризующиеся резкими психологическими изменениями. Форма, длительность и острота кризиса может значительно различаться в зависимости от индивидуально-типологических особенностей человека, социальных и микросоциальных условий.

Кризисы развития могут отмечаться значительным психическим дискомфортом, иногда даже ставящем под угрозу выживание организма. Такие переходы могут происходить спонтанно, как в случае кризиса середины жизни. Они могут быть вызваны интегративными психотехнологиями, участием в духовной практике. Психологический переход к более высокому уровню благополучия, ясности и зрелости редко протекает плавно и безболезненно. Скорее рост обычно отличается переходными периодами смятения и мучительных вопросов или в экстремальных случаях – периодами дезорганизации и полного отчаяния. Если эти кризисы успешно преодолены, то определенная дезорганизация и хаос могут оказаться средством избавления от ограничивающих, изживших себя жизненных паттернов. Появляется возможность переоценить, «отпустить на волю» старые убеждения, цели, идентификации, образ жизни и принять новые, более перспективные жизненные стратегии. Поэтому психологический кризис – это физическое и психическое страдание, с одной стороны, и трансформация, развитие и личностный рост – с другой.

Применительно к кризисам развития решающее значение (о чем свидетельствует само их название) имеет задача «развить» себя, освободиться от всего, что фактически человеку больше не соответствует, чтобы подлинность, истина и действительность, истинное «Я» становилось все более очевидным и действенным.

Ряд исследователей считают возрастные кризисы нормативным процессом, необходимым элементом социализации, обусловленным логикой личностного развития и необходимостью разрешения основного возрастного противоречия (З. Фрейд, Э. Эриксон, Л. Выготский, Л. Божович). Другие авторы видят в возрастных кризисах девиантное, злокачественное проявление индивидуального развития (С.Л. Рубинштейн, А.В. Запорожец; см. Малкина-Пых, 2004).

Существует также разное понимание содержания кризиса. По Э. Эриксону кризис есть потенциальный выбор, который осуществляется в процессе онтогенеза между благоприятным и неблагоприятным направлением развития. Термин «кризис» в эпигенетической концепции Эриксона близок по смыслу к тому, который этот термин имеет в биологической науке, в частности в эмбриологии (см. Поливанова, 2000).

Г. Крайг рассматривает критические периоды как периоды, в течение которых должны происходить специфические типы развития (см. Крайг, Бокум, 2004).

Д. Левинсон рассматривает кризис как переходную фазу, в которой способы самореализации оказываются предметом анализа для индивида, новые возможности – предметом поиска (см. Поливанова, 2000).

В отечественной психологии термин «кризисы возрастные» введен Л.С. Выготским и определен как целостное изменение личности человека, регулярно возникающее при смене стабильных периодов. По Выготскому, возрастной кризис обусловлен возникновением основных новообразований предшествующего стабильного периода, которые приводят к разрушению одной социальной ситуации развития и возникновению другой, адекватной новому психологическому облику человека. Механизм смены социальных ситуаций составляет психологическое содержание возрастного кризиса. Развитие в такие переломные моменты характеризуется поэтому «свертыванием», «отмиранием». Возникновение нового в развитии есть обязательно одновременно и распад старого. Л.С. Выготский полагал такое разрушение необходимым (см. Козлов, 2003, Малкина-Пых, 2004).

По Выготскому внешние поведенческие особенности кризиса следующие: границы, отделяющие начало и конец кризисов от смежных возрастов, крайне неотчетливы. Кризис возникает незаметно, его крайне трудно диагностировать; как правило, в середине кризисного периода наблюдается его кульминация, наличие этой кульминационной точки отличает критический период от других; отмечаются выраженные особенности поведения; возможности острые конфликты с окружающими; со стороны внутренней жизни – болезненные и мучительные конфликты и переживания. Таким образом по Выготскому, кризис представляется кульминацией микроизменений, накапливаемых на протяжении предшествующего стабильного периода (см. Поливанова, 2000).

