Предмет, задачи и структура юридической психологии

Реконструктивная деятельность предполагает развитое практическое (!) мышление, общий и специальный интеллект, хорошее воображение, креативность, интуицию. В значительной степени умение видеть мелочи, умение работать с информацией, важна также способность сомневаться (Аристотель: «Сомнение есть начало мудрости») и способность к рефлексии. Специфика следственного воображения и мышления заключается в выдвижении целого ряда взаимоисключающих предположений (версий) в рамках реальной ситуации и реального результата. В ситуациях сложных следственных задач первостепенную важность обретает способность следователя к креативности, т.е. к творчеству. Несколько слов об интуиции. Философский энциклопедический словарь определяет интуицию (от лат. пристально смотрю) как «способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательств». Понятно, что психология как наука не может довольствоваться такой констатацией этого психического феномена. Из существующих исследований мы обратимся пожалуй к одним из наиболее интересным исследованиям Пономарева Я.А. Исследователь Пономарев Я.А. в своем труде «Психика и интуиция» приходит к выводу, что выделение неосознаваемого продукта действия и есть то зерно, из которого возникает интуиция. Его исследования показали, что если дать подсказку до задачи, то подсказка не помогает, если же после, а затем вновь задачу, то задача решается. Действительно, неосознанный продукт или точнее незамеченное свойство вещи, явления при подробном анализе оказывается подсказанным другой ситуацией, явлением. Часто интуитивное решение кажется неожиданным. Однако на деле человек сознательно и активно способствует поддержанию поисковой доминанты (перебирает все возможные варианты, что-то из них пробует и т.п.) (пример ученых, Ньютон открыл притяжение, пронаблюдав падение яблока). Итак, в итоге реконструктивной деятельности следователь восстанавливает картину происшедшего, увязывает ее в логических связях, подкрепляя доказательствами.

Что касается социального аспекта деятельности, то имеется в виду работа с общественностью, профилактические мероприятия, правовая пропаганда, а также речь здесь идет о профессиональной этике. Как известно, следователь обладает широкими властными полномочиями и процессуальной самостоятельностью, что налагает на него соответствующие требования ответственности и самоорганизованности. Более того, постоянные эмоциональные нагрузки должны находить выход, иначе происходит профессиональная деформация. Выход – это чувство удовлетворения результатами своего труда (социальные мотивы и установки: стремление к справедливости, удовлетворение от приношения пользы кому-либо и т.д.) Может быть интеллектуальное удовлетворение от раскрытия сложного дела. Кроме того, несмотря на самообладание следователя, его выдержку и прочее в этом духе, эти эмоциональные нагрузки сказываются, по меньшей мере, в мышечном напряжении. Поэтому очень важен активный отдых: туризм, спорт и т.п., который снимает это самое мышечное напряжение

Необходимо сказать несколько слов о типологических различиях личности следователя. Исследования показали, что у следователя в силу личностных особенностей, способностей, может доминировать какой-то из аспектов профессиограммы. Так, например, есть следователи-организаторы, следователи-«мыслители» (с доминирующей реконструктивной деятельностью), есть следователи с прекрасными поисковыми способностями, которые преимущественно достигают успеха расследования на начальных его этапах, в ходе осмотра места происшествия и обыска. У многих следователей имеются «любимые» следственные действия (например, следователи, «влюбленные» в допросы и соответственно блестяще их проводящие). Выделение индивидуальных типов следователей дает возможность правильнее решать кадровые и производственные вопросы. Так, в случае следователя-организатора хорошо использовать его в качестве руководителя следственной группы.

Что еще важно отметить в психологии следователя? Повышенная психическая напряженность работы следователя, необходимость постоянной оперативной реактивности предъявляют особые требования к нейрофизиологической организации психики следователя. К важным нервно-психическим качествам профессии следователя можно отнести:

-сензитивность – повышенную нервно-психическую чувствительность к внешним воздействиям;

-оптимальное соотношение реактивности (импульсивности) и активности;

-эмоциональную устойчивость;

-пластичность психических процессов;

-пониженный уровень тревожности – умеренную эмоциональную возбудимость в опасных ситуациях;

-резистентность – сопротивляемость внешним и внутренним условиям, препятствующим осуществлению начатой деятельности;

-толерантность – устойчивость к нервно-психическим перенапряжениям.

И в целом необходимость физической выносливости. По данным исследований, около 1/5 следователей не выдерживают ритма и нагрузки при работе в следственном аппарате. Как пишут Котов Д.П. и Шиханцов Г.Г. в «Психологии следователя»: «…Наш следственный аппарат платит за отсутствие психофизиологического отбора слишком дорогой ценой».

В заключение следует отметить, что при всей массе требований к личности следователя первостепенную значимость имеет система ценностных ориентаций: социально-правовая позиция, чувство гражданского долга, развитое правосознание и т.д., т.е. то самая профессиональная направленность юриста, о которой мы уже говорили выше.

Профессиональная деформация. Почему затрагивается этот, в сущности, неприятный вопрос о профессиональной деформации сотрудников правоохранительных органов? Потому что беда негативного отношения нашего общества к органам питается прежде всего именно из этого источника, источника, который называется профессиональной деформацией.

В начале XX века известный социолог Питирим Сорокин для обозначения особого социально-психологического феномена ввел в научный оборот специальное выражение «профессиональная деформация». Несмотря на то, что на смену спекулятивным домыслам пришел научный подход к этому феномену, серьезные исследования этого вопроса весьма немногочисленны.

