Влияние семьи на возникновение и течение психических расстройств

Влияние семьи на возникновение и течение психических расстройств

Содержание

1 ЧЕЛОВЕК С ОТКЛОНЕНИЯМИ В ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЕГО МИКРОСОЦИАЛЬНЫЙ МИР

2 ВЛИЯНИЕ СЕМЬИ НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ТЕЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ

Библиографический список

1 ЧЕЛОВЕК С ОТКЛОНЕНИЯМИ В ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЕГО МИКРОСОЦИАЛЬНЫЙ МИР

Изучение заболеваемости и оказание психиатрической помощи людям на протяжении их жизненного цикла показывают, что одни психические расстройства возникают преимущественно в определенные возрастные периоды, другие могут появиться в любом возрасте, но при этом они имеют особенности, связанные с возрастными возможностями психических процессов и личности на момент заболевания. Клиническая картина болезни при этом проявляется не только на личностном, но и на межличностном пространстве жизнедеятельности больного. Прежде всего, это касается его жизни в семье.

В период раннего детства особенно отчетливо у детей проявляются признаки резидуально-органического поражения головного мозга в виде отставания в психическом развитии или в расстройствах поведения и взаимодействия с членами семьи.

При отставании ребенка в психическом развитии родители, особенно с невысокой образованностью и низким культурным уровнем, мигранты, слабо владеющие русским языком и плохо интегрирующиеся в жизнь российского города, в первое время нередко категорически сопротивляются диагнозам ребенку, высказываемым специалистами даже в предположительной форме. В период дошкольного детства ребенка родители, согласившись с диагнозом врожденная умственная отсталость или задержка психического развития, часто ищут виновного в отставании, обвиняя друг друга с неуклонно нарастающей напряженностью взаимоотношений. При этом стиль воспитания ребенка, особенно со стороны отца, нередко носит неадекватный, чрезмерно требовательный и даже деспотичный характер. Мать обычно занимает более мягкую позицию в воспитании, а бабушка проводит линию потворствующей гиперопеки. Конфликты из-за разногласий в стиле воспитания переходят из родительской подсистемы в супружескую, приводя к супружеской дисгармонии. Отец_постепенно все больше дистанцируется от семейных проблем и в период обучения ребенка в начальных классах коррекционной школы нередко уходит из семьи.

В семьях с достаточно высоким культурным и (или) материальным уровнем жизни после принятия родителями диагноза ребенка следует зачастую гипертрофированный поиск «лучших» специалистов и лечебно-коррекционных и образовательных учреждений с целью «полного выздоровления». Постепенно родители убеждаются, что их ожидания, несмотря на предпринимаемые усилия, не дают полностью желаемого результата, а ребенок все больше времени проводит в специализированных учреждениях и дома бывает все реже, происходит нарастание эмоциональной изоляции ребенка, тем более что у родителей может появиться следующий ребенок, на которого они перенесут всю свою надежду и любовь.

Нарушения поведения, обусловленные резидуально-органическим поражением головного мозга, у детей раннего возраста больше всего проявляются в виде синдрома гиперактивности, повышенной агрессивности, неврозоподобной или аутистической симптоматики.

Проявления расстройств поведения в процессе роста и развития ребенка меняют свои структурные и содержательные характеристики; а стиль воспитания их родителями и прародителями, как правило, остается неизменным. При «демократическом» укладе внутрисемейных отношений чаще наблюдается попустительство или противоречиво непоследовательный стиль воспитания. При «доминантном» укладе преобладает деспотично-авторитарный стиль воспитания. При этом если на первом году жизни младенца близкие родственники достаточно адекватно помогают функционировать диаде мать—дитя, то в период раннего возраста ребенка (по мере нарастания трудностей его поведения) отцы нередко начинают уклоняться от воспитательских функций, погружаясь в работу, хобби, алкоголизацию и пр. В период дошкольного детства в расширенных нуклеарных семьях в процесс воспитания активно подключаются бабушки, ибо матери выходят на работу, а пребывание ребенка в дошкольных детских учреждениях бывает затруднено осложненными отношениями ребенка с ровесниками и воспитателями. Взаимоотношения отца и матери в этот период становятся еще напряженнее и функциональнее, граница между супружеской и родительской подсистемами размывается, а нарушения поведения ребенка еще больше усугубляются.

В дошкольном возрасте у детей начинают проявляться и фиксироваться отдельные поведенческие реакции, свойственные конституциональным психопатиям, психопа-топодобным формированиям личности вследствие негрубого органического поражения головного мозга, либо появляются признаки патохарактерологического формирования личности ребенка под влиянием неудачного стиля его воспитания в семье.