2. Этапы возрастного кризиса

Выготский ввел деление кризисного возраста на предкритическую, собственно критическую и посткритическую фазы (см. Поливанова, 2000). В предкритической фазе возникает противоречие между объективной и субъективной составляющими социальной ситуации развития (средой и отношением человека к среде). В собственно критической фазе это противоречие обостряется и проявляется, обнаруживая себя, и достигает своего апогея. Затем в посткритической фазе противоречие разрешается через образование новой социальной ситуации развития, через установление новой гармонии между ее составляющими.

Предкритическая фаза состоит в том, что человеку открывается неполнота той реальной формы, в которой он живет. Такое открытие возможно лишь на основе возникновения представления об иной, новой идеальной форме. Человеку открылось нечто иное, ожидающее его в будущем, образ нового поведения. До подобного открытия человек довольствуется сегодняшними проблемами и их решениями. В переломные моменты жизни этого оказывается недостаточно. Иное, будущее, предстоящее оказывается привлекательным, притягивающим. Обнаружить это открытие будущего можно лишь косвенно, поскольку оно нерефлексивно.

Далее наступает собственно критическая фаза, состоящая из трех этапов.

На первом этапе происходит попытка непосредственно реализовать наиболее общие представления об идеальной форме в реальных жизненных ситуациях. Открыв новое, иное, отсутствующее у него, человек сразу же пытается «попасть» в это другое измерение. Специфика этого этапа связана с особенностями самой идеальной формы, с тем, что идеальная форма существует в культуре не обособленно, не сама по себе, а в разнообразных воплощениях.

Далее наступает этап конфликта – необходимое условие нормального развития в кризисе, позволяющее человеку и окружающим его людям предельно обнажить собственные позиции. Позитивный смысл этого этапа состоит в том, что для человека раскрывается невозможность прямого воплощения идеальной формы в реальную жизнь. До конфликта единственной преградой для материализации идеальной формы остаются внешние ограничители – старые формы жизни и взаимоотношения. Конфликт создает условия для дифференциации этих ограничителей. Посредством конфликта обнаруживается, что часть из них действительно была связана с теряющими свою актуальность табу (и они затем убираются), но какая-то часть была связана и с собственной недостаточностью (неумением, отсутствием способностей). В конфликте с предельной ясностью обнажаются и эмоционально переживаются преграды к реализации идеальной формы. Внешние преграды затем убираются, но остаются внутренние, связанные с недостаточностью собственных способностей. Именно в этот момент и возникает мотивация новой деятельности, создаются условия для преодоления кризиса. Именно в фазе конфликта происходит обнаружение человеком нового «жизненного значения».

Прежде чем критическая фаза завершится, должен произойти третий этап – рефлексия собственных способностей, должно возникнуть новообразование кризиса. Здесь рефлексия рассматривается как этап кризиса, представляющий собой интериоризацию конфликта между желанием и реальным. Интеллектуальная рефлексия может быть лишь одной из форм рефлексивного отношения к собственным возможностям.

Кризис завершается посткритической фазой, представляющей собой создание новой социальной ситуации развития. В этой фазе завершается переход «реальное-идеальное» и «свое-иное», принимаются новые формы культурной трансляции идеальной формы. Реализуется новая форма – идеальная, а не идеализированная, полноценная, а не формальная.

Основная идея работы с кризисными состояниями личности заключается в следующем: если кризис начался, ему нужно дать пройти все логические этапы, поскольку временное торможение кризисных процессов, а также применение лекарственных средств только растягивают кризис во времени, а не приводят к скорейшему разрешению проблем клиента и выходу личности на новый уровень целостности. Можно управлять процессом переживания кризиса – стимулировать его, организовывать, направлять, обеспечивать благоприятные для него условия, стремясь к тому, чтобы этот процесс вел к росту и совершенствованию личности или, по крайней мере, не шел патологическим или социально неприемлемым путем, таким как алкоголизм, наркомания, токсикомания, формирования лекарственной зависимости, невротизация, психопатизация, суицидальное поведение.

3. Кризисы развития зрелых возрастов

Главная особенность развития в зрелом возрасте – минимальная его зависимость от хронологического возраста, в гораздо большей степени оно определяется личными обстоятельствами жизни человека – его опытом, родом занятий, установками и т.д.

У взрослых большинство исследователей выделяет три основных кризиса: кризис 30 лет, кризис «середины жизни» и кризис старости.