Профессиональная деформация представляет собой результат искажения профессиональных и личностных качеств работника органа правопорядка под влиянием отрицательных факторов деятельности и окружающей среды. В чем она проявляется? К признакам профессиональной деформации можно предварительно отнести все те нарушения в деятельности, которые не должен, но совершает работник. Эти нарушения различными авторами называются по-разному – должностные проступки, ошибки, нарушения дисциплины, социальных, морально-этических, правовых норм, преступления, злоупотребления и т.д. К признакам профессиональной деформации многие авторы относят не только нарушения в деятельности, но и такие профессиональные изменения в личности, которые не соответствуют нормам профессиональной этики и не одобряются общественным мнением. Вообще профессионализация взгляда, наблюдения, восприятия и оценки людей один из наиболее ярких и первоначальных признаков профессиональной деформации. При таком профессиональном взгляде легко вообразить, что подавляющее большинство населения – это потенциальные правонарушители, вследствие чего легко происходит и перенос на них негативного отношения. У сотрудников милиции особенно легко развивается явление привыкания к неблагоприятным воздействиям, которыми изобилует их работа. В результате снижается их психологическая способность к сочувствию, сопереживанию по отношению к другому человеку. Одной из часто называемых причин профессиональной деформации считается специфика ближайшего социального окружения, с которым вынужден иметь общение специалист-профессионал. Как гласит народная пословица: «С кем поведешься – от того и наберешься». Также насильственное искусственное провозглашение максимальной престижности одних профессий (юридических, экономических) за счет принижения других ведет к неправильным профессиональным ориентациям людей.

В целом существующие исследования открывают разнообразный и широкий диапазон негативных проявлений личности в профессиональной деятельности. Для их классификации предлагается использовать понятие «норма», по отношению к которой оценивается то или иное проявление личности. При этом следует использовать два вида норм. С одной стороны – понятие «норма деятельности»: цели, принципы, технологии, методы и т.п. А с другой стороны – понятие «норма профессиональной этики». При чем не только и не столько абстрактные нормы общечеловеческой морали и трудовой этики, а именно профессиональной этики. В этом проявляется единство двух подходов к исследованию феномена – деятельностного и личностного. Именно с этих позиций следует выделять признаки профдеформации. Именно с этими двумя нормами следует сравнивать любую профессиональную деятельность и качество ее исполнения отдельным работником.

Особенность определения норм деятельности в профессии типа «человек-человек» всегда связана с необходимостью доопределения норм каждым рядовым исполнителем по месту и по времени, по объекту и средствам труда. Именно потому, что в тех профессиях, где объектом является человек, в отличие от неодушевленных предметов, всегда приходится учитывать чрезвычайно широкое разнообразие проявлений человеческой индивидуальности. Для чего нужен этот учет индивидуальности, видение человека в комплексе? Чтобы не допустить однобокого, узкопрофессионального, стереотипного взгляда на человека, взгляда, который приводит к неадекватному использованию своей профессиональной роли, искажению межличностных отношений, которые независимо от профессиональной ситуации не перестают быть таковыми. Для этого нужно уметь применять общие принципы и знания о человеке в конкретной ситуации к отдельному реальному человеку, уметь конкретизировать абстрактные знания и нормы. Многие признаки профессиональной деформации специалистов связаны со слабой понятийно-мыслительной подготовкой, с их низкой культурой профессионального мышления.

Чтобы осуществить свое воздействие человек как субъект деятельности должен на какое-то время вжиться, почувствовать мир другого человека, а это, естественно, не проходит бесследно. В психологии есть аксиома «Изменения происходят через опыт во взаимоотношениях». В деятельности юридических работников этот опыт своей негативной нагруженностью часто приводит к деформации. Поэтому важно уметь разотождествляться с другим человеком, уметь видеть различия между собой и другим. В основе этого умения лежит прежде всего развитое самосознание.

Профессионализм человека вырастает по мере насыщения сознания содержанием деятельности, т.е. с развитием профессионального сознания. Как это ни парадоксально, но подобная специализация повышает риск профессионально суженого взгляда, его перенесения на вне профессиональные сферы. В связи с этим интересно привести афоризм Лихтенберга, известного химика и писателя, который говорит: «Кто не понимает ничего кроме химии, тот и ее понимает недостаточно». Таким образом, необходимо уметь выходить из профессиональных ситуаций, профессиональной среды в обычную, бытовую, семейную жизнь, желательно не ограничиваться профессиональной сферой и заниматься еще какой-нибудь деятельностью (хобби, спорт и т.п.).

Что касается норм профессиональной этики, то здесь имеет значение уже имеющийся некоторый уровень моральной культуры: идеалы, убеждения, опыт соответствующих эмоциональных переживаний, поступков. Этот уровень способствует формированию профессиональной этики и не дает оступиться в тех профессиональных ситуациях, где эти нормы нечетко определены и плохо конкретизированы (например, в случае инструкции «действовать по усмотрению»). Здесь очень важно, чтобы исполнитель хорошо представлял себе более абстрактные нормы, общие принципы и, исходя из них, переходил к конкретной ситуации.

При всем сказанном человек как субъект деятельности должен иметь нормативное представление не только об объективной части деятельности, но и иметь нормативные представления о себе как профессионале: постоянно себя контролировать и корректировать, чтобы все время подтверждать свое профессиональное соответствие.

