Проблема связи латеральеых профилей с индивидуальными различиями человека (в дифференциальной психоф...

Проблема связи латеральеых профилей с индивидуальными различиями человека (в дифференциальной психоф...

Четвертая глава называется «Латеральные профили и проблема леворукости».  В первой части этой главы исследуется распространенность латеральных профилей среди  леворуких в норме. Для  решения задачи  изучения распространенности латеральных признаков  среди леворуких испытуемых  было исследовано 74  практически здоровых леворуких мужчин в возрасте от 20 до 35 лет с достаточным уровнем развития интеллектуальных возможностей. В качестве контрольных  были взяты данные исследования 276 практически здоровых мужчин в возрасте от 20 до 35 лет.

Обработка полученных данных  позволила установить, что унилатеральные  левши (группа ЛЛЛ) составили в экспериментальной выборке 55,4%, в группу ЛПЛ  вошло  9,5%, в группу ЛЛП – 27,0% и в группу ЛПП – 8,1%. Распределение  латеральных профилей  среди  праворуких имело следующий  вид: ППП- 51,0%, ПЛП – 14,3%, ППЛ – 25,5%  и ПЛЛ – 9,2%.  При  сопоставлении  распространенности  латеральных профилей  в системе  измерений "рука-ухо-глаз"  среди праворуких  и леворуких   достоверных различий  между ними  выявлено не  было  (р > 0,05,   критерий Фишера).  Данные проведенного эксперимента  подтвердили предположение о том, что леворукость  не является  однозначным  феноменом  и среди них  также возможно выделение  разных вариантов индивидуальных профилей латеральности.

Исследования  индивидуально-психологических  особенностей леворуких с разными  профилями латеральности  до настоящего времени  малочисленны (В.А.Москвин, Н.В.Москвина, 1998). Этому  посвящена вторая часть главы, в которой экспериментально изучаются корреляции некоторых латеральных и индивидуально-психологических особенностей у леворуких. Был поставлен вопрос:  какую роль  в структуре  латеральной организации  леворуких  играет  показатель  пробы А.Р.  Лурия "перекрест рук"  и каким образом  он может быть  связан  с индивидуальными особенностями?  Связан ли правый показатель пробы  "перекрест рук"   с параметром "активности"  (эргичности), как и у праворуких, или же эта корреляция  имеет  обратное, инвертированное  значение?

 Из всей  выборки леворуких было  отобрано 36  леворуких  мужчин  в возрасте 20-35 лет  с одинаковым образовательным уровнем  (среднее специальное или высшее образование). Индивидуальные профили латеральности  испытуемых данной группы определялись в системе  измерений "рука-ухо-глаз"  и характеризовались "чистой"  леволатеральностью – все испытуемые  принадлежали к группе  ЛЛЛ.  Единственное и основное отличие  заключалось  в показателе пробы "перекрест рук" (ПППР) – 18 испытуемых обнаружили  правый показатель этой пробы  и 18 – левый.   В конце  раздела подробно приводятся результаты факторного анализа и другие статистические данные (в том числе, и  с применением непараметрических критериев),   далее проводится обсуждение полученных данных.  Дается  обзор литературы, рассматривающий проблему леворукости. Отмечено, что первые зарубежные исследования в этой области были направлены, в основном, на изучение связи леворукости с умственной недостаточностью.

Приведенные работы показывают наличие как достаточно большого числа леворуких, так и вариаций в распределении латеральных признаков и своеобразия ФАМ в разных нозологических группах, что связывается с пренатальными поражениями мозга в ранних периодах онтогенеза. Однако причины, оказывающие влияние на латерализацию функций,  все же остаются еще не вполне ясными.

Рассматривая теории происхождения леволатеральных признаков, следует отметить, что все они, в основном, касаются "рукости" и учитывают различные аспекты: наследственные, исторические, социокультурные, геоэкологические и др. (Н.Н. Брагина, Т.А. Доброхотова, 1981; С. Спрингер, Г. Дейч,1983). Вместе с тем,  они  не объясняют происхождение сенсорных асимметрий и не учитывают концепцию "парциального доминирования" А.Р. Лурия (1978). Нельзя не согласиться с тем, что "рукость" может быть изменена в процессе переобучения. Однако представляется маловероятным, чтобы сенсорная асимметрия (например, ведущие левый глаз или ухо) могла быть обусловлена только социокультурными или геоэкологическими факторами.

П. Бэкан считает, что леворукость имеет чисто патологическое происхождение вследствие родовых травм (P. Bacan et al., 1973). Другие авторы учитывают как патологические, так и наследственные факторы, различая, таким образом, патологическую и генетическую леворукость (P. Satz, 1972, 1973; P. Satz et al., 1985). В этом плане теории П. Бэкана и П. Сатца все еще остаются конкурирующими (С.  Спрингер, Г. Дейч, 1983). С учетом наличия частых противоречий в сообщениях, касающихся исследований леворуких (A. Sunseri, 1982), гипотеза П. Сатца о наличии патологической и наследственной леворукости выглядит более предпочтительной и имеет большее число сторонников.

Одна из первых работ в области изучения связи ФАМ человека с индивидуальными различиями принадлежит нейрохирургу Дж. Богену. При психологических исследованиях больных, перенесших комиссуротомию, им было выявлено, что два полушария функционируют независимо и обнаруживают разные стратегии мышления и сознания – "пропозиционное" и "оппозиционное". Впервые было высказана гипотеза об их связи с концепцией И.П. Павлова о мыслительном и художественном типах высшей нервной деятельности, определяемых преобладанием второй или первой сигнальных систем (J. Bogen еt al., 1972;). В.В. Суворова (1975) при исследовании индивидуальных особенностей  взаимодействия левого и правого полушарий мозга также предполагает связь баланса доминирования полушарий с соотнесенностью двух сигнальных систем по И.П. Павлову.