а) Кризис 30 лет

Примерно в 30 лет человек достигает определенного социального и семейного положения и начинает с тревогой думать: «Неужели это все, что может дать мне жизнь? Неужели нет ничего лучшего?» Представления о жизни, сложившиеся между двадцатью и тридцатью годами, не удовлетворяют его. Анализируя пройденный путь, свои достижения и провалы, человек обнаруживает, что при уже сложившейся и внешне благополучной жизни личность его несовершенна, что много времени и сил потрачено впустую, что он мало сделал по сравнению с тем, что мог бы сделать, и т. п. Иными словами, происходит переоценка ценностей, критический пересмотр своего «Я». Человек обнаруживает, что многое он уже не может изменить в своей жизни, в себе: семью, профессию, привычный образ жизни. Самореализовав себя на данном этапе жизни, в период молодости, человек вдруг осознает, что, в сущности, стоит перед той же задачей – поиска, самоопределения в новых обстоятельствах жизни, с учетом реальных возможностей (в том числе ограничений, не замечавшихся им ранее). Этот кризис проявляет себя в ощущении необходимости «что-то предпринимать» и свидетельствует о том, что человек переходит на новую возрастную ступень – возраст взрослости. «Кризис тридцати» – условное название. Это состояние может наступить и раньше, и позднее, ощущение кризисного состояния может наступать на протяжении жизненного пути неоднократно (как и в детстве, отрочестве, юности), так как процесс развития идет по спирали, не останавливаясь.

Для мужчин в это время характерна смена работы или изменение образа жизни, но их сосредоточенность на работе и карьере не меняется. Наиболее частым мотивом добровольного ухода с работы является неудовлетворенность именно работой: производственной обстановкой, напряженностью труда, заработной платой и т. д. Если неудовлетворенность работой возникает вследствие стремления добиться лучшего результата, то это только способствует совершенствованию самого работника.

У женщин во время кризиса 30-летия обычно меняются приоритеты, установленные в начале ранней взрослости. Женщин, ориентированных на замужество и воспитание детей, теперь в большей степени начинают привлекать профессиональные цели. В то же время те, кто отдавал свои силы работе, теперь, как правило, направляют их в лоно семьи и брака.

Переживая кризис тридцати лет, человек ищет возможность укрепления своей ниши во взрослой жизни, подтверждения своего статуса взрослого: он хочет иметь хорошую работу, он стремится к безопасности и стабильности. Человек еще уверен в том, что возможно полное воплощение надежд и чаяний, образующих «мечту», и усердно трудится для этого.

б) Кризис середины жизни

В начале пятого десятилетия жизни (может чуть раньше или поз­же) человек проходит через период критической самооценки и переоценки того, что было достигнуто в жизни к этому времен, анали­за аутентичности образа жизни: решаются проблемы морали; человек проходит через неудовлетворенность брачными отношения­ми, беспокойство о покидающих дом детях и недовольство уровнем служебного роста. Появляются первые признаки ухудшения здоровья, потери красоты и физической формы, отчуждения в семье и в отношениях с повзрослевшими детьми, приходит опасение, что ничего лучшего не получится в жизни, в карьере, в любви. Этот психологический феномен называют кризисом середины жизни (термин введен Левинсоном). Люди критически переоценивают свою жизнь, анализируют ее. Очень часто эта переоценка приводит к пониманию того, что «жизнь прошла бессмысленно и время уже потеряно».

Кризис среднего возраста связан со страхом старения и осознания того, что достигнутое иногда значительно меньше, чем предполага­лось, и является недолгим пиковым периодом, за которым следует по­степенное уменьшение физической силы и остроты ума. Человеку при­суща преувеличенная озабоченность собственным существованием и отношениями с окружающими. Физические признаки старения ста­новятся все очевиднее и переживаются индивидом как утрата красоты, привлекательности, физических сил и сексуальной энергии. Все это и на личностном и на социальном уровне оценивается негативно. Кроме того, у человека появляется и растет беспокойство, что он может ока­заться на шаг позади нового поколения, получившего профессиональ­ную подготовку в соответствии с новыми стандартами, энергичного, обладающего новыми идеями и готовностью согласиться, по крайней мере на первых порах, на значительно меньшую зарплату.