Таким образом, многие проявления «разрывов», нарушений должного исполнения профессионального труда, которые трактуются как признаки профессиональной деформации, объясняются деформацией деятельностных норм. Последнее обстоятельство связано с низкой культурой профессионального самоопределения субъекта, которая в свою очередь, также зависит от общей социальной культуры, воспитанности личности, являющейся «носителем» и выразителем морально-этических норм. Как сказал кто-то: «Знать себя, отвести себе должное место в жизни – значит, избавить общество от болезненных экспериментов не нашедшей себя личности»

Лекция 13. Криминальная психология: причины преступности, психология личности преступника

Криминальная психология изучает психические закономерности, связанные с формированием преступной установки, образованием преступного умысла, подготовкой и совершением преступления, а также созданием преступного стереотипа поведения. Она исследует личность преступника и преступной группы, а также психологические пути воздействия на них. Сочетая в себе и индивидуально-психологический подход к анализу преступных деяний и социально-психологические методы анализа преступности, т.е. оставаясь в своей сути психологической дисциплиной, криминальная психология одновременно выступает как существенная составная часть общего учения о преступлениях и преступности – криминологии. Главное развитие криминальная психология получила благодаря профессору уголовного права Гансу Гроссу, который обобщил свой опыт в фундаментальном труде «Криминальная психология» (1898).

Вопрос о причинах преступности в целом и отдельных преступлений конкретных лиц всегда привлекал к себе пристальное внимание общества. Практически вся история этого вопроса является историей столкновения двух тенденций в объяснении причин преступности. Одна из этих тенденций выражается в том, что поведение человека объясняется его биологическими свойствами – антропологическая школа уголовного права (Ч.Ломброзо). Наличие специфических врожденных свойств у преступника связывалось при этом с явлениями дегенерации, вырождения. Последователи Ломброзо несколько смягчили его позицию, признав определенное влияние и факторов внешней среды (социальных), однако доминирующее значение осталось за биологическими факторами. В целом такая позиция вела к снятию ответственности общества перед преступником и самого преступника перед этим обществом и собой. И значит, основным путем борьбы с преступностью становилась пожизненная изоляция или физическое уничтожение.

Противоположная тенденция – социологические теории преступности – усматривала причины преступности в социальных условиях: имущественном неравенстве, безработице, воспитании, тяжелых условиях быта и т.д. Делались попытки выделить различные группы разнообразных факторов. Известная теория «дифференцированной ассоциации» Сатерленда пытается объяснить преступное поведение как результат «обучения», т.е. восприятия личностью ценностей и норм поведения, принятых в преступном мире, с представителями которого личность общается.

Современные взгляды основываются на том, что не существует факторов, которые детерминировали бы только преступные действия. Преступное поведение является следствием сложного взаимодействия личности, социальной среды и конкретной ситуации. Можно говорить лишь о факторах, которые в наибольшей степени предрасполагают к противоправному поведению. И эти факторы прежде всего и в значительной мере заключены в личности, хотя бы уже потому, что именно ей мы вменяем вину за содеянное. Именно личность является точкой пересечения социальных и биологических предпосылок, но поскольку личность есть социальная характеристика человека, то мы можем говорить о доминировании социальных причин, опосредованных личностью человека в виде воспитания, социализации, общения и т.д. Это опосредование внешних воздействующих факторов представляет собой преломление внешних обстоятельств через систему сформированных у человека внутренних условий.

Даже если обратиться к лицам с психическими аномалиями, которых очевидное большинство среди преступников, то и здесь нет природной предрасположенности к преступлениям, но есть генетическая предрасположенность к тем влияниям среды, которые могут обусловить совершение преступления. Чем менее социализирована личность (что, как правило, и служит характерной особенностью личности преступника), тем больше возможность автономизации биологических факторов. Чем ограниченнее психическое развитие человека, тем большую роль в его поведении играют иерархически низшие уровни мотивации: эксцессы темперамента, патологии психики, подсознательные влечения. Но поскольку в человеке не существует предопределения поведения инстинктивной природой, постольку биологически унаследованные качества человека должны быть поняты как подсистема развития определенных психических качеств. Как хорошо по этому поводу пишет М.И. Еникеев: «Поведение человека побуждается не однозначными влечениями, а мерой социализированности.» Таким образом, социальные и биологические факторы становятся детерминантами криминального поведения не сами по себе, а интегрируясь в личностно-психологические качества преступника. Поведение человека зависит в большей степени от реальных условий его жизнедеятельности, но эти условия по-разному преломляются в психике индивида. Можно сказать, что преступление обусловлено неблагоприятным воздействием среды на «неблагоприятные» психические особенности индивида.

Далее мы более подробно, можно сказать наглядно рассмотрим на основе вышесказанного ведущую отечественную концепцию в объяснении причин преступного поведения, проследим конкретную причинную цепочку. Но прежде необходимо заметить следующее. Важно понимать, что преступность как социальный феномен и конкретное преступное поведение, в котором на центральное место выходит человеческий фактор, явления разного порядка. Интересно отметить, что Дюркгейм, известный французский социолог (это имя должно быть вам известно в связи с понятием «аномии»), считал преступность нормальным социальным явлением при условии непревышения уровня, характерного для общества определенного типа. По его мысли, преступность неотделима от нормальной эволюции морали и права.