Исследованию леворуких в настоящее время посвящено большое количество статей  и даже ряд специальных монографий (O.L. Zangwill, 1960; M. Stein, 1973, C. Porac, S. Coren, 1981; N. Sakano, 1982; D. Bishop, 1990; А.В. Семенович, 1991; Т.А. Доброхотова, Н.H. Брагина, 1994). Вместе с тем, в полученных результатах остается немало противоречий  и следует констатировать, что проблема леворукости все еще далека от своего окончательного разрешения. Одним из противоречивых пунктов является проблема локализации речевых функций у леворуких. Данные  нейропсихологии говорят  о преимущественной  локализации  центра речи  в левом полушарии  (как у праворуких, так и у леворуких). В целом  считается  доказанной связь  моторных функций руки и  моторного  центра  речи (в основном с левым полушарием),  хотя  причины такой  связи  не выяснены (В.Д. Еремеева, 1987).  

На наш взгляд, такая  корреляция (у праворуких) может быть обусловлена  преимущественной связью  активирующих влияний  ретикулярной формации  со структурами  левого полушария.  Психодиагностические  исследования  обнаруживают  более высокий уровень  активности (эргичности) у "левополушарных" индивидов (праворуких),  особенно с правым показателем в  пробе А.Р. Лурия "перекрест рук" (В.А. Москвин, 1988, 1990).  Е.Д. Хомская  также  свидетельствует  о том, что праволатеральные  индивиды от природы являются двигательно  более активными  и обнаруживают более  высокую способность  к произвольному ускорению такой  активности (Е.Д. Хомская  и соавт., 1997).

Весьма интересным, но пока еще плохо объяснимым  является тот  факт, что у леворуких  центр  речи  в большинстве  случаев  также (как и у праворуких)  располагается  в левом  полушарии. С. Спрингер и Г. Дейч  (1983)  свидетельствуют о том, что в 70% случаев центр  речи  у леворуких расположен  в левом полушарии. М.К. Шохор-Троицкая (1998)  установила, что афазии  у леворуких в 75% случаев и более  также возникают при поражении  левого полушария.  Если исходить из посылки, что локализация  центра речи в левом полушарии  (как у правшей, так и  у  большинства   леворуких) обусловлена  более тесными  связями  ретикулярной формации с этим полушарием, то можно было бы предполагать, что более  высокие показатели  по параметру "активности"  (эргичности) должны также  обнаруживаться  и у леворуких с правым показателем  в пробе  "перекрест рук" (т.е.,  как и у праворуких индивидов).  Вместе с тем, допустима и другая  точка  зрения, которая рассматривает  леворуких  как "инвертированных"   праворуких. Существуют  исследования,  которые  отмечают близость  показателей  психодиагностического  тестирования  группы  унилатеральных леворуких  (группы ЛЛЛ  в системе измерений "рука-глаз-ухо") с показателями  унилатеральной группы   ППП (В.Н. Клейн, 1985). В данном исследовании показатель пробы "перекрест рук", однако, не  учитывался. Исходя из этой точки  зрения, можно предполагать, что более высокие  показатели  по параметру "активности" должны обнаруживать  "чистые" левши  группы ЛЛЛ, в том числе  и с левым  показателем в пробе "перекрест рук".

Результаты факторного анализа  показали, что у леворуких группы ЛЛЛ  с левым ПППР  по первому фактору объединились показатели таких шкал, как "раздражительная слабость", "тревожность", интропсихическая дезорганизация", "конформность", "робость", "невротизм", "депрессия", "психическая неустойчивость".  У леворуких с правым ПППР по первому фактору  объединились такие показатели шкал ПДТ, как "эмоциональная устойчивость", "женственность", "сензитивность". По средним значениям у  леворуких с правым ПППР были выше значения по шкалам "общая активность", "общительность", "экстраверсия", "эмоциональная устойчивость" и ниже показатели по шкалам "раздражительная слабость", "тревожность", "ипохондрия", "фобии", "интропсихическая дезорганизация",  "невротизм",  "тревожность"  и ряду других. Сходные данные получены  также с помощью опросника  Айзенка  и шкал реактивной  и личностной тревожности  Спилбергера-Ханина.

Полученные результаты позволяют  сделать заключение, что у леворуких испытуемых  группы ЛЛЛ  правый показатель  пробы "перекрест рук"  также в большей степени связан с параметром "активности" (эргичности), как и у праворуких испытуемых, а левый в большей  степени коррелирует  с наличием  эмоциональных переживаний негативного (отрицательного) фона. Если исходить  из предположения, что первая  корреляция также обусловлена более  тесными  связями  ретикулярной формации с левым полушарием у левшей (также как и у правшей), то это позволяет, на наш взгляд, объяснить  преимущественную локализацию центра  речи  и у левшей в левом полушарии. (Известно, что речь  представляет собой  очень сложную  психическую деятельность, которая подразделяется на  различные виды и формы. Используя распространенное  мнение  о  левополушарной  локализации центра речи, мы,  прежде  всего, имеем в виду более  тесную связь  моторных и экспрессивных компонентов  речи с активностью  левополушарных структур, в том числе и более  тесную связь  этих структур  с первым активирующим  блоком мозга по А.Р.Лурия). Полученные данные согласуются  с результатами исследования леворуких, проведенных другими авторами.   А.М. Полюхов считает, что   леворукость "не всегда  ассоциирует с  атипичной латерализацией иных церебральных  функций"  и приходит  к заключению о том, что "леворукость есть результат сугубо  локальных процессов, вызывающих  смещение  доминирования  двигательного центра  руки из левого полушария  в правое" (А.М. Полюхов, 1987). Н.Н. Богданов   также полагает, что "наличие  моторной асимметрии  еще не является гарантом  того, чтобы считать левшу  антиподом  правши и по другим показателям организации, а, следовательно, и  функционирования  мозга" (Н.Н. Богданов, 1997. с. 83-84).