С началом школьного обучения к расстройствам поведения ребенка, как правило, присоединяются проблемы с успеваемостью. Мать и бабушка жестким контролем и силовыми методами безуспешно пытаются исправить ситуацию. Постепенно мать самоустраняется от воспитания, ссылаясь на необходимость зарабатывать деньги и устраивать личную жизнь. Если в семье появляется отчим, то он нередко отказывается принимать участие в воспитании ребенка после нескольких неудачных попыток вмешательства, заявляя, что это же не его ребенок и раз мать так его раньше воспитала, так пускай и дальше воспитывает и перевоспитывает. Мать же, в свою очередь, начинает обвинять бабушку в неправильном воспитании внука. Учителя в школе начинают относиться к такому ребенку с предубеждением в виде определенного ярлыка, а одноклассники придумывают ему кличку в соответствии с его ведущим стилем неудачного поведения и взаимоотношений. Таким образом, подобная реорганизация на данном этапе жизненного цикла такой семьи без профессиональной психологической коррекции и психотерапевтической помощи часто не дает положительной динамики в развитии более адекватного поведения ребенка.

В подростковом возрасте дезадаптивность поведения таких детей раскрывается с особой отчетливостью. Обостряются акцентуации характера, в значительном объеме выступают психопатические черты личности. У детей с синдромом гиперактивности, например, за годы обучения в младших классах обычно удается добиться относительной адекватности поведения, но у подростков вновь резко нарастает их энергетический напор.

Стремление к лидерству, хаотичность планов, неустойчивость интересов и сумбурность действий и деятельности. После окончания школы адаптивность их поведения связана в большей степени с кругом общения за пределами своей семьи. Такие люди зачастую характеризуются необязательностью и безответственностью в делах, часто меняют места работы, профессию, жену, друзей. При общении они стремятся подавлять чужую инициативу, навязывая свои желания. Они упрямы, придирчивы, неуемны в различных начинаниях и так же, как гипертимные психопаты, никогда не унывают при крушении каких-либо планов. К собственным детям относятся легковесно и поверхностно. Во второй половине жизни у них нередко наблюдается гипертоническая болезнь, инфаркты миокарда, но к своим заболеваниям они относятся без глубоких переживаний, унынья или депрессии. Дети с аутистическим синдромом вследствие органического поражения головного мозга в период младенчества у большинства родителей особой озабоченности не вызывают, но уже в раннем возрасте от оцного года до трех лет жизни особенности их контакта прежде всего с матерью и остальными родственниками, отсутствие потребности в общении с детьми, своеобразие игрового и неигрового поведения побуждают родителей обратиться за советом к специалистам. На этом этапе родители действуют обычно довольно сплоченно и активно, стремясь вылечить ребенка. Они стараются найти для этого «лучших» специалистов, лекарства и учреждения. Однако динамика адаптивности и адекватности поведения у таких детей обычно идет медленно. Интенсивность усилий членов семьи вокруг этой проблемы постепенно слабеет. За период обучения ребенка индивидуально или в школе того или иного типа отцы все больше и больше, как правило, занимаются своей карьерой, формально уделяя своей жене и ребенку все меньше внимания и в конце концов часто создают другую семью. Мать прикладывает огромные усилия, чтобы ребенок окончил школу, пытается с разной степенью успешности его трудоустроить, женить, однако такие попытки нередко заканчиваются неудачами. От своего повторного замужества мать чаще всего отказывается и живет вдвоем со своим сыном, как бы неся свой крест с чувством жертвы. В семьях некоторой части «новых русских» медленная динамика позитивных сдвигов у ребенка начинает раздражать отцов, и они с головой погружаются в дела бизнеса. Матери все более начинают заниматься своими личными делами, поручая заботу о ребенке няне, гувернантке или бабушке. Решение вопроса об обучении ребенка в структуре коррекционной школы или в виде надомного обучения еще больше провоцирует у них подобное отношение. В конечном счете такие родители настолько дистанцируются от своего ребенка, что вообще перестают о нем заботиться, лишь выделяя для этого деньги людям, которые это делают.

Если у ребенка в раннем или дошкольном возрасте начинается психическое заболевание, например шизофрения, особенно на фоне опережающего ровесником интеллектуального развития больного, то родители при первых диагностических сомнениях психолога или психиатра, к которому они пришли для консультации, редко серьезно оценивают такую возможность. Обычно они игнорируют первые психопатологические проявления у заболевшего, фиксируя свое внимание на высокой одаренности ребенка в каком-либо направлении и радуясь его необычным успехам и достижениям. По мере нарастания симптомов болезни, чаще уже в школьные годы заболевшего, родители наконец осознают серьезность положения и дают согласие на лечение ребенка. В процессе лечения у родителей обнаруживается двойственное отношение к терапии. С одной стороны, они довольны исчезновением острой психопатологической симптоматики, но, с другой стороны, появившиеся начальные негативные симптомы болезненных личностных изменений и психического дефекта родители склонны расценивать как «перегрузку» лекарствами и дома, часто без ведома врача или даже вопреки его рекомендациям, снижают дозировки препаратов или полностью отменяют прием лекарств, перестают посещать психиатра и психолога, полагая, что ребенок поправился и не нуждается ни в какой помощи.

При этом часто родители требуют от ребенка не меньших успехов в увлечениях и в учебной деятельности, чем до начала заболевания. Учителя в школе, не зная о характере болезни ученика, тоже высказывают свое неудовольствие по поводу нарастания школьной неуспеваемости при его «хороших способностях», а родители еще больше усиливают к нему требования дома. Нарастание дезадаптации сопровождается и постепенной потерей прежних приятельских отношений с ровесниками.