Итак, в конкретном преступном поведении мы прежде всего имеем дело с человеческим фактором – личностью. Чтобы понять причины преступного поведения, заключенные в личности, необходимо изучить эту личность, выявить те внешние по отношению к ней социальные явления и процессы, которые сформировали ее криминогенные черты. Отправным пунктом в изучении любой личности является понимание ее как целостного образования, как единства всех свойств и качеств, отражающих взаимосвязь и взаимозависимость личности и социальной среды, в которой эта личность живет и воспитывается и в которой себя проявляет. Те социальные факторы, которые порождают преступность в целом, в каждом конкретном случае определяют преступное поведение следующим образом: во-первых, они создают неблагоприятные условия для формирования личности в семье, школе, иных учебных, а также трудовых коллективах, неформальном общении; во-вторых, они образуют те внешние условия, которые могут способствовать такому поведению. И в том, и в другом случае они конкретизируются и индивидуализируются. В связи с этим нельзя не согласиться с В.В. Панкратовым в том, что определенная среда формирует определенный тип индивида, «определенный же тип личности, действуя в силу своих особенностей по преимуществу избирательно, попадает чаще всего лишь в определенные ситуации, поскольку сам является их важнейшим элементом, т.е. индивид ограничивает разнообразие влияний среды на него и формируется уже этими «избранными» влияниями». Здесь мы видим перерастание внешне социального во внутренне субъективное. Этот переход из общесоциального в индивидуальное происходит по социально-психологическим каналам и механизмам, т.е. путем общения между людьми. Думается, что те личностные особенности, которые сформировались с началом социализации личности и в дальнейшем закрепились в ней, дают возможность понять причины преступного поведения.

Согласно взглядам современных отечественных исследователей, общая объяснительная схема преступного поведения есть отчуждение личности, корнями уходящее в детство. Как гласит один из основных принципов психологии: каждая психическая функция прежде чем стать интрапсихической (т.е. внутренней, присущей личности), первоначально является функцией интерпсихической (межличностной). Этот принцип и положен в основу рассматриваемой концепции: криминологически значимые психологические особенности имеют свои корни в характере ранних внутрисемейных отношений.

Итак, отчуждение личности. В широком смысле любое преступное поведение можно назвать отчужденным, поскольку оно свидетельствует о неприятии виновным ценностей и норм, установленных обществом. Оно является и отчуждающим, т.к. способствует изоляции преступника от среды, усугубляя эту дистанцию. Начало же этой возможной жизненной катастрофы, как уже было указано, коренится в детстве.

Известно, что родители, семья, детство играют исключительную роль в воспитании человека, определении его дальнейшей жизни, формировании его нравственных и психологических качеств. Криминологические аспекты отвергания родителями ребенка до недавнего времени не привлекали к себе внимания отечественных исследователей. Между тем, именно отсутствие эмоционально теплых отношений в семье главным образом порождает такие особенности личности, которые затем предопределяют ее преступное поведение. При этом, понятно, результаты влияния среды зависят от того, с какими прирожденными особенностями они встречаются и через какие ранее возникшие психологические свойства ребенка преломляются. Понятно также и то, что психологическое отчуждение родителями ребенка не является единственной причиной формирования личности преступника. Однако, исследования убедительно доказывают наибольшую значимость именно явления отчуждения.

К слову говоря, нарушение первичных социальных связей и в особенности отсутствие необходимого положительного эмоционального контакта на ранних этапах развития ребенка, может не только породить отчужденность, но и способствовать возникновению нервно-психических аномалий, в свою очередь обладающих немалым криминогенным потенциалом.

Сделаем небольшое отступление. В западной психологии большой популярностью пользуется возрастная периодизация Эрика Эриксона (таблица). Эриксон выделяет восемь жизненных этапов, каждый из которых заканчивается кризисом. Кроме того, каждый этап несет свои определенные задачи, решение или не решение которых сказывается на всей последующей жизни. К нашей теме отчуждения первостепенное отношение имеет первый жизненный этап. Как видим, здесь ребенок решает фундаментальный вопрос всей своей последующей жизни – вопрос о том, доверяет ли он окружающему миру или нет. Желанность ребенка, любовь матери к ребенку создают у него ощущение защищенности и безопасности и становятся базой для расширения его позитивных контактов с другими лицами; именно с родителей (прежде всего матери) начинается социальная идентификация и социализация ребенка. На идентификации основывается одна из главных функций семьи – формирование у ее членов способности учитывать в своем поведении интересы других людей общества. Включая детей в свою психологическую структуру, семья обеспечивает тем самым их первичную, но чрезвычайно важную социализацию, т.е. «через себя» вводит их в структуру общества. Напротив, у ребенка, лишенного материнской любви, отвергаемого родителями, возникает ощущение угрожающей среды.

В зарубежной литературе можно найти ряд прямых указаний на криминогенность психологического отчуждения детей от родителей (польский криминолог Б.Холыст – «психическое сиротство», американские криминологи Ш. и Э. Глюк, В.Фокс – «дефектная модель будущего поведения» и др.)