В результате доминирующими в общем фоне настроений становится депрессивные состояния, чувство усталости от надоевшей действительности, от которых человек либо прячется в мечтах, либо в реальных попытках «доказать свою молодость» через любовные интриги или взлет карьеры. В этот период человек пересматривает свою жизнь и задает себе вопрос, который иногда очень страшен, но всегда приносит облегчение: «Кто я, отдельно от своей биографии и ролей, которые я исполняю?» Если он открывает, что жил, формируя и укрепляя ложное «я» – тогда он открывает для себя возможность второго взросления. Этот кризис – возможность переопределения и переориентации личности, переходный ритуал между продолжением подросткового периода на стадии «первой взрослости» и неизбежным наступлением старости и близости смерти. Те, кто сознательно проходят через этот кризис, ощущают, что их жизнь стала более значимой.

Кризис «середины жизни» открывает перспективу обретения нового взгляда на свое «я», которая, правда, зачастую связана с весьма болезненными ощущениями.

Кризис начинается с давления со стороны бессознательного. Ощущение «я», приобретенное человеком в результате социализации, вместе с сформировавшимся у него восприятием и совокупностью комплексов, вместе с его защитами своего внутреннего ребенка, начинает скрипеть и скрежетать в борьбе самостью, которая ищет возможности для выражения. До осознания наступившего кризиса человек направляет свои усилия на преодоление, игнорирование или избежание воздействия глубинного давления (например, с помощью алкоголя).

Оказавшись на подходе к кризису среднего возраста, человек обладает реалистическим мышлением, он испытал столько разочарований и сердечной боли, что даже избегает проявлять крупицы своей подростковой психологии. Каждый человек в среднем возрасте становится свидетелем исчезновения своих проекций, окончания надежд и прекращения ожиданий; при этом он чувствует, что ему не хватает таланта, интеллекта и мужества. Исчезновение всех проекций приводит к ощущению предательства, неоправданных ожиданий, вакуума и потери смысла жизни. Тем не менее, психическая энергия, регрессивная в своем отношении к авторитету (родительская воля, родительские комплексы и социально-культурный конформизм), часто удерживает человека в сильной зависимости от этих комплексов и тем самым тормозит его личностное развитие, возможность стать индивидуальностью.

Ослабление проекций, а также исчезновение воплощенных в них надежд и ожиданий – еще один важный процесс на подступах к кризису «середины жизни». Наиболее распространенные и подвергающиеся в этот период пересмотру проекции – те, которые попадают на карьеру, а также в сферу супружеских и родительских отношений.

В это же время человек начинает осознавать, что с его телом происходят неизбежные физиологические изменения помимо его воли. Человек признает, что он смертен и ему обязательно придет конец, при этом он не сможет завершить все, чего так страстно желал и к чему стремился. Происходит крушение надежд, связанных с инфантильными представлении о своей будущей жизни (власти, богатстве, отношениями с окружающими). Именно поэтому в среднем возрасте часто распадаются браки.

Окончание доминирования эго, то есть конец иллюзий человека о том, что он знает, кто он такой, и в какой мере владеет ситуацией, неизбежно приводит к противоречию между персоной и тенью. Персона – это более или менее сознательная адаптация эго к условиям социальной жизни. Тень – часть личного бессознательного. К среднему возрасту в психике человека происходит вытеснение значительной части его личности. Способность к самообману постепенно истощается. Человек лишается ложных представлений о себе. Подобный пересмотр происходит и в сфере межличностных отношений, в особенности супружеских и родительских.

Отчетливо ощущается стресс в брачной жизни. Супруги, терпевшие друг друга ради детей или не обращавшие внимания на серьезные про­блемы во взаимоотношениях, зачастую больше не желают смягчать свои разногласия. Следует также учесть, что сексуальная близость к этому времени притупляется привычкой, ощутимым снижением физичес­кой формы, первыми симптомами ослабляющих организм болезней, наступлением климакса, глубоко сидящим гневом на партнера и неясным чувством чего-то упущенного в жизни. Количество разводов среди состоящих в браке 15 и более лет постепенно увеличивается. Велики социальные и психологические трудности, с которыми сталкиваются разведенные. К ним относятся преодоление чувства краха, последовав­шего за продолжительным периодом личностных трат на другого; ут­рата привычного образа жизни и вероятная потеря друзей и родствен­ников, сохранивших лояльность к ставшему чужим партнеру.