Вместе с тем, С. Спрингер  и Г. Дейч (1983) приводят данные о том, что  у 15%  леворуких центр речи локализован  в правом полушарии, а еще у 15% леворуких обнаруживается двухсторонний контроль речи.  С учетом  данных о вариативности локализации центра  речи (особенно у женщин и леворуких мужчин)  можно также думать и о вариативности  преобладающих связей  и активирующих  влияний ретикулярной  формации  со структурами  левого (в основном)  или правого  полушарий, или же о билатеральной  представленности таких связей. При этом, возможно,  необходимо  учитывать  не только  правосторонне-левостороннюю асимметрию, но и антериорно-постериорную (соотношение передне-задних отделов неокортекса). Д.Кимура (1992),  при  исследовании  половых различий речевых функций  в результате поражений мозга  делает предположение, что у женщин организация  моторных функций  речи в  большей степени связана  с левой лобной корой. Она считает, что специфика  левого полушария  заключается не только в программировании и выборе  речевых реакций, но и в организации сложных  движений рта, рук и т.д., причем  у женщин  эти  функции  представлены в передних областях, а у мужчин  - в задних.  Двигательные навыки мужчин в  меньшей степени  зависят  от  левого полушария  и поэтому среди них чаще встречаются  левши. Женщины-правши  чаще  предпочитают пользоваться правой рукой и отличаются большей праворукостью, чем мужчины (Д. Кимура,  1992). Полученные  факты говорят о том, что одни и те же латеральные признаки  у разных индивидов не всегда, видимо, могут быть оценены  однозначно и свидетельствуют о том, что этот   вопрос еще нуждается  в специальном изучении. Нуждается также  в специальном экспериментальном исследовании вопрос  о корреляции показателей пробы "перекрест рук" с данными дихотического тестирования (в том числе и у леворуких).

Приведенные  данные показывают всю сложность  и неоднозначность проблемы поиска  корреляций латеральных признаков с индивидуальными особенностями при изучении леворуких. Это приводит к закономерному выводу о том, что  в исследованиях, направленных на выявление корреляций  латеральных признаков  с индивидуальными характеристиками, необходимо обязательно учитывать фактор пола  и особенности  динамики  признаков асимметрий  в онтогенезе (В.А. Москвин, Н.В. Москвина, 1998).

Пятая глава называется «Межполушарная асимметрия и  индивидуальные особенности психологического времени».  В первом разделе данной главы приводится обзор литературы, который рассматривает  проблему времени в целом. В психологии восприятия разработка проблемы временной перцепции интенсивно ведется в трех направлениях: изучаются особенности функционирования "биологических часов", выявляются закономерности образования условных рефлексов на время, исследуются особенности восприятия времени при различных психических состояниях и в различных жизненных ситуациях. Исследования в области субъективного восприятия объективно заданных микро-интервалов времени довольно продуктивны. Как видно из приведенных  данных, накоплен богатый  материал, способствующий пониманию механизмов временной перцепции ограниченных интервалов времени, однако эти механизмы неприменимы к более длительным временным промежуткам  (таким как месяц, год, десятилетие).

 Во втором разделе рассматривается проблема психологического времени  личности и его особенности. По мнению Е.И. Головахи и А.А. Кроника (1988), для восприятия более продолжительных интервалов времени необходимо включение таких психических составляющих, как память, мышление, воображение, на основании которых происходит интеграция конкретных восприятий и оценок времени, временных суждений, относящихся к прошлому, настоящему, будущему и, наконец, формирование осознанного отношения ко времени в целом. Наиболее полно, по мнению авторов, психологическое содержание проблемы времени  зафиксировано в понятии "переживание", которое в свою очередь может быть названо психологическим временем. Н.Н. Брагина и Т.А. Доброхотова (1981, 1988) отмечают, что человек живет и взаимодействует с социальным и физическим миром в двух временах. С одной стороны, как любой другой реальный объект мира он вписан в мировое время, но, с другой стороны, человек живет и в своем индивидуальном времени. Все происходящее во времени мира воспринимается через индивидуальное время субъекта.  

В третьем разделе главы рассматривается связь функциональных асимметрий человека в восприятии времени. Из приведенных  работ видно, что  проблема времени - междисциплинарная проблема и, соответственно, она должна решаться на основании различных методологических подходов. По мнению ряда авторов, представляется возможным объяснение индивидуальных различий в восприятии, переживании, осмыслении времени, исходя из определенных принципов организации мозга субъекта. В связи с этим, проблема психологического времени представляет интерес и для дифференциальной психофизиологии  (В.А. Москвин, В.В. Попович, 1998а, 1998б; В.В. Попович, 2000; О.С. Зайцев, 1997).

Имеются, хотя и в относительно  небольшом количестве, исследования, ориентированные на установление связи функциональных асимметрий мозга с особенностями психологического времени личности. Н.Н. Брагина и Т.А. Доброхотова (1988), рассматривая расстройства восприятия времени, изложенные в субъективных переживаниях больных, пришли к выводу, что индивиды с преобладающим доминированием левополушарных структур в большей степени ориентированы на настоящее и будущее, а лица с доминированием правополушарных структур мозга больше ориентированы на настоящее и прошлое.

Кроме обзора литературы по данной проблеме, приводятся  экспериментальные данные.  В работах, проведенных под нашим руководством В.В.Поповичем, были выявлены закономерные связи индивидуальных профилей латеральности с такими параметрами психологического времени как характер временных ориентаций, особенности восприятия и переживания времени (В.А. Москвин, В.В. Попович, 1998а,1998б; В.В. Попович, 2000). В качестве испытуемых было обследовано 669 испытуемых, в том числе 547 студентов II курса  университета (в возрасте 18-19 лет) и сотрудники вневедомственной охраны – 61 человек (средний возраст 33 года). Латеральные профили испытуемых определялись в системе измерений  "рука – ухо – глаз". Принимался также во внимание показатель пробы А. Р. Лурия "перекрест рук". Особенности восприятия объективного времени исследовались с помощью таких методик,  как "определение индивидуальной минуты", "словесная оценка", "отмеривание" и "воспроизведение". Особенности временных ориентаций и переживания времени изучались с помощью шкал временной направленности и методики "временной семантический дифференциал" (Е.И. Головаха, А.А. Кроник, 1984).

Обработка данных исследования позволила получить следующие данные: варианты латеральных профилей обнаруживают закономерные связи с такими параметрами психологического времени, как характер временных ориентаций, особенности переживания и восприятия времени. Выявленная связь вариантов ИПЛ с параметрами психологического времени довольно устойчива и прослеживается на испытуемых разных возрастных групп.