Очевидно, что поведение в силу пластичности и динамичности психики может корректироваться и даже существенно изменяться под влиянием жизненных ситуаций. Другими словами между неблагоприятным детством и преступным поведением лежит жизненный опыт индивида. Очевиден также факт, что есть немало преступников, которые не подвергались в детстве отвержению родителями, а например, при полном их принятии просто переняли асоциальные ценности и стереотипы поведения родителей, у таких лиц мотивы преступлений не порождаются социально-психологическим отчуждением, они отчуждены от широкой социальной среды, но вполне адаптированы в малых социальных группах. И все же сотни кропотливо исследованных индивидуальных историй преступников говорят о том, что в подавляющем большинстве случаев важнейшей причиной преступного поведения является психологическое отчуждение в детстве. И неудивительно, что среди них много преступников с психическими аномалиями, поскольку именно такие дети приходят в мир с наименьшим ресурсом адаптивных возможностей. Когда такие дети попадают в неблагополучную среду, нежеланными, ненужными, нелюбимыми, то они быстро отчуждаются от этого мира, непонятного и угрожающего, изначально лишившего их позитивной самоидентификации и уверенности в существовании. Как сказал кто-то: «Трагедия детства в том, что его катастрофы вечны». Хотелось бы, чтоб это понимали и родители, лишающие своих детей тепла просто в силу занятости и работы.

Отчуждение само по себе не является непосредственной предпосылкой преступного поведения, оно порождает тревожность, которая, в свою очередь, становится основой преступного поведения и формирует мотивы, направленные на «защиту» своего социального и биологического статуса (о мотивах ниже).

Несколько слов о тревожности. Тревожность – это выражение субъективного неблагополучия личности. При этом необходимо различать тревожность ситуативную, связанную с конкретной внешней ситуацией, и личностную, являющуюся стабильным свойством личности. Тревога как эмоциональное состояние возникает в ситуациях неопределенной опасности и проявляется в ожидании неблагополучного развития события. Беспредметность тревожности отличает ее от страха, как реакции на конкретную угрозу.

Отвергание родителями ребенка и его последующее отчуждение приводят к формированию необратимых психологических особенностей: общей неуверенности в себе и в своем месте в жизни, в своем бытие, боязни утраты себя, своего «я», страха небытия, ощущения неопределенности своих социальных статусов, тревожных ожиданий негативного, даже разрушительного воздействия среды. Эти психологические особенности, заложенные отношением родителей на ранних этапах жизни, затем закрепляются в школе, трудовом коллективе, среди сверстников, всеми условиями жизни индивида, если они тому способствуют. Все названные особенности составляют то, что можно обозначить понятием «тревожность». Но среди них особенно значим страх смерти, который связан с наиболее глубокими онтологическими основаниями бытия личности – чувства, права и уверенности в существовании, в своей самоидентичности, автономии «я» от «не-я» (классическое «Кто я? тварь дрожащая или право имею?»).

Криминогенность тревожности заключается не только в том, что она включает в себя беспокойство, субъективное ощущение своей уязвимости, незащищенности, личностной неопределенности, она детерминирует специфическое восприятие окружающей среды тоже как неопределенной, расплывчатой, неясной, чуждой и даже враждебной. Поэтому непонятны и чужды ее нормы и запреты, перестающие играть регулирующую роль. Именно совокупность всех этих моментов образует тревожность не только как состояние, но и как устойчивую психологическую черту, личностную позицию, формирующую в конечном счете дезадаптивное поведение индивида, его отношение к миру. Очень важно подчеркнуть, что тревожная личность бессознательно проецирует свои состояния и переживания на среду и воспринимает ее уже таковой.

Таким образом, тревожность, порождаемая в основном отчуждением личности, представляет такое ее свойство, которое выражается в субъективно серьезных опасениях за свое биологическое или (и) социальное существование. Это свойство порождает подозрительность, мнительность, сверхосторожность, стремление защитить себя, и чем острее ощущение угрозы, тем меньше принимаются во внимание нравственные запреты и тем вероятнее совершение преступных действий. В своей массе преступников от не преступников отличает именно наличие этого свойства личности, а не временное состояние тревожности, которое может появиться у любого человека.

Последнее звено причинной цепочки, которое после отчуждения личности и ее повышенной тревожности непосредственно предшествует преступному поведению, - мотив, который собственно и представляет интерес для юриста. Юристы полагают, что преступления совершаются главным образом из корысти, мести, ревности, хулиганских побуждений, не очень задумываясь над тем, какие глубинные психологические и внешние социальные реалии они отражают, в чем их субъективный смысл. Во-первых, любое поведение человека полимотивировано. Во-вторых, мотивы нельзя понять вне связи с прожитой человеком жизнью, с теми влияниями, которым он подвергался и которые определили его личностные особенности (криминогенетический принцип, по Ю.М. Антоняну). В мотивах как бы воспроизведено, отражено прежде всего содержание раннесемейных отношений, а затем и последующих событий. Отношения и события детства обретают вторую жизнь, новую форму существования и, реализуясь через мотивы в поведении, являются как бы ответом на них, их продолжением или следствием. Если же не связывать мотивы со всей жизнью индивида, то можно прийти к абсурдному выводу, что любой мотив возникает мгновенно под воздействием актуальной ситуации. Подобный вывод означал бы также, что мотивы не имеют личностных корней.

Итак, мотивы выражают наиболее важные черты и свойства, потребности и стремления личности («Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет», Марк Аврелий). Вместе с тем, пытаясь понять мотив, нельзя ограничиваться указанием на то, что в момент совершения преступления виновный испытывал сильнейший приступ гнева, хотя эта эмоция оказывает значительное влияние на принятие решения. Простая констатация гнева, ярости или ревности еще далеко не раскрывает содержание мотивов, поскольку она не дает ответа на вопрос, каков субъективный смысл совершаемых действий.