Однако столь же неудачным оказывается паническое отношение родителей к заболеванию ребенка, с переживанием безнадежности и бесперспективности каких-либо усилий по противостоянию шизофрении. Родители могут занять в таких случаях воспитательскую позицию в стиле потворствующей гиперопеки, полагая, что они должны обеспечить ребенку сейчас все возможное и удовлетворять любые его желания, так как ему немного осталось радоваться жизни. Либо пессимистическое отношение родителей может приводить к эмоциональной изоляции ребенка в семье с сосредоточением родителей на своих личных проблемах.

В зрелые годы жизни суть взаимоотношений больного с близким кругом людей может быть примерно так же, несмотря на иное содержание, соответствующее жизни взрослого человека.

Психическое заболевание в пожилом и старческом возрасте тоже сопровождается изменением межличностных отношений больного человека с его окружением. Например, при инволюционных психозах, психозах вследствие атеросклероза сосудов головного мозга, при поздно начавшейся шизофрении очень часто ведущими психопатологическими проявлениями становятся аффективные и бредовые синдромы, при которых в сюжет бредовых идей вплетается бытовая тематика с вовлечением родственников в качестве персонажей бредовых событий. На ранних этапах болезни возникший у больного бред преследования, ревности, сутяжничества или воздействия нередко расценивается родственниками, друзьями, сотрудниками как возрастное заострение черт его характера, поэтому окружающие сначала пытаются не обращать внимания на высказывания больного или пытаются его разубедить, но постепенно, эмоционально вовлекаясь в обсуждение фабулы бреда, начинают активно противодействовать больному и конфликтовать с ним до тех пор, пока со всей очевидностью не вскроется нелепость содержания утверждений и действий заболевшего человека, после чего произойдет его госпитализация. Однако после выписки больного из больницы у окружающих людей часто остается недоверчивое и подозрительное к нему отношение, вследствие чего любые его сомнительные для окружающих иди малопонятные высказывания расцениваются ими как болезненные с попытками вновь (уже не обоснованно) госпитализировать больного, что резко обостряет и даже делает враждебными взаимоотношения больного с близкими людьми, превращая его в человека, страдающего от непонимания и одиночества.

Рассмотренные нами проблемы взаимоотношений заболевших людей разного возраста с окружающими требуют своего решения и при удачно налаженной комплексной психологической, психиатрической, психотерапевтической, коррекционно-педагогической и реабилитационной работе с больным и его родственниками неудачных и неперспективных вариантов их взаимоотношений можно избежать.

2 ВЛИЯНИЕ СЕМЬИ НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ТЕЧЕНИЕ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ

В исследовании влияния семьи на пациента не нужно ограничиваться изучением только родителей. Необходимо учитывать роль и других членов семьи (в так называемой расширенной семье).

Информация о пациенте, исходящая от членов семьи, является чрезвычайно важной. Члены семьи, как правило, сообщают о пациенте информацию, отличающуюся от информации, предоставляемой пациентом, которая является неполной и недостаточно достоверной, проходя сквозь призму его нарушенного психического состояния.

Семья должна приниматься во внимание специалистами и при выписке пациента из стационара. Информация о том, что представляет собой заболевание, подготавливает членов семьи к адекватному восприятию состояния пациента, настраивая их на определенную его апперцепцию. Такое восприятие может совпадать или не совпадать с их собственными представлениями о заболевании, а может и усиливать эти представления.

Современные исследователи семьи характеризуют ее как основную социокультурную единицу, посредством которой из поколения в поколение передаются традиции, подходы, привычки и отношения. При этом нужно понимать возможность анализа семьи как комплексного образования в нескольких направлениях:

• исследования членов семьи;

• исследования субсистем семьи;

• исследования жизненного цикла семьи;

• исследования взаимодействия семьи как группы с другими группами;

• исследования семьи как полной системы.

Исследования отдельных членов семьи включают в себя фокусировку внимания на личности, на ее психологии, на поведении каждого из членов семьи. Семья рассматривается как аккумулированный результат поведения всех ее членов. Семья как целое состоит из членов, которые в совокупности создают качественно новую функцию семьи. Взаимодействия отдельных членов семьи могут быть очень разными. Например, нормальное, функциональное взаимодействие родителей и детей является благоприятным для развития каждого из членов семьи. Здесь создаются более благоприятные условия для реализации своего потенциала, духовного развития, в отличие от обстановки дисфункциональной семьи. Возможны и другие варианты взаимодействия.

Примером целесообразности учета такого подхода может быть анализ образа Лауры в «Стеклянном зверинце» Т. Уильямса. Героиня внутри своей семейной системы живет в нереальном мире фантазий, что может быть квалифицировано как серьезное психическое заболевание, например, шизофрения. В то же время понимание роли Лауры в семье, ее интеракций с матерью и братом, подтверждает необходимость такого поведения с целью сохранения баланса в семье. Возникшее напряжение во взаимоотношениях членов семьи снимается и контролируется присутствием и поведением Лауры. «Принимая огонь на себя», она препятствует распаду семьи. Таким образом, сохранение единства семьи является неосознаваемой Лаурой целью, реализуемой ею в характере своего поведения. Лаура является одним из патологических «симптомов» своей дисфункциональной семьи.