Унилатеральные правши с правым показателем пробы «перекрест рук» более склонны оценивать объективно-заданные длительности как меньшие  (т.е. недооценивать) и отмеривать их как большие (переотмеривать) по отношению к эталону. Унилатеральные правши с левым доминантным локтем, напротив, более склонны оценивать заданные интервалы времени  как большие (переоценивать) и отмеривать их как меньшие (недоотмеривать) по отношению к эталону.  Предполагается,  что выявленные различия в характере восприятия времени, скорее всего, детерминированы преобладанием одной из систем активации мозга (ретикулярной или лимбической), а также межполушарной нейрохимической асимметрией. Для объяснения полученных данных также может быть использована  психофизиологическая модель восприятия времени Н. И. Чуприковой и Л. М. Митиной (1979), посредством которой возможно объяснение результатов временного отсчета, полученного с помощью различных методических приемов  (в частности с помощью методов «отмеривание» и «словесная оценка»). Авторы считают, что восприятие коротких интервалов осуществляется непосредственным срабатыванием  (включением и выключением) специфических временных паттернов возбуждения. Что же касается отсчета длительных временных интервалов, то здесь в основе лежит сознательный счет  с использованием определенного временного эталона, который также представляет собой  специфический мозговой паттерн возбуждения. Срабатывание временного паттерна зависит от сочетания процессов возбуждения и торможения, а это соотношение, в свою очередь,  определяется состоянием кортикального тонуса или уровнем активации мозговых структур.

Для унилатеральных правшей с правым показателем пробы «перекрест рук»  характерна большая направленность в будущее и меньшая - в прошлое. Унилатеральные правши с левым доминантным локтем, напротив, обнаруживают большую направленность в прошлое и меньшую  - в будущее. Полученные данные согласуются с предположением Н. Н. Брагиной и Т. А. Доброхотовой (1981, 1988) о преимущественной связи правого полушария с настоящим и прошлым, а левого  - с настоящим и будущим временем, а также  подтверждают концепцию о том, что функциональная асимметрия полушарий выражает особую пространственно-временную организацию работы целого мозга.

Обнаружены различия в характере переживания времени между унилатеральными правшами с разными показателями пробы «перекрест рук» по факторам «континуальность – дискретность» и «эмоциональное отношение к диапазону  времени». Унилатеральные правши с левым показателем пробы «перекрест рук» оценивают время  как более дискретное и менее приятное. Для унилатеральных правшей с правым доминантным локтем свойственно переживание времени как более континуального и  приятного. Обнаруживаются также различия по фактору «напряженность времени», что наиболее отчетливо прослеживается между праволатеральными мужчинами с разными показателями пробы «перекрест рук» старшей возрастной группы. Для мужчин с правым показателем этой пробы свойственно переживание времени как  более напряженного, т.е. как сжатого, насыщенного, организованного, достаточно быстрого. Для мужчин с левым показателем пробы «перекрест рук»   характерно переживание времени как менее напряженного, т.е. как  растянутого, пустого, неорганизованного, медленного. 

Праволатеральные женщины группы ППП (по сравнению с праволатеральными мужчинами) больше ориентированы в прошлое, у них  прослеживается тенденция к переживанию времени как менее приятного и более дискретного.  Мужчины, напротив, склонны переживать время  как более приятное и континуальное, прошлое для них менее значимо, по сравнению с женщинами. Существуют половые различия в характере  временной перцепции. Праволатеральные женщины более склонны  переоценивать и недоотмеривать объективно-заданные  интервалы времени.   Праволатеральные мужчины, напротив, более склонны  недооценивать и  переотмеривать длительностей. Полученные данные, скорее всего, обусловлены билатеральной представленностью психических функций у женщин.

Изложенные сведения показывают всю сложность и неоднозначность проблемы восприятия и переживания времени. В главе рассмотрены  современные философские и психологические  концепции, в которых наряду с чисто физической трактовкой категории времени присутствуют представления о нем, как о времени социальном, отражаемом культурой и переживаемым личностью. Они  позволяют говорить о том, что проблема времени представляет собой сложный комплекс взаимосвязанных вопросов, каждый из которых требует глубокого и всестороннего изучения, в том числе, и  учета  особенностей функциональных асимметрий человека.

 Шестая глава называется  «Латеральные особенности и проблема алкоголизма». В первом разделе этой главы рассматривается проблема  функциональных асимметрий при  хроническом алкоголизме, приведен обстоятельный обзор литературы по данному вопросу. Совместно с В.В. Поповичем  нами также было проведено исследование структуры латеральных признаков у больных хроническим алкоголизмом.  С помощью " Карты латеральных признаков " (по А.П.Чуприкову)  был обследован 61 человек (мужчины в возрасте  от 23 до 50 лет, средний возраст - 40 лет), со средним специальным или высшим образованием, имеющих    диагноз «Хронический алкоголизм» (II стадия заболевания). В контрольную группу вошли мужчины (n=61) в возрасте от 22 до 48 лет того же образовательного уровня. 

Анализ распределения латеральных признаков среди больных  хроническим алкоголизмом показал,  что, при сравнении с контрольной группой,  у больных данной нозологии обнаруживается достоверное снижение праволатеральных признаков по слуховому (49,1 % и 72,1 %,  р = 0,004) и зрительному (62,2 % и 77,0 % ,  р = 0,03) анализаторам. Процент праворуких среди  больных  составил 91,8 %, что ниже показателей в  контрольной  группе - 95 %.  Реже встречается у больных  правый тип аплодирования – 54 % и 81,9 % (p = 0,001) соответственно,  правая «точная» и «толчковая» нога ( 81,9 % и  37, 7 % у больных, и 95,0 % (p = 0,009) и 63,9 % (p = 0,002) , соответственно, у здоровых).