Нет мотивов, которые порождали бы только преступное поведение, сами мотивы не могут быть преступными. Преступным способно быть только поведение. Поэтому изучение мотивов преступного поведения всегда должно осуществляться в тесной связи с личностью преступника, их понимание всегда должно вытекать из понимания самой личности, ее сущности. Необходимо знать, какую функцию (или функции) выполняют названные мотивы в отношении личности, какую «службу» ей служат, в чем для нее психологическая «выгода» от совершения преступных действий, побуждаемых данными стимулами. Этот момент психологической «выгоды» является наиболее важным для понимания мотивов преступлений, и именно по той причине, что любое субъективное побуждение должно освещаться с позиций личностного смысла, личностной значимости.

Таким образом, мотивы преступного поведения состоят как бы из двух уровней. Первый из них можно назвать предметным, поскольку он выполняет функции непосредственного удовлетворения лежащих на поверхности потребностей: например, убийство из мести, желание завладеть чужим имуществом и тем самым повысить собственное благосостояние и т.п. Второй уровень мотивов преступного поведения можно обозначить как смысловой. Здесь мотивация возникает, развивается и реализуется на бессознательном уровне, и ее содержанием является постоянное утверждение своего «я», защита своего биологического и социального существования. Теснейшим образом переплетаясь, взаимодействуя, взаимодополняясь, эти уровни усиливают друг друга и мощно детерминируют преступное поведение. Мотивация становится смыслообразующим и смыслоконтролирующим фактором поведения.

Кроме того, в механизме совершения преступления побуждения индивида имеют тесную связь с привычными способами поведения. Привычные, обобщенные действия личности так же, как и мотив, определяют направленность человеческого поведения. Не владея обобщенным способом действия, индивид никогда не поставит соответствующей цели и мотивационно ее не санкционирует. В свете вышесказанного об отчуждении о чем здесь идет речь? Если проанализировать индивидуальные биографии преступников, то окажется, что их уголовно наказуемым поступкам обычно предшествовало совершение мелких правонарушений и аморальных действий, т.е. в большинстве случаев совершению преступлений предшествует то, что можно обозначить понятием «дезадаптивный образ жизни». Образ жизни преступников всех категорий в той или иной степени всегда связан с их отчуждением. Преступное поведение органически вписывается в соответствующий образ жизни, и его причины могут быть поняты именно в такой связи. Таким образом, понять поведение преступника – значит понять его мотивы и привычные поведенческие стереотипы (или обобщенные способы жизнедеятельности, по М.И. Еникееву). К тому же любому юристу хорошо известно, что устойчивые поведенческие особенности личности – криминалистически значимые идентификационные свойства личности преступника.

Для чего нужно такое скрупулезное, тщательное изучение подлинных мотивов преступления?

Во-первых, это требование зафиксировано законодательством, оно лежит в основе принципа индивидуализации наказания, реализация которого, в свою очередь, является важным признаком гуманного, цивилизованного отношения. Другими словами, правильное заключение о мотивах как субъективной стороне преступления – основа правильной квалификации совершенного преступления.

Во-вторых, знание мотивов необходимо для тонкого, адекватного воспитательного воздействия на отдельных преступников в условиях исправительного режима. Ведь нужно точно знать, что именно подлежит ресоциализации.

В-третьих, эта информация помогает в ходе предварительного следствия и предупредительной работы.

В-четвертых, будет ли преступник, не осознающий своих истинных мотивов и выслушивающий их формулировку от органов суда и следствия, которая справедливо возмущает его своей неполнотой, а то и неадекватностью, стремится к перевоспитанию? Осознание себя, своих сложностей – это шаг к принятию ответственности, ответственности за то, что ты есть и что делаешь.

Примеры анализа преступлений:

1) Карандышев из «Криминальной сексологии», с.236;

2) Мотив самоутверждения -хрестоматия по юридической психологии изд-ва «Питер», с.128;

3) символический суицид – «Психология преступника и расследования преступлений», с.88-92;

4) преодоление социально-психологического отчуждения – там же, с.97-99.

Психология личности преступника. Рассмотрев необходимость установления подлинной мотивации, мы вплотную подошли к психологии личности преступника, поскольку задачи исследования психологии личности преступника прежде всего заключаются в исследовании мотивации. Помимо этого, с психологией личности преступника связаны такие задачи как:

3выяснение вопросов, способствующих правильной квалификации совершенного преступления: определение психического состояния в момент совершения преступления (например, состояние аффекта), установление вменяемости (т.е. способности быть виновным), формы вины (умысел или неосторожность), установление роли, которую обвиняемый играл в группе и т.п.;

3выбор тактических приемов, которые в наибольшей степени способствуют успешности при производстве следственных действий (особенно это касается допроса). Следователь должен знать об обвиняемом намного больше того, что может иметь доказательственное значение и что в силу этого обычно отражается в следственном производстве. Некоторые данные, не имеющие процессуального значения, чрезвычайно важны в тактическом отношении;

3задача воспитательного воздействия на личность правонарушителя с целью его ресоциализации должна ставиться уже на первом допросе и опираться на знание индивидуально-психологических особенностей данного обвиняемого;

3работа по выявлению причин данного преступления.

В юридической литературе термин «личность преступника» употребляется в различных значениях. Имея в виду, что в соответствии с законом никто не может быть объявлен преступником иначе, чем на основании приговора суда, предлагается разграничивать понятия «личность подозреваемого», «личность обвиняемого», «личность подсудимого», «личность осужденного». В этом контексте понятие «личность преступника» приложимо лишь к осужденному за конкретные преступления. В большей части случаев словосочетанию «личность преступника», естественно, придается более широкий смысл, в известной мере обобщающий, психологический, имеющий целью определить значение индивидуальных особенностей личности в причинно-следственных связях механизмов преступления.