Такой сдвиг от изучения патологии индивидуума к изучению внутрисемейных межличностных отношений — не просто иной способ изучения патологии, а новая концепция патологии, расширяющая границы традиционного диагностического мышления.

Изучение субсистем семьи подразумевает анализ отношений между супругами, родителями и детьми, сиблингами. Анализируются межличностные отношения, эмоции, роли, которые играют члены субсистем по отношению друг к другу, конфликты, возникающие между членами субсистемы.

Исследование жизненного цикла семьи включает в себя анализ семейных событий, таких, например, как рождение, взросление, воспитание детей, уход детей из дома.

Изучение семьи как сравнительно изолированной группы предполагает учет вида иерархии в семье, способов осуществления коммуникации, ролевого поведения. Изучаются взаимодействия семьи с другими социальными структурами, оценивается выполнение семьей конкретных жизненных задач, поведение семьи в ситуации стресса, использование ею социальных и других ресурсов сопротивления стрессу, опыта других семей и собственного прошлого опыта.

Исследование семьи как системы основывается на теории систем, согласно которой семья воспринимается как существующая в системе единица, включающая в себя интрапсихические, межличностные, внутрисемейные и экстрасемейные события и перспективы, взаимодействующие между собой как целостная система.

Изучение семьи должно включать в себя необходимость учета культуры добрачных сексуальных отношений. Подходы к добрачным отношениям варьируют в различных культуральных группах, даже живущих недалеко друг от друга. Отношения различных поколений к добрачным связям могут изменяться с течением времени, что может способствовать возникновению конфликтов.

Hoebel, исследуя отношения к добрачным сексуальным связям в Европе и в США, показал, что большинство респондентов акцептирует добрачные сексуальные отношения, не возражая против них и не давая им отрицательных оценок. Из этнографического атласа Murdock следует, что из опрошенных 863 семей 67% не возражали против добрачных сексуальных отношений. Пермис-сивные общества, допускающие такие отношения, находятся в тихоокеанской зоне. Рестриктивные общества, ограничивающие эти отношения, расположены в бассейне Средиземного моря. Учет этих факторов необходим при анализе возникающиху пациентов скрытых стрессовых состояний как реакций на нарушение ими запретов на добрачные отношения. Эти состояния проявляются по-разному и способствуют возникновению таких нарушений, как нарушения приспособления и декомпенсация некоторых личностных расстройств.

Существуют общества, в которых браки ранжируются родителями, предварительно заключающими добрачные контракты. К таким обществам относятся некоторые восточные страны и страны бывшего СССР. В Китае, например, брачные контракты заключаются еще до появления детей на свет. Описан случай, когда родители маленькой девочки на Тайване, облачив ее в традиционный свадебный костюм красного цвета, отправили для проживания и воспитания в дом будущего мужа. Девочка росла вместе с будущим «женихом». Жених и невеста воспитывались как сиблинги с получением возможности пережить длительный период интимных контактов с инцестным табу. Современные исследования, проведенные Wolf на Тайване, свидетельствуют о том, что большинство «женихов», воспитывающихся в аналогичных условиях, в дальнейшем не хотели жениться на невестах, напоминающих им сестер. Более того, у этих «женихов» диагностировались психологические проблемы, препятствующие их вступлению в брак вообще. Эти молодые люди, поддерживая с псевдоневестами дружеские отношения, вступали в брак с другими женщинами, часто посещали проституток и вступали во внебрачные сексуальные отношения. Таким образом, диагностированные нарушения включали в себя, с одной стороны, тенденцию к промискуитету, а с другой стороны, затруднение сексуальной ориентации с неуверенностью в себе.

В семейных субсистемах прежде всего выделяют субсистему муж—жена. С психологической точки зрения целью брака, по мнению Lidz, является получение безопасности, которую обеспечивает брачный союз, облегчающий жизнь партнеров посредством получения ими сексуального удовлетворения, удовлетворения от рождения и воспитания детей и других способов взаимодействия друг с другом. Основная природа брака состоит в реализации этических и моральных ожиданий, посредством которых достигается определенное членство партнеров в обществе с получением возможностей удовлетворить биологические, психологические, социальные и экономические требования. Брачные отношения могут рассматриваться или как обязательный контракт на длительный период, или как функциональное образование, основанное на взаимном удовлетворении потребностей и отношений. Если эмоциональные потребности и отношения не удовлетворяют друг друга, супруги могут разорвать эти отношения.