Таким образом, в выборке больных хроническим алкоголизмом прослеживается тенденция к увеличению леволатеральных сенсомоторных признаков, что в целом свидетельствует о  преобладании правополушарных (или леволатеральных) признаков сенсомоторного доминирования. С учетом выявленных девиаций в распределении   латеральных признаков при хроническом алкоголизме,  представляет также интерес вопрос о  распространенности вариантов их сочетаний. У больных хроническим алкоголизмом было выявлено 9 типов индивидуальных профилей латеральности  -  группу ППП ставило 32,7 % испытуемых, ПЛП – 26,2 %,   ППЛ – 13,1 %, ПЛЛ – 19,6 %,  АЛЛ – 1,6 %, АПП – 1,6 %, АПЛ – 1,6 %,  ЛЛЛ – 1,6 %, ЛЛП – 1,6 %, ЛПП – 1,6 %. В контрольной группе было выявлено 7 типов, практически отсутствовала группа амбидекстров. В группу унилатеральных правшей (ППП) вошло 54 % испытуемых, ПЛП – 19,6 %,   ППЛ – 13,1 %,  ПЛЛ – 8,1 %, ЛЛЛ – 1,6 %,  ЛЛП – 1,6%, ЛПП – 1,6 %. Процентное соотношение выявленных групп свидетельствует о достоверном уменьшении представленности латеральной  группы  ППП у больных хронически  алкоголизмом (р = 0,008) и об увеличении  представленности группы  ПЛЛ (р = 0,03). Полученные данные свидетельствуют о своеобразии распределения  не только латеральных признаков, но  и вариантов их сочетаний (в виде девиаций) в указанной выборке больных (В.В. Попович, 2000; В.А. Москвин, В.В. Попович, 2000, 2001).

Во втором разделе главы рассмотрены индивидуальные  биохимические  аспекты проблемы алкоголизма и их связь с функциональными асимметриями с точки зрения дифференциальной психофизиологии. 

В третьем разделе рассматриваются особенности эмоциональной сферы при хроническом алкоголизме. Касаясь этого вопроса  можно отметить следующее: исходя из существующих на настоящий момент в  психофизиологии представлений левое полушарие и его активность связывают с эмоциями положительного знака, а активность правого - с эмоциями негативного круга. Отмечается  связь  леворукости  с  повышенной  тревожностью  и  эмоциональной  нестабильностью  (J.E. Orme, 1970;  R.A.Hicks,  R.J. Pellegrini, 1978a).  Выявлены  также  особенности  эмоционального реагирования в зависимости от преобладания функций того или иного полушария - «правополушарные» индивиды в большей степени склонны продуцировать и переживать негативные эмоциональные состояния, а также более негативно оценивать одни и те же ситуации по сравнению с «левополушарными» субъектами,  что  позволяет  говорить  о  наличии  индивидуальных  стилей  эмоционального  реагирования (В.А.Москвин, 1988; 1990). Выявляемое преобладание признаков правополушарного доминирования у больных хроническим алкоголизмом определяет  и превалирование у них эмоциональных переживаний негативного круга (или дистимического фона настроения  по определению психиатров). Зарубежные авторы также отмечают связь между алкоголизмом и тревожными расстройствами (M.G. Kushner, 1996). Считается, что  в общей популяции женщины  в два раза чаще, чем мужчины страдают депрессией. Однако среди злоупотребляющих алкоголем и кокаином  мужчин депрессию диагностируют с такой же частотой, как и у женщин (N. Swan, 1997). Анализ  развития  алкогольного опьянения, а в последующем и постинтоксикационного состояния,  с точки зрения межполушарных отношений позволяет рассматривать их как разные этапы  психофизиологической модели динамики эмоциональных состояний под воздействием этанола. Избирательное влияние алкоголя на  правое полушарие приводит к подавлению его функций, что сопровождается снижением критичности и подконтрольности поведения, реципрокным высвобождением активности левого полушария и катехоламинергической системы, развитием состояний расторможенности и эйфории, повышенного речевого  и эмоционального возбуждения, ускорения динамики психических процессов. Аналогичная картина наблюдается и при выключении функций правого полушария с помощью унилатеральной электросудорожной терапии (Л.Я. Балонов, В.Л. Деглин, 1976). В дальнейшем по механизму «маятника» возбуждение сменяется стадией торможения, которая характеризуется противоположным снижением функций левого и повышением активности правого полушария, приводит к преобладанию серотонинергической системы  и сопровождается развитием состояния заторможенности, снижения общей активности, преобладанием негативного эмоционального фона. Анализ динамики эмоциональных реакций при развитии алкогольного опьянения и алкогольного постинтоксикационного состояния (В.А. Москвин, 1990)  хорошо согласуется  с существующими  представлениями  о преимущественной связи  левого полушария с эмоциями положительного знака, а правого - с эмоциями негативного круга.

Справедливость указанной модели подтверждается при диагностике алкогольных постинтоксикационных состояний, которые исследовались нами на основе анализа течения монокулярных зрительных последовательных образов (ЗПО). В работе А.А. Меграбяна было показано, что у трети больных алкоголизмом зрительные последовательные образы вообще не формируются, а у остальных отличаются нестабильностью, кратковременностью, малой интенсивностью. Прием малых и средних доз алкоголя здоровыми лицами ведет к исчезновению ЗПО, регистрируемых традиционными методами (бинокулярно) на 1-3 дня (А.А. Меграбян с соавторами, 1960).

С помощью предложенного нами устройства для осуществления  экспресс-диагностики   алкогольных постинтоксикационных состояний  с дозированным временем экспозиции  было проведено изучение особенностей течения монокулярных ЗПО как индикатора функциональной межполушарной асимметрии в рамках развития алкогольной интоксикации и постинтоксикационных состояний. С этой целью исследованиям было подвергнуто 70 здоровых испытуемых (30 женщин и 40 мужчин) в возрасте от 18 до 30 лет, праворуких, с правым доминантным глазом и 35 больных хроническим алкоголизмом II стадии (мужчины в возрасте от 20 до 40 лет). Больные обследовались однократно, вне алкогольной интоксикации либо абстиненции. Группа женщин обследована также однократно без приема алкоголя. Из 40 психически здоровых мужчин 22 были обследованы четырехкратно: до употребления алкоголя, в период опьянения, вызванного приемом дозы алкоголя в 1г на 1 кг массы тела, спустя 24 и 72 часа после алкоголизации. Раздражение зрительного анализатора проводилось после частичной 3-минутной темновой  адаптации 20-секундным воздействием стимула красного цвета на зеленом фоне. Течение монокулярных ЗПО фиксировалось по отчету испытуемых о количестве волн в процессе возникновения и затухания ЗПО на протяжении 90 с.