Как уже было указано в первой части лекции, непосредственные причины и истоки виновного поведения всегда лежат в личности человека, совершившего преступление. Методологическое основание здесь положение о том, что никакие внешние обстоятельства не могут являться непосредственными причинами противоправного деяния, если они не стали побуждениями воли самого человека, обладающего способностью к волевому поведению. Генезис преступного поведения заключается в формировании у индивида состояния психологической готовности к поведенческому акту в форме общественно опасных действий либо бездействия.

Раскрытие психологии личности преступника предполагает создание модели психологической структуры личности преступника, и здесь разные исследователи обращаются к различным сочетаниям психологических свойств. Резюмируя многочисленные исследования личности преступника, проводимые с позиций изучения ее отдельных характеристик, В.Н. Кудрявцев отмечает, что все эти исследования были направлены на то, чтобы выявить, чем преступник отличается от человека, соблюдающего закон. При этом молчаливо предполагалось, что такие отличия существуют, т.е. предполагалось существование нечто специфического, присущего исключительно преступнику. Однако постепенно выяснилось, что изучаемые особенности личности (например, демографические данные) не являются такими, которые бы отличали преступников от лиц, соблюдающих закон.

Большое значение придавалось степени знания личностью социальных норм, ее правосознанию. Но как оказалось в результате исследований основные деформации правосознания, которые служат источником отклоняющегося поведения, лежат не в познавательной сфере, а на уровне оценочных суждений права и практике его применения. Кроме того, сами по себе дефекты правосознания не ведут к преступному поведению.

В итоге, многочисленные исследования констатируют, что существуют некоторые комплексы черт личности, характерные для разных типов правонарушителей, но нет таких черт, которые бы фатально предопределяли социальные отклонения.

Для иллюстрации сказанного мы рассмотрим два больших исследования.

Первое проводилось А.Р. Ратиновым и его сотрудниками с помощью разработанного ими теста «Смысл жизни», содержащего 25 пар противоположных суждений. По мнению Ратинова, структура личности представляет собой планетарно-атомарную модель. В центре модели расположено личностное ядро, а вокруг в различных плоскостях и на разноудаленных «орбитах» находятся другие образования. Образно говоря, в центре находятся самые значимые и поэтому наиболее стабильные ценности сознания, а по мере «удаления» от них – подчиненные первым более лабильные и ситуативные ценности.

Базовым ядерным образованием личности является, таким образом, мировоззрение в его нравственно-психологической модификации, выраженной в категории смысла жизни. Мировоззрение – это «мир во мне и я – в мире». Оно включает миросозерцание, миропонимание и миросозидание (проектирование своей жизнедеятельности, определение ее смысла и перспектив).

Ратинов предположил, что структура личности по своим содержательным характеристикам будет различаться у отдельных лиц и иметь своеобразную конфигурацию. Различия в смысле жизни у разных людей заключаются не в том, что одни что-то ценят, а другие это отвергают. Базовые общечеловеческие ценности признают все, но по-разному их предпочитают. С целью эмпирической проверки и был разработан тест «Смысл жизни». Пример одной пары полярных суждений:

Семья для меня

имеет большое значение, и 3 2 1 0 1 2 3 не имеет решающего значения,

мне было бы трудно жить одному важней другие интересы

Контингент испытуемых был представлен тремя выборками: первая – «преступники» (300 чел), вторая – из представителей различных групп населения (200 чел) и третья – работники правоохранительных органов (200 чел). Исследование выявило существенные различия между преступниками и законопослушными гражданами по всем шкалам теста. Анализ показал, что законопослушные испытуемые намного превосходят преступников по социально-позитивному отношению по всем базовым ценностям, по общему самоощущению, по оценке смысла своей жизни. Преступники оказались более фаталистичными и меланхоличными, крайне отрицательно оценивающими прожитую жизнь, повседневные дела и жизненные перспективы, у них снижена потребность в самореализации. Вместе с тем обнаружилось и определенное сходство и, кроме того, неоднородность различных категорий преступников по мировоззренческим позициям.

Таким образом, проведенное исследование доказывало специфику содержания личностного ядра, заключенной так сказать в «житейской философии» как психологической детерминанты преступного поведения. Исследование экспериментально подтвердило, что существует определенная реальность, соответствующая понятию «личность преступника». Очевидно, что различает преступников от непреступников не одно какое-то свойство или их сумма, а неповторимое сочетание и особый «удельный вес» каждого из личностных свойств, которые и образуют новое качество.

Приведенное исследование характеризует, главным образом, ценностно-нормативную систему личности преступника, ее нравственные стороны. В исследовании же, о котором я расскажу далее, сделаны попытки более конкретно обозначить психологические особенности личности преступника и ее отдельных категорий.

Итак, исследование Ю.М. Антоняна, В.П. Голубкова и некоторых других, проведенное с помощью известной методики многостороннего исследования личности (у нас адаптированный вариант СМИЛ, на западе – MMPI). В этой методике имеется 13 шкал, из которых 3 – оценочные и 10 – основных. Исследование показало наличие у преступников в существенной массе типичного повышения по шкалам 4, 6, 8, которые несут характеристики импульсивности, агрессивности, асоциальности, гиперчувствительности к межличностным взаимоотношениям, отчужденности и плохой социальной приспособляемости.