Мужчинам легче повторно вступить в брак, чем женщинам, и иног­да они женятся на женщинах значительно моложе себя. В силу соци­ального осуждения браков, в которых жена старше мужа, женщины обнаруживают, что группа подходящих по возрасту и свободных мужчин относительно невелика. Кроме того, общение и ухаживание особенно затруднительны, если в доме есть дети. Вновь образовавшиеся семьи сталкиваются с проблемами смешения детей от двух и более предыду­щих браков, распределения ролей приемных родителей и продолжаю­щегося влияния прежнего супруга. Если развода удается избежать и брачная жизнь сохраняется, то остается проблема старения. Перспектива многолетней зависимости продолжает тяготить, в то время как «пустое семейное гнездо» обещает новообретенную свободу.

Стрессы на этой почве в их совокупности приводят к психологической и эмоциональной напряженности.

В отношениях с родителями возникает потребность отделить себя от них, избавиться от родительских комплексов. Изменяется также отношение к деньгам и богатству. Для многих женщин экономическая свобода означает материальную поддержку, которую они не получали. Для многих мужчин материальное положение означает нескончаемые ограничения. Во время кризиса «середины жизни» происходит пересмотр и в этой сфере.

В протекании кризиса середины жизни у мужчин и женщин обнаружены некоторые различия. Показано, что у женщин стадии жизненного цикла в большей мере структурированы не хронологическим возрастом, а стадиями семейного цикла – брак, появление детей, оставление выросшими детьми родительской семьи.

Таким образом, в течение кризиса «середины жизни» возникает и затем возрастает необходимость поиска своего пути, но на этом пути возникают серьезные препятствия. Симптомы, характерные для кризиса, – скука, смена места работы и/или партнера, заметные проявления насилия, самоуничтожительные мысли и поступки, непостоянство в отношениях, депрессия, тревога и возрастающая навязчивость. За этими симптомами скрываются два факта: существование огромной внутренней силы, оказывающей очень сильное давление изнутри, и повторение прежних паттернов поведения, сдерживающих эти внутренние импульсы, однако при этом возрастает сопутствующая им тревога. Когда прежние стратегии все хуже и хуже помогают сдерживать возрастающее внутренне давление, появляется резкий кризис в самосознании и самоощущении.

Такие симптомы свидетельствуют о потребности человека существенно изменить свою жизнь. В качестве одного из путей выхода из кризиса выступает индивидуация. Это необходимость развития, позволяющая достичь максимально возможной полноты личности. «Сознательный процесс обособления, или индивидуации, необходим, чтобы подвести человека к осознанию, то есть возвысить его над состоянием идентификации с объектом» (цит. по: 7, стр. 115).

Пока сохраняется изначальная идентификация с внешним, объективным миром, человек ощущает себя отстраненным от субъективной реальности. Разумеется, человек всегда остается существом социальным, но сохраняя приверженность внешним отношениям с людьми, ему следует больше развивать свою личность. Чем более высокоорганизованной становится личность, тем больше она обогащает отношения с окружающими. «Так как человек – не просто отдельное, обособленное существо, а в силу самого своего существования предрасположен к общественным отношениям, процесс индивидуации должен его привести вовсе не к изоляции, а, наоборот, к расширению спектра социальных отношений» (там же). В этом заключается парадокс индивидуации. Человек больше всего отвечает интересам общества, если становится целостной личностью и привносит в него свою диалектику, необходимую для психологического здоровья любой социальной группы. Таким образом, стремление к индивидуации не является нарциссическим; это самый лучший способ приносить пользу обществу и поддерживать индивидуацию других людей.

Конфликт персоны с тенью – это необходимая часть корректировки, направленной на то, чтобы возвратить человека в состояние внутреннего равновесия. В результате индивидуации происходит интеграция внутренней истины, осознание «Я» настоящего. Это приводит и к изменению отношений с партнером по браку. В течение кризиса среднего возраста трансформация супружеских отношений проходит три необходимые стадии:

1)     Супруги должны взять на себя ответственность за свой психологический комфорт.