В группе больных алкоголизмом бинокулярные ЗПО были отмечены у 22 человек, что согласуется с литературными данными. Монокулярные ЗПО формировались лишь у 6 больных, что свидетельствует о большой чувствительности методики даже к легким церебрально-органическим нарушением и неприменимости ее для исследования больных алкоголизмом.

В группе женщин монокулярные ЗПО отсутствовали в 5 случаях, правосторонняя относительная асимметрия  была выявлена в 11 случаях, левосторонняя - в 8 случаях, симметричность - в 6 случаях. Большая вариативность характера течения монокулярных ЗПО в данной группе (сравнительно однородной по возрасту и латеральному фенотипу) согласуется с литературными данными о меньшей выраженности функциональной межполушарной асимметрии у женщин и свидетельствует о недостаточной валидности данной методики при исследовании лиц женского пола.

Исследование группы здоровых мужчин продемонстрировало высокую стабильность и однородность результатов: вне опьянения или постинтоксикационного состояния монокулярные ЗПО формировались у всех испытуемых, правосторонняя относительная асимметрия выявлена в 39 случаях, симметричность течения ЗПО - в одном случае, левосторонней асимметрии не обнаруживалось. На высоте опьянения монокулярные ЗПО выявлены у 20 испытуемых из 22, причем во всех случаях асимметрия была правосторонней и носила абсолютный характер, то есть при раздражении левого глаза ЗПО не возникали. Повторное исследование спустя 24 часа  показало наличие симметрии течения  ЗПО  в 3 случаях, левостороннюю относительную асимметрию в 19 случаях, случаев правосторонней асимметрии не было. Заключительное исследование, проведенное через трое суток после алкоголизации, обнаружило восстановление относительной правосторонней асимметрии ЗПО у всех обследованных  испытуемых (В.Н. Клейн, В.А. Москвин, 1985).

Приведенные результаты показали, что у праворуких и правоглазых мужчин монокулярные ЗПО в количественном отношении больше возникают при стимуляции ведущего правого глаза (что отражает преимущественное доминирование зрительных отделов левого полушария), при приеме алкоголя стимуляция левого глаза не вызывает ЗПО, что свидетельствует об угнетении функций правого полушария, а в состоянии посталкогольной интоксикации отмечается доминирование именно правого полушария  (в виде левосторонних ЗПО). В пределах последующих трех суток наблюдается восстановление исходного уровня межполушарных отношений. Полученные данные не только верифицировали, но  и   позволили сформулировать изложенную ранее  модель динамики изменения межполушарных отношений на разных стадиях алкогольного опьянения (В.А. Москвин, 1990).

В пятом разделе главы рассматриваются особенности временной перцепции при алкоголизме.  С целью  изучения особенностей психологического времени у больных алкоголизмом (с учетом функциональных асимметрий) под нашим руководством В.В. Поповичем   (2000) был обследован 61  мужчина в возрасте  от 23 до 50 лет (средний возраст 40 лет), со средним специальным или высшим образованием, имеющих диагноз «Хронический алкоголизм» (II - III стадия заболевания). Контрольную группу  также составил 61 человек (все мужчины) в возрасте от 22 до 48 лет (средний возраст 33 года) того же образовательного уровня. В исследовании реализовывалась задача  интегративного изучения особенностей психологического времени испытуемых. Для рассмотрения были выделены такие параметры, как характер временных ориентаций и  переживания времени, а также особенности временной перцепции (на примере восприятия длительностей времени человеком). Изучение особенностей восприятия времени осуществлялось с помощью  методик  «определение индивидуальной минуты»,  «словесная оценка» и «отмеривание» временных интервалов длительностью 6 с, 13 с и 22 с. В методике «словесная оценка» испытуемому предлагалось оценить интервал времени в любых общеизвестных астрономических единицах сразу после его  предъявления с помощью секундомера. Недооценка интервала происходила в тех случаях,   когда названное испытуемым время  было меньше объективно-заданного, а переоценка –  когда называемое испытуемым время было  больше объективно-заданного. Особенности временных ориентаций и переживания времени исследовались с помощью методик «временной семантический дифференциал» и «временная направленность» (с учетом  таких параметров как «прошлое», «настоящее» и «будущее») (Е.И. Головаха, А.А. Кроник, 1984).

Сопоставление усредненных показателей,  полученных с помощью методики словесной  оценки интервалов времени, обнаружило склонность к переоценке предъявляемых длительностей  больными хроническим алкоголизмом. Так, длительность 6 с оценивается ими в среднем как 11, 4 с, интервалы 13 с и 22 с -  как 18,1 с и 30 с. Усредненные показатели здоровых испытуемых также превышают эталон, однако,  временная ошибка  у них  значительно меньше - 7 с (р = 0,001); 13,7 с (р = 0,004) и 22,7 с (р = 0,001) соответственно. Данные, полученные с помощью методики «отмеривание», обнаружили склонность   недоотмеривать временные интервалы  как больными хроническим алкоголизмом, так и здоровыми испытуемыми, однако временная ошибка  последних была достоверно меньше. Испытуемому словесно задавался интервал времени, который ему необходимо  было отмерить   с помощью секундомера. Недоотмеривание интервала происходило в тех случаях, когда  отмеренное испытуемым время было меньше объективно-заданного, переотмеривание –  если отмеренное  испытуемым время было больше объективно-заданного.  Усредненные показатели больных составили – 5 с, 10,6 с и 18,2 с, здоровых  соответственно  - 5,2 с (р = 0,2); 12,6 с (р =  0,003) и 21,8 с  (р = 0,001).

Метод «определение индивидуальной минуты» в целом схож с процедурой «отмеривание длительностей». Здесь также процесс идет от заданной в вербальной форме длительности к ее объективации. Поэтому определение индивидуальной минуты как большей по отношению к эталону может рассматриваться как переотмеривание, определение как меньшей – недоотмеривание.  Сопоставление усредненных  данных выявило, что субъективная минута как больных хроническим алкоголизмом, так и  здоровых испытуемых меньше эталона – 45,5 с и 57,3 с (р = 0,001) соответственно, однако временная ошибка у здоровых испытуемых была значительно меньше.