В области клинической психиатрии и патологической психологии многие лица с психическими нарушениями традиционно описывались и понимались как лица, которым присуща та или иная индивидуальная психическая патология. При рассмотрении семьи в целом эти расстройства следует квалифицировать в контексте семьи. Всякое нарушение, возникающее у отдельного члена семьи и имеющее индивидуальное проявление, вместе с тем представляет собой определенный признак, отражающий психическое неблагополучие семьи, которое могло существовать до возникновения этого нарушения или служить проявлением тотальной психопатологии всей семьи. Индивидуальная психопатология, в частности, отражает патологическое функционирование целостной семьи. Более тщательные исследования позволяют диагностировать комплекс дисфункциональных отношений в семье, которые нуждаются во вмешательстве для их устранения. Например, психосоматические расстройства члена семьи позволяют установить связь этих расстройств с характером повседневной жизни пациента в семье. В таких случаях, как правило, диагностируются ригидность отношений, хронический стресс и внутрисемейные конфликты. Если у кого-то из членов семьи развивается психическое нарушение, оно в той или иной степени передается другому члену семьи и, таким образом, один член семьи «заражает» психическим расстройством другого, что может проявляться такими клиническими признаками, как диссоциация, конверсионные расстройства, подозрительность, психоэмоциональное напряжение, бредовые проявления и др. Анализ описываемого контагиозного феномена у одного из членов семьи свидетельствует о том, что возникновение психического нарушения у него является вторичным. Иногда такая диагностика бывает возможной только в результате длительного наблюдения в условиях разъединения членов семьи, в результате которого первичные психические нарушения не проходят, а вторичные, индуцированные у другого члена семьи, обусловленные влиянием «истинного» больного, через какое-то время исчезают. Процесс, затрагивающий двух членов семьи, носит название «болезнь двоих». В случае включения в этот процесс большего количества людей используется термин «семейное безумие». Наибольшее количество такого рода индуцированных контагиозных психических нарушений, включающих в себя 103 случая, проанализировал Granlick.

Gregory описал ситуацию передачи таких нарушений от мужа к жене и наоборот. Waltzer приводит казуистические данные, описывая психотическую семью, в которой заболевание, возникшее у одного члена семьи, индуцировало болезнь у 12 членов семьи. Tseng описал параноидную семью на Тайване, в которой брат индуцировал бредовыми идеями преследования свою сестру, «передавшую» индуцированные у нее симптомы своему мужу, с дальнейшим индуцированием пяти детей. Описан случай возникновения бредовой идеи преследования у тайваньского мужчины по отношению к находящимся в подполье коммунистам. Появлению таких симптомов способствовали реальные стрессы, имевшие место в жизни больного, такие как кража, отсутствие возможности устроиться на работу, соматические недуги. Появившиеся идеи преследования индуцировались всеми членами семьи, считавшими окружающих опасными и принимавшими необходимые меры для самозащиты.

Исследования обнаруживают наличие преморбидных особенностей у членов семьи, предрасполагающих их к развитию индуцированных психотических состояний. К этим преморбидным особенностям относятся: определенные биологические детерминанты; наличие между членами семьи сильных эмоциональных связей, обеспечивающих их привязанность друг к другу; наличие стрессовых ситуаций.

Существующие в семье эмоционально стойкие связи способствуют возникновению у ее членов стремления к семейному единству, желания разделять семейные невзгоды между собой, быть ближе друг к другу. Тем не менее в таких семьях могут создаваться условия для возникновения индукции психотических нарушений. Индукция чаще развивается, если заболевает член семьи, имеющий особый авторитет, связанный с возрастом, с интеллектуальным превосходством, а привычно сложившаяся система внутрисемейных отношений способствует тому, что все члены семьи доверяют заболевшему и в какой-то степени зависят от него.

Влияние семейного фактора прослеживается при индуцировании не только бредовых расстройств, но и других нарушений, в частности социальной фобии.

Социальная фобия характеризуется стойким, иррациональным страхом контакта с другими людьми, при котором человек старается избежать ситуаций, представляющих для него потенциальную угрозу. Некоторое время назад это расстройство не диагностировалось или терялось в массиве различных навязчивых страхов. В настоящее время выделяют общества и социальные структуры, в которых социальная фобия возникает чаще, чем в других. В Японии социальная фобия диагностируется как страх боязни людей, возникающий, прежде всего, среди лиц молодого и особенно подросткового возраста. Причиной расстройства является свойственная этому возрасту озабоченность, связанная с впечатлением, которое производит подросток на окружающих. Озабоченность приводит к страху перед близким контактом, к опасению вербализовать свои мысли не тем тоном, не с тем выражением лица, с чрезмерным эмоциональным выражением и пр.

Анализ социальной фобии в Японии позволил сделать заключение о том, что это расстройство развивается у «чрезвычайно чувствительных», рефлексирующих лиц, дискриминированных и лишенных чувства доверия в семье. Имеет значение наличие факторов, вызывающих социально негативную оценку семьи. К таким порицаемым окружающими чертам относится социальный неуспех, развод родителей и все те ситуации, которые снижают самооценку детей и делают их чрезмерно чувствительными к оценке окружающими. В благоприятной обстановке, свойственной функциональным семьям, развитие социальной фобии маловероятно. Семейными факторами, предрасполагающими к возникновению социальной фобии, являются вербальные и невербальные ошибки коммуникации, подрывающие доверие ребенка к эффективности его общения с другими людьми. Например, общаясь с пришедшими гостями, ребенок пытается социализироваться путем разговора с ними, пробует каким-то образом проявить себя. Подчеркивание родителями неадекватного, с их точки зрения, поведения ребенка будет способствовать развитию у него в дальнейшем социальной фобии.