2)     Им следует согласиться на общее восприятие окружающего мира, не перекладывая на другого вину за свои травмы в прошлом и не возлагая на него ожиданий в будущем. Вместе с тем каждый из них должен стараться понять, как его воспринимает другой, не пытаясь защититься.

3)     Они должны согласиться непрерывно участвовать в таком диалоге.

В отношениях с родителями возникает необходимость изучить свою историю и стать родителями самому себе. Индивидуация помогает выйти из кризиса путем отделения себя от всех ложных проекций в каких бы то ни было сферах. «Чем больше я о себе знаю, тем больше смогу реализовать себя в жизни, тем более многоцветной и многогранной станет моя личность и тем богаче будет мой жизненный опыт» (Холлис, 2002, стр.97).

в) Кризис старения и смерти

В преклонном возрасте (старости) человеку предстоит преодолеть три подкризиса. Первый из них заключается в переоценке собственного «Я» помимо его профессиональной роли, которая у многих людей вплоть до ухода на пенсию остается главной. Второй подкризис связан с осознанием факта ухудшения здоровья и старения тела, что дает человеку возможность выработать у себя в этом плане необходимое равнодушие. В результате третьего подкризиса у человека исчезает самоозабоченность, и теперь он без ужаса может принять мысль о смерти.

Бесспорно, проблема смерти является всевозрастной. Тем не менее именно для пожилых и престарелых она не представляется надуман­ной, преждевременной, трансформируясь в проблему естественной смерти. Для них вопрос об отношении к смерти переводится из под­текста в контекст самой жизни. Наступает время, когда в пространстве индивидуального бытия начинает отчетливо звучать напряженный диалог между жизнью и смертью, осознается трагизм временности.

Актуализация танатологических размышлений обусловлена не только патологическими изменениями, ведущими к ухудшению здо­ровья и повышению вероятности смерти, но и особенностями образа жизни старого человека. К последним можно отнести определенную монументальность внутренней субъективности, дистанцированность от сиюминутных социальных раздражителей, существенное ослабле­ние мотивов достижения успеха, комфорта, карьеры. Человек, освобо­дившийся от всего тривиального и поверхностного, может сконцент­рироваться на сфере глубинного и существенного.

Тем не менее старение, смертельные болезни и умирание воспри­нимаются не как составные части процесса жизни, а как полное пора­жение и болезненное непонимание ограниченности возможно­стей управлять природой. С точки зрения философии прагматизма, подчеркивающей значение достижений и успеха, умирающий являет­ся потерпевшим поражение.

Религия, способная быть значительной поддержкой для умирающе­го, в значительной степени утратила смысл для среднего человека. За­падные религии низведены до уровня формализованных обрядов и утра­тивших внутренний смысл церемоний. Взгляд на мир, выработанный наукой, базирующейся на материалистической философии, усиливает тяжесть положения умирающего. Ведь согласно такому подходу за пре­делами материального мира ничего не существует. Физическое уничто­жение тела и мозга есть необратимый конец человеческой жизни.

Сейчас наша социальная структура, равно как и философия, рели­гия и медицина почти ничего не могут предложить для облегчения душевных мук умирающего. Пожилые и престарелые люди, как прави­ло, опасаются не самой смерти, а возможности лишенного всякого смыс­ла чисто растительного существования, а также страданий и мучений, причиняемых болезнями. Можно констатировать наличие двух веду­щих установок в их отношении к смерти: во-первых, нежелание обре­менять своих близких, во-вторых, стремление избежать мучительных страданий. Поэтому многие, находясь в подобном положении, пере­живают глубокий и всеохватывающий кризис, затрагивающий одно­временно биологические, эмоциональные, философские и духовные стороны жизни.