Анализ усредненных показателей временных ориентаций здоровых и больных показал, что последние обнаруживают более высокие показатели по шкале «прошлое» –  6,2 балла по сравнению с усредненными показателями здоровых испытуемых – 5 баллов  (р = 0,05). Достоверные различия можно наблюдать и  при сравнении данных, полученных по шкале  «настоящее». Здоровые испытуемые   обнаруживают по этой шкале более высокие показатели  – 11,1 балл, по сравнению с показателями больных – 9,8 балла (р = 0,04). При сопоставлении усредненных  данных больных и здоровых по шкале «будущее» статистически достоверных различий в нашем эксперименте выявлено не было.

Обработка данных, полученных с помощью методики «временной семантический дифференциал», выявила достоверно более высокие показатели по шкале «континуальность-дискретность» у больных хроническим алкоголизмом - 18,3 балла по сравнению  со здоровыми испытуемыми – 14,4 балла (р = 0,001). Последние же обнаруживают  более высокие показатели по шкалам «напряженность» – 19,8 балла и более позитивное «эмоциональное отношение ко времени» - 8 баллов. Усредненные показатели больных по этим шкалам  равны  15,5 (р = 0,001)   и 6,6 балла (р = 0,02)  соответственно.

Полученные данные указывают на существование различий в характере временных ориентаций, в особенностях восприятия и  переживания  времени между больными хроническим алкоголизмом и здоровыми испытуемыми. Временная перцепция больных характеризуется более выраженной временной ошибкой (по сравнению с контрольной группой) которая носит характер переоценки и недоотмеривания  предъявляемых длительностей. Это может быть связано с особенностями ИПЛ больных (с преобладанием леволатеральных сенсомоторных признаков).

Исследование особенностей временной перцепции у больных хроническим алкоголизмом выявило (в отличие от контрольной группы), что они склонны к выраженной переоценке и недоотмериванию временных интервалов, причем независимо от длительности предъявляемого стимула. По шкалам субъективной временной ориентации для лиц, страдающих хроническим алкоголизмом характерна также большая направленность на настоящее и прошлое, тогда как будущее для них является менее актуальным  (В.В. Попович, 2000), что  свидетельствует об аморфности и «размытости» временной перспективы у больных данной нозологии. Можно полагать, что обнаруженные особенности временной перцепции у больных хроническим алкоголизмом в большей степени обусловлены выявляемым у них преобладанием признаков правополушарного доминирования. 

Полученные данные свидетельствуют о накоплении леволатеральных  признаков в выборке больных хроническим алкоголизмом, что согласуется с результатами, полученными другими исследователями, изучавших распространенность латеральных признаков среди больных данной нозологии (Е.В.Гурова и соавт., 1982, 1985). Подобного рода инверсии в представленности латеральных признаков у больных могут отражать большую предрасположенность лиц с преобладанием правополушарного доминирования к развитию данного заболевания (В.А.Москвин, 1999).

В пятом разделе данной главы рассматриваются  индивидуально-психологические и гендерные особенности при хроническом алкоголизме. Приведенные факты позволяют   говорить о том, что индивидуальные  предиспозиционные особенности  в виде преобладания  правополушарного доминирования способствуют более быстрому развитию алкоголизма. Данные других исследователей  свидетельствуют  о том, что по мере развития заболевания происходит постепенное снижение функциональных особенностей и всего мозга в целом, и в частности  -  функций правого полушария, возможно, как более чувствительного  к  алкоголю (Ю.Л. Арзуманов,  Г.С. Шостакович, 1982;  Э.А. Костандов, 1983;  Л.И. Пандаевский, 1988;  Т.Н. Рещикова, 1982; М.Г. Цагарели, 1995).

Говоря о  гендерных различиях  в употреблении алкоголя, можно  отметить, что женщины в целом имеют меньший уровень  показателей по шкале  HRAR (High Risk Alcohol Relapse scale  - шкала высокого риска алкогольного рецидива) и у них  отмечается   более низкое ежедневное потребление алкоголя  (A. Dimaztini et al., 1998). Считается, что  ограничение  мужчин  в потреблении алкоголя  может способствовать  в дальнейшем формированию алкогольной зависимости и увеличению частоты приема алкоголя и  объема употребляемых напитков.  У женщин последствия ограничения в потреблении алкоголя выражены значительно меньше (J.P. Connor et al., 1999). Также считается, что у женщин проблемное злоупотребление алкоголем существенно и достоверно  ассоциировано с потребностью в  любви и уважении, особенно в семье, что не является закономерностью для мужчин (M. Teichman, T. Keidar, 1999). 

Психиатры  и  наркологи  отмечают,  что  своеобразие  клиники  алкоголизма  у  женщин  заключается  в  более  тесной  связи  влечения  к  алкоголю  с  расстройствами  настроения  депрессивного  круга,  причем  в  большей  степени  это  выражено  у  левоглазых  женщин,  клиническая  картина  заболевания  которых  характеризуется  прогредиентным  течением  и  быстрым  формированием  психической  и  физической  зависимости  от  алкоголя,  что  требует  также  проведения  более  эффективных  лечебных  мероприятий  (А.П. Чуприков  и  соавт., 1985).

Изложенные материалы, на наш взгляд, свидетельствуют о  правомерности и перспективности  психофизиологического подхода к анализу такого заболевания как хронический алкоголизм. Понимание наличия индивидуальных  предпосылок, лежащих в основе развития этого заболевания, позволяет прогнозировать его течение. Изложенные данные имеют дополнительное дифференциально-диагностическое и прогностическое значение при проведении судебно-психологических экспертиз (В.А. Москвин, 1996б).  Они также могут быть  использованы в целях профотбора и профориентации (В.А. Москвин,  1996а).