Специалистами чаще декларируется, чем исследуется, значение семейных отношений в возникновении невротических нарушений. Это приводит к тому, что исследований, посвященных этой проблеме, очень мало. Xu, Cui, Tseng и Hsu, исследуя женщин с «невротическими» депрессиями, обнаружили у них, в отличие от контрольных групп женщин такого же возраста, «меньшую спаянность» их семей. Респонденты, недовольные взаимоотношениями в семьях, считали их плохим образцом адаптации. Исследователи пришли к выводу, что для китайцев дисфункциональная семья выступает как стрессовый фактор, влияющий на развитие депрессии. Отсутствие ощущения защитной функции семьи предрасполагает к сниженному настроению. В то же время авторы пришли к выводу о том, что низкая спаянность семьи в большей степени коррелирует с развитием депрессии, чем с развитием тревожности. Такие пациенты предъявляют жалобы неврастенического характера.

Изучение роли семьи в возникновении нарушений, связанных с приемом пищи, показало, что такого рода нарушения встречаются в семьях с расплывчатыми границами в субсистемах «родитель—родитель» или «родители — дети». Для этих семей характерны сверхпротективность; желание контролировать все, что возможно и невозможно; ригидность — невозможность смены стереотипов, застревание на них; неумение разрешать конфликты с прямым или косвенным включением взрослых детей.

Johnson и Flach пишут о том, что пациенты с булимией характеризуются измененным восприятием собственных семей, воспринимающих семьи как малоспаянные, не стимулирующие независимость своих членов. Например, родители, с одной стороны, стремятся к тому, чтобы их дети были зависимыми, а с другой — проявляют по отношению друг к другу определенную зависимость и доминирование. Характерен высокий уровень конфликтности, наряду с частым подавлением отрицательных эмоций.

Авторы обращают внимание на то, что анорексия у детей, воспитывающихся в таких семьях, связана со стремлением к самовыражению, при котором ребенок таким образом старается продемонстрировать себе и родителям свою волевую и эмоциональную состоятельность. Ребенок относится к голоданию как к героическому поступку, заслуживающему признания.

Транскультуральные исследования, посвященные изучению влияния социоэкономи-ческой ситуации в стране на голодание и переедание, показывают, что расстройства, связанные с едой, чаще возникают в развитых обществах с высоким уровнем благосостояния своих членов и значительно реже возникают в неразвитых районах, испытывающих большую экономическую нужду. Нехватка продуктов питания, свойственная экономически неразвитым странам, приводит к меньшей фиксации населения на переедании и голодании. Так, например, в Сингапуре, на Тайване и Японии до Второй мировой войны практически не наблюдалось лиц с избыточным весом. С улучшением экономической ситуации в этих странах количество лиц с избыточным весом, пренебрегающих физически активным образом жизни, резко возросло.

Доказано влияние культуральных факторов на формирование определенной установки лиц со стремлением к перееданию.

Это оказывается обусловленным положительной оценкой избыточного веса, являющегося с культуральной точки зрения признаком красоты, здоровья и благополучия. Многим культурам свойственна противоположная тенденция, стремление следовать ориентирам на модели, исключающие полноту. В этих культурах более вероятны случаи хронического ограничения приема пищи, когда патологическая потеря веса считается достижением.

Современная семейная психиатрия при оценке болезненных расстройств рассматривает в качестве причины расстройства не влияние отдельных личностей, а семью в целом как основного носителя психопатологии, исходя из принципа, что целое всегда больше, чем сумма его отдельных составляющих. То есть члены семьи, состоящей из нескольких человек, соединяясь вместе, функционируют как новая единица с определенными взаимоотношениями. Эта система является результатом интеракций, без которых ее существование невозможно. Каждый член семьи внутри этой системы приобретает новые качества.

Особое значение для формирования предрасположенности к развитию психических расстройств в семье имеет феномен взаимоисключающего принуждения, который может быть охарактеризован на следующих примерах.

Подросток, эмоционально тесно связанный с матерью, получает от нее «послание» о том, что он должен очень хорошо учиться. Это воспринимается им как стимул к обучению. В ответ на сообщение сына о том, что он идет в библиотеку, мать «выдает» резко отрицательную реакцию, исключающую первое послание и сопровождающуюся словами: «Как ты можешь уходить из дома, ведь ты проводишь со мной так мало времени».

Второй пример. Отец говорит дочери о том, что он ее очень любит. Дочь, ориентируясь на его вербальное признание, стремится подойти к нему, приласкаться, но он отстраняется от нее. Удочери возникает состояние внутреннего напряжения и недопонимания.