Волна профессионального интереса к практическим и теоретичес­ким аспектам процесса умирания привела, в частности, к появлению научного труда Элизабет Кюблер-Росс «О смерти и умирании», выпол­ненного на факультете психопатологии университета Чикаго (см. Козлов, 2003). В этом труде содержатся многочисленные доказательства того, как часто люди, находящиеся на смертном одре, остро нуждаются в искренних челове­ческих контактах и психотерапевтической помощи. Она подчеркнула важность открытого и честного общения с умирающими, готовность последних обсуждать любые психологически близкие им темы. В ре­зультате подобного подхода они могут научить остающихся в живых важным вещам, относящимся не только к заключительным фазам жиз­ни, но и проблемам работы человеческого сознания, а также к некото­рым редким аспектам нашего существования вообще. Кроме того, дан­ный процесс обогатит его участников и, возможно, снизит уровень их тревоги относительно собственной смерти.

В связи с этим важным представляется осмысление социально-пси­хологических механизмов адаптации человека к феномену смерти. Речь идет и о системе психологической защиты, определенных моделях сим­волического бессмертия, и о социальной апробации смерти – культе предков, поминальных обрядах, похоронных и мемориальных службах и о просветительских программах пропедевтического характера, в кото­рых феномен смерти становится темой раздумий и духовных поисков.

Культура сопереживания смерти другого человека выступает неотъемлемой составляющей общей культуры как личности, так и об­щества в целом. При этом совершенно справедливо подчеркивается, что отношение к смерти служит эталоном, индикатором нравственно­го состояния общества, его цивилизованности. Важно создать не толь­ко условия для поддержания нормальной физиологической жизнеспо­собности, но и предпосылки для оптимальной жизнедеятельности, удовлетворить потребность пожилых и престарелых людей в знаниях, культуре, искусстве, литературе, часто выходящих за пределы досягае­мости для старших поколений.

На современном этапе кризисная ситуация для пожилых и престаре­лых людей обусловлена и усугубляется следующими обстоятельствами:

2.     Экономический статус данной социальной группы чрезвычайно низок, происходит процесс обнищания.

3.     Отсутствует продуманная система профессиональных маршрутов для лиц пенсионного возраста, сохранивших трудовую и соци­альную активность.

4.     Состояние здоровья людей данной возрастной категории обычно хуже, чем у молодых членов общества. Наличие хронических болезней вынуждает их чаше обращаться к медицинской помощи, а это, соответственно, ведет к дополнительным расходам. Практи­чески отсутствует реабилитационная система.

5.     Нарастающая новизна ситуации, постоянное возникновение но­вых, необычных реалий общественной жизни на финальном этапе
онтогенетического развития человека порождает чувство тревоги,
апокалиптические настроения, кризис социальной идентичности
у пожилых и престарелых.

6.     Службы оказания социальной помощи находятся в зачаточном со­стоянии.

Итак, в данной работе были представлены особенности и характеристики индивидуальных и возрастных кризисов: их симптомы, психологическое содержание, динамика протекания, пути выхода их них. Также рассмотрены особенности каждого из возрастных кризисов взрослости.

Конечно, в этой сфере еще очень много направлений для дальнейших исследований. В частности, выход из кризисов представлен в самом общем виде. Конкретные методики и приемы мною не рассматривались. Пожалуй, надо исследовать влияние на кризисы различных факторов, таких, как личностные особенности субъекта или внешние условия протекания кризиса. Одна из важных сфер исследования – кризис внутри группы или кризис целой группы людей (например, семьи).

Проблема кризисов, и в особенности индивидуальных, – одна из мало разработанных, перспективных и актуальных проблем психологии.

Список использованной литературы.

1.     Василюк Ф.Е. Психология переживания. Москва, Издательство Московского университета, 1984, 200с.

2.     Козлов В.В. Работа с кризисной личностью. Москва, Издательство Института Психотерапии, 2003, 300с.

3.     Крайг Г., Бокум Д. Психология развития. Санкт-Петербург, Питер, 2004, 940с.

4.     Малкина-Пых И.Г. Возрастные кризисы. Справочник практического психолога. Москва, Эксмо, 2004, 895с.

5.     Поливанова К.Н. Психология возрастных кризисов: учебное пособие для студентов педагогических вузов. Москва, Академия, 2000, 180с.

6.     Франкл В. Человек в поисках смысла. Москва, Прогресс, 1990, 360с.

7.     Холлис Д. Перевал в середине пути: кризис среднего возраста. Москва, Инфра-М, 2002, 140с.

Страницы: 1, 2