Относительное число лиц, имеющих типичные особенности преступника, зависит от вида совершенного преступления. Максимальное число лиц с типичными психологическими особенностями отмечается среди тех, кто совершает грабеж или разбойное нападение (44,4 %), а также изнасилование (41 %); минимальное – среди тех, кто совершает кражи (25 %) и хищения имущества (22 %). Лица, совершившие убийства и нанесшие тяжкие телесные повреждения, занимают промежуточное положение (36 %). Однако независимо от вида совершенного преступления количество преступников, имеющих типичные психологические особенности, значительно превышает относительное число подобных типов личности среди законопослушных граждан (5 %). Несколько слов в отношении конкретных категорий преступников.

Убийц отличает от всех других категорий прежде всего чрезмерная стойкость аффекта, повышенная чувствительность, повышенное осознание своей ценности, трудности в установлении контактов. Их поведение направляется в основном аффективно заряженными идеями. Такие люди совершают преступления чаще всего в связи с накопившимися отрицательными эмоциями в отношении того или иного человека или ситуации, не видя при этом (или не желая видеть) другого способа разрешения конфликта.

Лица, совершившие изнасилования, в меньшей степени отражают сексуальные мотивы и в большей – самоутверждение себя в мужской роли. Кроме того, у них самая низкая чувствительность в межличностных контактах (черствость) и низкая склонность к самоанализу. Этот вид преступлений, так же как и другие, связан с такими личностными свойствами, как импульсивность, ригидность, социальная отчужденность, нарушение адаптации, дефекты правосознания и возможности регуляции поведения.

Поведение корыстно-насильственных преступников определяется тенденцией к непосредственному удовлетворению возникающих желаний и потребностей, что сочетается с нарушением общей нормативной регуляции поведения, интеллектуального и волевого контроля. Другими словами, корыстно-направленные преступники отличаются от всех других наибольшей неуправляемостью поведения и внезапностью асоциальных поступков.

Профиль воров имеет сходство с корыстно-насильственными, но имеет значительно меньшую степень выраженности. Воры более социально адаптированы, менее импульсивны, более лабильны и подвижны, у них меньше выражена тревога и общая неудовлетворенность актуальным положением, т.е. в целом воры характеризуются наиболее гибким поведением. Для них характерна, в отличие от предыдущих двух категорий, хорошая ориентация в нормах и требованиях, несмотря на их внутреннее неприятие и сознательное нарушение.

Категория расхитителей обладает наиболее высоким интеллектуальным контролем поведения, хорошо адаптирована. В целом расхитители не имеют существенных отличий от нормативной группы и как и законопослушные обладают различными личностными свойствами.

Таким образом, обнаруженная связь между психологическими особенностями и преступной деятельностью позволяет рассматривать первые как один из потенциальных факторов преступного поведения, который при определенных воздействиях среды может становиться реально действующим, причем среда может оказывать как усиливающее, так и тормозящее влияние на проявление этого фактора.

Подведем основной итог. Личность преступника отличается от личности законопослушного прежде всего негативным содержанием ценностно-нормативной системы, т.е. направленностью, а также устойчивыми психологическими особенностями, сочетание которых имеет криминогенное значение и специфично именно для преступников, но при этом мы не должны забывать об отсутствии фатального предопределения противоправного деяния.

Лекция 14. Криминальная психология: типологии личности преступников

Прежде чем перейти к типологии личности преступников, вспомним основной вывод прошлой лекции. Он заключался в том, что сама личность преступника в целом представляет собой социальный и психологический тип, отличающийся от других личностей. Преступник как социальный тип личности отличается от представителей других социальных типов тем, что он общественно опасен. Но не только эта черта отличает преступников от других лиц.

В прошлой лекции мы говорили о том, что психологическое исследование значительной группы лиц, виновных в убийствах, грабежах, кражах и других общеуголовных преступлениях, показало, что им в гораздо большей степени, чем законопослушным гражданам, свойственны такие особенности, как слабая адаптированность, отчужденность, импульсивность, агрессивность. Они в целом хуже учитывают прошлый опыт, плохо умеют или вообще не умеют прогнозировать будущее. Другими словами, в личностной структуре преступника как типа личности имеются элементы, являющиеся психологическими предпосылками преступного поведения. Указанные черты типичны для подавляющего большинства преступников, но не обязательно должны быть у каждого из них.

От анализа личности преступника в целом как типа, как носителя наиболее общих, устойчивых социально-психологических черт и качеств можно перейти к анализу ее разновидностей. Именно своеобразные модели личности, создаваемые посредством типологизации, серьезно облегчают решение целого ряда практических задач. Соответствие конкретного лица уже созданной модели, т.е. определенному типу личности, позволит сделать весьма обоснованное предположение о субъективных причинах преступного поведения, поскольку они уже известны как свойственные данному типу личности. Учитывая данный тип преступника, можно разработать соответствующую последовательность шагов предупредительной работы с ним, определить тактику следствия или отдельных следственных действий в случае возбуждения уголовного дела.

Существует несколько типологических схем личности преступника с разными критериями положенными в основу типологии. В общем смысле, в основе криминально-психологической типологизации личности преступников лежат доминирующие позиции личности, ее побуждения, мотивы, устойчивые цели и способы совершения преступления, мера десоциализированности личности, характер ее антисоциальной направленности.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6