Третий пример. Мать, рассерженная чем-то, испытывает к плачущему ребенку резко негативные эмоции. Но в процессе приближения к нему ее охватывает чувство вины в связи с ее отрицательными эмоциями. Не в состоянии подавить их, она внешне проявляет к ребенку чувство любви, нежности, заботы и ласки. В такой ситуации ребенок воспринимает два «послания». С одной стороны, он чувствует, что мать его не любит, а с другой стороны, он сталкивается с демонстрируемой матерью нежностью. Ощущение фальши провоцирует развитие у ребенка состояния неопределенности и тревожности.

Обстановка, насыщенная взаимоисключающими принуждениями, приводит к тому, что ребенок, вырастая, плохо разбирается в общении с людьми, не зная, чего от них ожидать. Такое воспитание способствует развитию подозрительности, неуверенности, приводит к стремлению быть социально изолированным.

Феномен взаимоисключающего принуждения присутствует в структуре нарцисстических отношений в семье. Так, ужены с выраженными нарцисстическими особенностями появляется неудовлетворенность и внутреннее раздражение, в связи с несоответствием мужа престижному сценарию. Она выражает свои эмоции упреком: «Ты не активен, не на высоте требований, не успешен. Ты должен добиваться успеха». Такое вербальное послание воспринимается мужем, и он начинает добиваться успеха. Однако вскоре такое поведение мужа перестает устраивать жену, усматривающую в этом элемент конкуренции. Так как это чувство носит не вполне осознанный характер, она проявляет косвенную агрессивность, используя разные методы «подрывной деятельности», переключая внимание мужа на действия, фактически препятствующие успеху. У мужа в результате возникает ощущение спутанности.

Рассмотрению семейной структуры психически больных пациентов с позиций изучения наличия в этих семьях явления созависимости до сих пор не уделялось достаточного внимания. Феномен созависимости хорошо разработан и проанализирован только на модели аддиктивного поведения. В то же время созависимость проявляется и в других нарушениях, выступая, например, в рамках соаддиктивных расстройств, при которых речь идет о взаимодействии друг с другом нескольких людей, страдающих аддикциями.

Созависимость может рассматриваться и как форма болезни, и как аддикция, выходящая за пределы химических и нехимических аддикций. Созависимость — это аддикция отношений у личностей с расстройствами избегания, зависимых личностей, в семьях больных психическими заболеваниями.

Первым вариантом стратегии, использующимся при созависимости, является контроль. Рассмотрение созависимости в рамках алкогольной модели невозможно без акцента на существующей в ней стратегии контроля.

Стратегия контроля осуществляется созависимыми людьми в семьях психически больных и выглядит следующим образом. Здоровые члены семьи, получив информацию о том, что кто-то из членов семьи является психически больным, берут на себя функции контроля над поведением больного. Этот контроль может быть достаточно жестким. Роль контролера часто очень устраивает члена семьи, придавая особый смысл его жизни. Контроль, осуществляемый над пациентом, приводит к тому, что различные виды его деятельности, не имеющие к патологии никакого отношения, а связанные с его обычными мотивациями, начинают контролироваться и осуждаться, в случае несовпадения поведения больного со схемой, существующей в сознании контролера.

Контроль характеризуется подозрительностью, сопровождающейся вопросами типа: «Где ты был? С кем общался? Что ты делал?» Такой контроль имеет отрицательные последствия для всех членов семьи, провоцируя возникновение отрицательных чувств как у пациента по отношению к контролеру, так и наоборот. Возникает замкнутый круг взаимного негативизма. Контроль приводит к усилению аутизма и поведенческой пассивности больного. Возможна также провокация агрессивности больных, актуализация параноидных реакций.

Родители больных шизофренией, узнав о том, что для таких больных характерно отрицательное отношение к близким, находятся в постоянном поиске такого отрицательного отношения к себе, фиксируя на этом свое время и внимание.

Кроме того, специалистам следует помнить о том, что амбивалентные межличностные отношения могут быть признаком нормы, а не патологии. «Выискивание» патологии в амбивалентности способно значительно ухудшить межличностные отношения.

Вторым вариантом стратегии, использующимся при созависимости, является протекция — защита, тесно связанная с контролем. В семье больного шизофренией эта защита часто проявляется в том, что пациента защищают от возможных последствий его активного поведения. Пациента защищают таким образом, чтобы он не имел возможности активно общаться с окружающими, так как это может подорвать авторитет и престиж семьи. Защита может проявляться и в ограждении пациента от выполнения производственных, академических и других функций. В данных ситуациях специалисты и члены семьи действуют как члены одной команды, например, в случае согласованного обеими сторонами принятия решения о том, что пациенту лучше в течение определенного времени не работать и не учиться. Основания для принятия такого решения труднообъяснимы, так как сколько-нибудь убедительные данные об отрицательных последствиях работы и учебы на течение эндогенного заболевания отсутствуют. Наоборот, приводятся сведения о том, что использование творческого потенциала эндогенного больного приводит к улучшению его состояния. Даже кататонические рудименты могут преодолеваться в процессе творческой работы. Члены семьи, подхватывая идею необходимости отказа от работы и учебы, способствуют этому стилю поведения, будучи неосведомленными о том, что такая стратегия пойдет пациенту только во вред.