Седьмая глава называется «Индивидуальная нейрохимическая асимметрия человека и проблема индивидуальных различий». В первом разделе этой главы рассматривается проблема  биохимической индивидуальности человека в психофизиологии и ее связь с функциональными асимметриями.  Во втором разделе главы приведены данные исследований латеральных особенностей   у страдающих наркоманиями. При анализе  темы индивидуальной нейрохимической асимметрии человека представляет интерес вопрос о ее возможной связи  с проблемой формирования наркотической зависимости. Причины генеза возникновения и развития состояний наркотической зависимости   мультифакторны и здесь в равной степени переплетены как биологические, так и социальные составляющие.  Сами биологические факторы также разнообразны, к ним могут быть отнесены индивидуальная нейрохимическая предрасположенность,  а также индивидуальные особенности функциональных асимметрий. До настоящего времени эта проблема остается мало исследованной, хотя ряд работ свидетельствуют о наличии таких девиаций  и  при хроническом алкоголизме (В.А.Москвин, 1999, 2000). Выявление особенностей структуры латеральных признаков в выборке лиц страдающих наркоманиями, может дать возможность заранее выявлять группы риска (с учетом  особенностей сопутствующих социальных факторов) и проводить адекватные психопрофилактические мероприятия. 

Для решения этой проблемы с помощью  «Карты латеральных признаков» (по А.П. Чуприкову, 1985) нами  было обследовано 100 человек (юноши в возрасте  от 17 до 23 лет, средний возраст - 19 лет),  находящихся на лечении в наркологическом диспансере. В контрольную группу вошли юноши (n = 101) в возрасте 17-20 лет. 

Анализ представленности латеральных признаков у страдающих наркоманиями  показал, что (по сравнению с контрольной группой)  у них обнаруживается значимое и достоверное снижение правого признака по  зрительному (48,0 %) анализатору. Процент праворуких среди  больных составил 86,0 %, что ниже показателей  контрольной  группы - 95 %.  Реже встречается у больных  (по сравнению со  здоровыми испытуемыми)    правый тип аплодирования – 62 %,  правая «точная» и «толчковая» нога ( 87% и 40%). Таким образом, в выборке наркозависимых прослеживается тенденция к увеличению леволатеральных сенсомоторных признаков, что в целом свидетельствует о  преобладании правополушарных (или леволатеральных) признаков сенсомоторного доминирования.     Исследование распространенности латеральных признаков  в выборке  наркозависимых и разбивка их на латеральные группы в системе измерений «рука-ухо-глаз» показало следующее:  латеральная группа ППП составила  36 % (в норме – 47,5 %),  группа ПЛП - 5% (в норме – 16,8 %), группа ППЛ составила 39 % (25,7 %) ,  ПЛЛ – 6 % (5 %) и смешанная  группа     синистральных (амбидекстров и леворуких) составила 14 %,  в норме – 5% .  

Таким  образом,  дефицитарность (или недостаточность) левополушарных  функций и девиации в распространенности латеральных профилей можно рассматривать  в качестве  индивидуальных  психофизиологических  предпосылок  возможного развития  состояний наркотической зависимости. Полученные данные могут быть использованы в целях дифференциальной диагностики, а также при прогнозе возможного развития заболевания (В.А. Москвин, Т.Н. Иванов, 2001).  

Однако наличие таких девиаций не означает обязательного возникновения и развития наркотической зависимости, многое здесь зависит от социального окружения подростка и от своевременности  и адекватности проводимых психопрофилактических мероприятий.   Одним из основных факторов прогрессивного развития наркомании является неосведомленность молодежи и подростков о последствиях даже единичного употребления наркотиков, поскольку примерно в половине случаев пристрастие к ним может возникать уже после первой дозы.

Вопросы психологических особенностей подростков  пока еще мало  решены при исследовании проблемы формирования и развития наркотической зависимости,  которая, к сожалению, в последнее время приобретает все большую актуальность. В психологии имеются попытки изучения этого вопроса (В.В. Гульдан и соавт., 1990; 1993; Е.А. Брюн, 1997; А.В. Сухарев, Е.А. Брюн, 1998; Т.И. Петракова и соавт., 1999), однако они, к сожалению, все еще явно недостаточны. 

Слабость прогнозирующих и регулятивных функций у подростков-наркоманов (по литературным данным)  позволяют предполагать  наличие проявлений левополушарной недостаточности, что и было подтверждено в нашем  исследовании. Есть все основания считать, что дифференциально-психофизиологический подход, учитывающий латеральные (и  связанные с ними нейрохимические) особенности человека, окажется продуктивным  и при изучении проблемы формирования и развития наркотической зависимости. Это даст возможность приблизиться к решению одной из актуальных социальных задач, стоящих в настоящее время перед  психологией.

Восьмая глава называется «Функциональные асимметрии человека и особенности реализации некоторых психических процессов в норме».

В первой части главы приведены данные исследования особенностей мнестических и речевых функций в зависимости от индивидуальных профилей латеральности.  При анализе результатов психодиагностического тестирования выборка студентов вуза  в целом (n = 117), в.т. числе   группа юношей (n = 33)  и девушек (n = 84)  были разделены на две подгруппы с разными показателями пробы «перекрест рук» (ПППР) –  правым и левым. Результаты факторного анализа показали, что в обеих выборках (юношей и девушек) в матрицах наблюдений для параметра «правый перекрест рук» характер объединения и, соответственно, обусловленностей получились иными, чем для матриц наблюдений с показателем « левый перекрест рук». Различные объединения показателей по факторам в этих матрицах исследований говорят о различной природе обусловленностей между одними и теми же показателями. Об этом говорит и различный вклад в общую дисперсию  факторов для матриц исследования двух выборок (юношей и девушек).

Для выборки женщин была проведена групповая идентификация психодиагностических показателей. Для групповой идентификации показателей матрицы исследования на базовой  матрице (женщины  с левым показателем пробы «перекрест рук», n = 48) для всех 80 психодиагностических  показателей были построены методом Брандона регрессионные модели. Так для первого показателя строилась регрессия «у1 = f (x1, x2, …, x80)», для второго –  «у1 = f (x1, x2, …, x80)»,  и т.д. для всех показателей. То есть для данного зависимого показателя остальные показатели были аргументами в модели. По построенным моделям находились модельные значения показателей и абсолютные ошибки между исходными значениями и модельными. По массивам абсолютных ошибок находились границы доверительных интервалов для этих абсолютных ошибок по каждому показателю.

Страницы: 1, 2, 3