Проблемы пациента, связанные с патологией его волевой функции при эндогенном заболевании, только усиливаются за счет того, что его ставят в рамки необходимости выполнения стратегии пассивности в результате использования родственниками стратегии протекции.

К проблемам, свойственным семье психически больного, относится проблема брака. Если у взрослого сына или дочери наступает ремиссия, выздоровление, то осуществление стратегии контроля приводит родителей к решению о необходимости реализовать матримониальные перспективы. Это желание родителей, как правило, основано на их страхе, что их сын или дочь никогда не женятся или не выйдут замуж. Поэтому при появлении первой возможности следует ее реализовать. Так как лица с эндогенными нарушениями, будучи интровертированными, с трудом вступают в межличностные контакты; выбор в вопросах, связанных с решением создания семьи, за них часто делают родители. Для таких брачных контрактов родителями часто выбираются люди, желающие доминировать, контролировать и интуитивно чувствующие, что в предстоящем браке их желания могут реализоваться. Осознание партнером собственных преимуществ в сравнении с нездоровым партнером может импонировать будущему контролеру. Родителей эта ситуация тоже устраивает, так как у них наконец появляется возможность передачи будущему члену семьи надоевших им функций контроля и защиты. При таком выборе родители осуществляют стратегию молниеносности заключения брачного контракта по причине опасения возможной негативной активности больного и ухудшения его состояния. Родителями демонстрируются положительные качества больного с искусственным созданием ситуаций, скрывающих его отрицательные качества. В случае первых проявлений негативных характеристик больного контакты с предполагаемым брачным партнером временно прекращаются по инициативе родителей.

В алкогольных семьях контроль имеет несколько иную специфику. В нем отсутствует эмоциональность, он более формален. Достаточной эмоциональной поддержки алкогольный аддикт не получает. На этот фон наслаивается взаимоисключающее принуждение.

Значение семейных факторов при эндогенных заболеваниях нельзя недооценивать. Сарториус, например, подчеркивал, что в малоразвитых обществах больные шизофренией имеют лучший прогноз. Одной из причин этого факта является более выраженная в этих обществах семейная, клановая поддержка больных. Исследования, проводимые в Пекине, подтверждают, что у пациентов с выраженными психическими нарушениями, участвующих в социальных и профессиональных активностях, наблюдается более благоприятное течение заболевания, чем у пациентов, проходящих терапевтическое лечение в больницах.

Австрало-новозеландская модель семейных отношений подтверждает, что лечение больных психофармакологическими препаратами в домашних условиях с посещением врача более эффективно, чем госпитализация таких больных. Использование этой модели в лечении пациентов, страдающих эндогенными заболеваниями, привело не только к большему лечебному эффекту, но и к экономической эффективности, связанной с разгрузкой психиатрических стационаров. Пациенты, длительно лечившиеся в психиатрических стационарах в Англии и затем переехавшие в Австралию и лечившиеся согласно местной модели, отмечали ее большую, по сравнению с английской моделью эффективность. Это подтверждалось специалистами и было убедительно продемонстрировано на Всемирном конгрессе по психиатрии Всемирной федерации психического здоровья в Дублине.

Отмечено, что лица, страдающие шизофренией и живущие в расширенных семьях, включающих в себя несколько поколений родственников, имеют лучший прогноз, связанный с получением такими больными дополнительной заботы со стороны многочисленных родственников, не входящих в круг «ядерной» семьи. Ядерным членам семьи мешает проявлять необходимую заботу о больном контроль, связанный с их созависимостью, тогда как родственники расширенных семей этой созависимости не имеют. Дополнительные члены семьи стараются уменьшить социальный уход больного в себя и его изоляцию.

Целесообразным для больных эндогенными заболеваниями считается прохождение социальной реабилитации в домах гостиничного типа, что является чрезвычайно полезным для таких пациентов. В этих «домах на половине дороги» пациенты участвуют в профессиональной деятельности, в самообслуживании, восстанавливают навыки самодостаточности. При реализации этих навыков в домашних условиях трудно избежать столкновения больных с явлением созависимости, с контролем. Временно проживая в таких домах, пациенты выезжают на работу, посещают общественные места, вызывающие их интерес, за исключением возможности посещать свой дом, чтобы не попасть под влияние семейных контролеров, так как влияние семьи может быть не только положительным, но и отрицательным. Семейная поддержка, превратившаяся в созависимость, вредна для пациента.

семья психический расстройство

Библиографический список

1. Буянов М. И. Ребенок из неблагополучной семьи: записки детского психиатра. М.: Просвещение, 2008. С. 53-54.

2. Демьянов Ю. Г. Человек с отклонениями в психической деятельности и его микросоциальный мир // Мнухинские чтения: Материалы конференции. СПб.: ИПК «Синтез-Полиграф», 2009. С. 36-40.

3. Захаров А. И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. Л.: Медицина, 2010. С. 44-61.

4. Коркина М. В., Цивилько М. А., Марилов В. В. Нервная анорексия. М.: Медицина, 2008. С. 35, 60-61.

5. Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Психоанализ и психиатрия: Монография. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2010. С. 603-616.